– До предплечья мы еще дойдём, – говорит патологоанатом, а хирург обмывает чехол душем, который приделан к столу. Чехол он складывает и помещает на соседний металлический стол. – На какие два вопроса нужно прежде всего искать ответ, когда готовишь заключение по человеку, найденному в море? – доктор смотрит на нас, а Астрид делает первые фотографии. Одна из студенток поднимает руку: – Выяснить, был ли человек живым или мёртвым, когда попал в воду? – Иными словами, выяснить, является ли утопление причиной смерти. Хорошо. И как это узнать? – Обратить внимание на обстоятельства смерти, – отвечает студентка, – они подскажут, когда он попал в воду, вместе с фактами, обнаруженными при самом вскрытии. – Способная девочка, – отвечает патологоанатом безрадостно, после чего поворачивается к криминалисту. Та уже сделала фотографии до вскрытия, – что-нибудь добавите, Астрид? С позиций криминалистики? – Мы берём во внимание собранные факты и технические данные, а потом сравниваем с тем, что обнаружено на вскрытии и определяем, совпадают ли они. – И какие на данный момент версии у следствия? Астрид вешает фотоаппарат на плечо. Её губы имеют лёгкий персиковый оттенок и слегка поблёскивают в ярком свете лампы. – Потерпевший пропал в прошлые выходные, – рассказывает она, – предполагается, что он погиб в результате утопления. В ночь на сегодня труп нашли дрейфующим в море, на груде водорослей и обломков, вместе с другим человеком, который сейчас находится в отделении реанимации этой больницы. – Он всё ещё жив? Как это возможно? – спрашивает патологоанатом. – Нет, труп был найден самоубийцей, который, по его словам, сбросился в море вчера ночью. Мы пока не знаем, есть ли между этими фактами связь. Я делаю шаг назад, от толпы студентов, в поиске чего-то, на что можно сесть. Судороги в мышцах всё сложнее сдерживать, у меня кружится голова, пульсируют виски и диафрагма. Я пододвигаю к себе табурет и собираюсь сесть, но тут раздаётся голос патологоанатома: – А вот и оно. Я делаю глубокий вздох и снова встаю, придвинув белую табуретку к стене, чтобы сесть, как только понадобится. Взгляд патологоанатома скользит по собравшимся и останавливается на мне: – Как вы наверняка уже заметили, к пострадавшему крепко привязан какой-то посторонний предмет, – он поднимает серо-зелёное предплечье, которое лежит вплотную с холодным телом Расмуса Моритцена, – видимо, оно принадлежит молодой девушке, и краткий визуальный анализ позволяет предположить, что оно долго пролежало в воде. Он поворачивает руку так, чтобы было видно, что запястье женское, а Астрид готовится сделать фотографию, после чего доктор кладёт руку обратно на стол. – Самоубийца найден едва живым, труп на столе умер больше недели назад, а предплечье неизвестного третьего лица, видимо, пролежало в воде как минимум месяц. Как вы это объясните? – торжествует патологоанатом и подмигивает Астрид, на лице которой тоже проступает улыбка. – Вы знаете, кто она? – спрашиваю я. – Нет, – отвечает Астрид, – в полиции не зарегистрировано пропавших, которые совпадали бы, – она бросает взгляд на руку, и снова на меня, – с этим профилем. – А совершивший попытку самоубийства тоже был привязан этими лентами к двум другим? – спрашивает азиатский юноша. – Нет. Они были найдены дрейфующими во фьорде на лодочной пристани, которую с корнем вырвал шторм. Если бы полиция уже не выслала спасательный вертолёт в этот район в поисках двух пропавших полицейских, то и суицидник лежал бы перед нами на столе. – Хорошо, понятно, – рассуждает азиатский студент, – самоубийца прыгнул в море, но нашёл труп и передумал. – Кое-что связывает его с умершим, – говорит Астрид, – но об этом я не могу здесь распространяться. – Знаю, – выкрикивает молодой высокий мужчина с красно-жёлтыми прыщами на шее, стоящий передо мной, – самоубийца убил сначала владелицу руки, потом вот этого, а потом утопил их обоих в море. – Ну вот, уже начинаете гадать, а мы даже не начали исследование, – патологоанатом втягивает щёки, – некоторые всегда хотят начать с другого конца. Я с облегчением выдыхаю, когда прикасаюсь пальцами к холодной стали табуретки. Я опускаю тело и закрываю лицо ладонями, пока парень с прыщами на шее всем на радость заканчивает своё безмозглое рассуждение: – Он не мог жить после того, что совершил, так что прыгнул за ними в море. – Ну, достаточно чепухи, – прерывает его патологоанатом и обращается к Астрид, – а что, кстати, говорит сам самоубийца? Вы знаете? – Он пока ещё не был допрошен, – отвечает Астрид. Я прижимаю ладони к лицу и чувствую, как включаются один за другим болевые рецепторы, и всё лицо горит от боли. – Но, как вы понимаете, – продолжает она, – ему мало что есть сказать. – Хорошо, ребята. Хватит с нас болтовни, дорогие мои. – Патологоанатом хлопает в ладоши. Я в последний раз делаю глубокий вдох и встаю с табуретки, а патологоанатом наклоняется над мёртвым телом Расмуса Моритцена. – Давайте начнём вскрытие. Глава 47 – Сначала мы фиксируем, что на умершем надето, – патологоанатом наклоняется над головой Расмуса Моритцена на столе, – в данном случае это просто. На умершем водолазный костюм. Без ласт и остального оборудования. Костюм с ног до головы покрыт дырками и прорехами. Криминалист Астрид делает фотографии и по ходу записывает детали, а патологоанатом проводит измерения и наблюдения. Тело аккуратно переворачивают на живот. Несколько бледных безжизненных морских звёзд осели во впадине на затылке. Кожа там еще серее, почти коричневая, а волосы вырваны или соскоблены. – Что это? – прыщавый парень указывает на впадину. Патологоанатом бросает на него взгляд: – Травма головы, – язвительно замечает он и несколько бесконечно долгих секунд смотрит на студента, – мы ещё к ней вернёмся. Он внимательно смотрит на повреждения на спине и попутно консультируется с коллегой. Когда они заканчивают, тело снова переворачивают на спину, после чего снимают с него водолазный костюм. Зрелище напоминает куклу с набитыми песком конечностями. Руки и ноги болтаются, когда патологоанатом с хирургом снимают с тела костюм. В какой-то момент им приходится привести тело в сидячее положение. Голова Расмуса с тяжестью отклоняется назад, рот широко открыт, а челюсти слегка ходят из стороны в сторону, пока они стягивают с него костюм. Одна из морских звёзд отклеивается, соскальзывает по мокрым волосам вниз и шлёпается о металлическую поверхность. Хирург поднимает её и бросает в жёлтый мусорный ящик у изножья стола. После того как тело снова уложили, патологоанатом аккуратно приподнимает голову и кладёт её в то же положение, что и вначале, слегка запрокинув и с открытым ртом. Водолазный костюм и нижнее белье тщательно удаляют, так что Расмус остаётся совсем голым. Снова проводят замеры и делают фотографии, от ног и выше. Каждое пятно и порез фиксируют и присваивают ему категорию. Когда они добираются до головы, хирург большим пинцетом удаляет оставшиеся вокруг впадины на затылке морские звёзды и одну за другой бросает их в мусорный бак. Под звездами кроется открытое повреждение, в котором виднеется черепная кость. – Это произошло ещё при жизни? – Астрид наклоняется над раной с фотоаппаратом и делает три фотографии с трёх разных позиций. – Возможно, – патологоанатом омывает рану душем, после чего губкой очищает её от водорослей и прочей морской живности, – в таких случаях трудно определить, особенно когда речь о повреждениях головы. Посмотрим, что нам скажет анализ тканей. – Это мог быть лодочный мотор? – Нет, – отвечает врач, – тогда раны на голове и шее были бы крупнее, и их было бы больше. – О чём говорит повреждение тканей? Он пальцем проводит по ране. – Покров ровный, никаких повреждений самого черепа. Похоже на обычный короткий удар. Когда мы установим, удар это или противоудар, сможем лучше понять, имело тут место падение или тело находилось в неподвижном состоянии и по нему ударили. – А что первым приходит в голову? – Повреждение от удара, – отвечает патологоанатом, понизив голос, – но мы установим точнее, когда достанем мозг. Ну, мальчики и девочки, идём дальше. Будем вскрывать. Здесь мы используем метод комплексного извлечения: сначала вытащим все органы из груди и переложим их в чашу, а потом займёмся органами живота. Хирург достаёт острый скальпель и наклоняется над торсом Расмуса. Он производит глубокий разрез вдоль ключицы, от плеча до плеча. После этого он берётся за кожу и стягивает её до подбородка, оголяя полоски серо-жёлтого подкожного жира и светло коричневой плоти. Затем хирург делает разрезы с каждой стороны тела, от подмышечной впадины до подвздошной кости. Рёбра перерезают специальными ножницами, загнутыми вниз в виде клюва, после чего хирург кладёт их на стол и приподнимает весь комплект рёбер целиком. Тяжёлый едкий запах сочится из открытой грудной клетки и ударяет в ноздри. Видно, как хирург связывает крупные сосуды, после чего органы вынимаются из груди все вместе: лёгкие, сердце, печень и желчный пузырь, поджелудочная железа, селезёнка и почки попадают на стол, где их отделяют друг от друга. После этого их оболочки, полости, неровности, артерии, фиброзные ткани, лимфоузлы и нервные узлы тщательно исследуют, а сами органы взвешивают. После этого берутся пробы на посев и химические анализы. – Итак, – обращает на себя внимание патологоанатом и поднимает в руках лёгкие. Они вздулись, выглядят, как мраморные. Цвет у них серо-голубой с тёмно-красными пятнами, и когда врач слегка на них надавливает, из них льётся прозрачная жидкость, – что есть утопление? – Удушье, наступающее в результате погружения носа и рта под воду, – отвечает прилежный студент из первого ряда высоким писклявым голосом. – Под воду? – Это может быть любая жидкость, – поправляет его другой студент. – Кто объяснит механизм утопления? – продолжает спрашивать патологоанатом, позволяя стоящим спереди студентам прикоснуться к легким, которые держит в руках. Студент с прыщами на шее отвечает: – Когда нос и рот находятся под водой или в другой жидкости, человек пытается выбраться, чтобы снова можно было дышать. Постепенно попытки становятся вялыми, потому что он устаёт, и утопление начинается, как только человек уже не в состоянии сдерживать воздух: жидкость поступает в лёгкие, сопровождаемая острым кашлем и рвотой, и это приводит к потере сознания с последующей смертью в течение нескольких минут. – Нет никаких строгих признаков утопления, – говорит патологоанатом, – поэтому важно установить, был пострадавший жив или нет, когда упал в море, попутно исключая очевидные естественные факторы. Итак, ребята, что мы будем искать? – Белая пена в дыхательных путях, во рту и в носовых ходах может сообщить сам, был ли жив потерпевший, когда попал в воду, – гордо произносит прыщавый парень. – Ну, дорогой студент, – патолог жестом приглашает выйти к мёртвому телу, – не будете ли вы так любезны нам это продемонстрировать? Студент делает шаг вперёд и наклоняется над трупом Расмуса, который лежит со вспоротой грудью, пустыми глазницами и открытым ртом. Теперь мне трудно представить того парня в шортах команды Ливерпуль, который стоит и жарит гриль вместе с мамой и её родителями. Это уже не он, это что-то другое, думаю я, пока прыщавый парень упирается руками о колени и наклоняется над мёртвым телом. Сначала он заглядывает в рот, а потом запрокидывает голову трупа так, чтобы можно было заглянуть в ноздри. – Для тех из вас, кто действительно читает книги по учебной программе, – сообщает врач, насмотревшись на прыщавого студента, который все это время неуклюже пытался заглянуть в дыхательные органы умершего, обливаясь потом, – довольно очевидно, что подобные изощрения – бездарная трата времени для обеих сторон. Гниение за короткое время разрушает пену в дыхательных путях, на смену которой приходит тёмно-красная пузырящаяся жидкость. Это – ложная пена, которую наш дорогой друг сейчас вдыхает, выставляя себя дураком перед всей своей группой.