– Счастье-то… оно ведь разное бывает! – крикнула она мне вслед. – Главное… успеть поймать его за хвост. Оставалось только кивнуть ей в ответ. * * * На следующий день у нас с Томом была запланирована культурная программа: Кремль, Третьяковка и парк Горького. Ничего себе поход. Уже в метро Том шептал мне всякие шалости: – Я хочу тебя. – Том, мы в метро, если ты заметил. Не знаю, как у вас в Англии, а у нас не принято заниматься этим в метро, – иронизировала я. – У нас тоже не принято, но это не запрещает мне просто хотеть, – с улыбкой Чеширского кота издевался он. Страуд был просто невыносим, хотя, не буду лукавить, мне были приятны его грязные намеки, он не давал мне скучать и думать о том, о чем думать я себе давно запретила. На Красной площади мы стояли вместе на нулевом километре. Я ему объясняла, что это такое, а он объяснял, что все начинается в Гринвиче, и я его просто обманываю. Он нежно обнимал меня за плечи и целовал в кромку волос за ухом, делая одновременно щекотно и приятно. Я же попутно загадывала новое желание, которое гласило: «Получай удовольствие от того, что само идет к тебе в руки. И не кисни». Том тоже что-то загадал. Надеюсь, не секс в Мавзолее. Как-то неудобно перед столетним дедушкой будет, если придется выполнять задуманное… Смена караула в Александровском саду и вымуштрованные солдатики привели Тома в неописуемый восторг: – Я думал, только у нас такие бедолаги есть… – задумчиво произнес он. – Хорошо, что у ваших хоть шапок этих лохматых нет. Я вспомнила их стражу возле дворца в меховых шапках и начала давиться от смеха. Чтобы не привлекать внимание прохожих, я утащила Тома на лавочку. – Мне нравится твой город. И ты мне нравишься, – довольный собой, улыбался он. – Ты мне тоже нравишься, – я потянулась к нему и поцеловала в щеку. – А я опять хочу в Париж. – Ты там была? – заинтересовался Том. – Нет. Просто уже хотела… Том рассмеялся и прижал меня к себе. – Я говорил, что ты чудо? – промурлыкал он. – Да. – Тогда еще раз скажу. Ты чудо… – Он схватил меня за руку, и мы побежали по парку. А потом мы просто целовались возле старинного грота, а китайские туристы снимали нас на фотоаппараты с большими объективами. И я начинала забывать обо всем, что так тревожило меня. Третьяковская галерея произвела на Тома просто неизгладимое впечатление. На самом деле оказалось, что Том очень неплохо разбирается в живописи, и некоторых художников он мог узнать по их работам. Странно, откуда он это знал? Может, они с Джонатаном начитались литературы об искусстве, а может быть, у него было что-то с девушкой, которая в этом неплохо разбиралась, а может?.. – О чем задумалась? – наклонившись и почти касаясь моего уха, спросил Том. – Думаю о том, как люди раньше жили, как тонко чувствовали… Том хихикнул в ответ. – Ты совсем не можешь скрывать свои мысли. Тебя что-то беспокоит, – прошептал он. – Да ничего меня не беспокоит. Я счастлива, – я развернулась к нему и чмокнула его в губы. – Я тоже хочу тебя, – пробубнил он мне это прямо в рот. – Ты несносный мальчишка, – выдохнула я. – Какой-какой? Ненасытный? Да. Это про меня… – похвалялся он, наглаживая себе грудь, а я тянула его в следующий зал. В парк Горького мы добрались уже к вечеру, все светилось разноцветными огнями, и аттракционы звали пересилить свои страхи. Том дернул меня за руку и потащил на американские горки. У них они назывались почему-то русскими. Я сопротивлялась, как могла, но он настойчивый парень… «Может быть, – думала я. – Этой настойчивости хватит, чтобы…» Остальное додумать он мне не дал, купив билет и посадив на самое первое место, где первые секунд тридцать я просто визжала, как сирена «Скорой помощи». Потом, когда мне становилось совсем страшно и горки переворачивали нас вверх ногами, я просто впивалась ногтями в руку Тома, который старательно кричал за меня. Домой мы вернулись в полночь. Уставшие и довольные. И мне думалось, что это и есть оно самое… счастье. Без всех заморочек и невозможностей. * * * Утром разбудил долгий звонок в дверь. Злыдня Петровна стучала кулаком в стену, давая понять, что к ней в такую рань точно никто не может ломиться. Я встала и, нырнув в футболку Тома, пошлепала в прихожую открывать нежданному гостю. Рыжинки светились в моих глазах, когда я взглянула в зеркало, и я улыбнулась им и своему хорошему настроению, приглаживая волосы. Звонивший не унимался, словно звал на тушение пожара. Когда я открыла дверь, пытаясь накричать на того, кто за ней стоял, смогла только раскрыть рот. – На твоем лице картина «не ждали», – выпалил высокий мужской голос. А сам мужчина оглядел меня с ног до головы. – Кхм… – прочистила я горло. – Глеб? Что ты тут делаешь? Он решительной походкой, отстранив меня от двери, прошел в прихожую и огляделся. Его кудри скрывала бейсболка, а походная жилетка с множеством карманов делала его еще ниже, полнее и смешнее, особенно в сложившихся обстоятельствах. «Может быть, именно так выглядел Вассерман в свои былые годы», – усмехнулась молча я. – Да… Шикарно живешь… Его слова заставили меня нахмуриться. Кто он такой?.. – Живу как могу, – язвительно заметила я. – Прости, не хотел обидеть, – он потрепал меня по плечу. – Что ты стоишь? Давай одевайся, я же обещал тебя вывезти на «покатушки». Глеб?! Покатушки?! Какие на фиг покатушки? – Что происходит? – из комнаты вывалился Том. Босиком и в одних джинсах. Его разительная привлекательность по сравнению с Глебом моментально бросалась в глаза, заставляя гордиться выбором, хотя тут же я почувствовала себя дурно от таких мыслей, словно выбирала скакуна в каком-нибудь рыцарском романе. И все же они были как две противоположности разных миров. Высокий Том и среднего роста Глеб, который был сантиметров на десять ниже. Аристократический профиль Страуда и его модная стрижка никак не вязались с обыденностью пухлых щек Глеба, его вздернутым носом и вихрами кудрей, спрятанных под бейсболку. Глаза Тома сузились, а его челюсть пришла в движение, заставляя двигаться мышцы на скулах. Глеб выпятил вперед грудь и вздернул подбородок. Мне стало смешно. Реально просто смешно… и все. Только недавно я думала о том, что мне никто не нужен, что хочу спокойной размеренной жизни: дом – работа – дом. А тут… петушиные бои и красавцы. – Так, ребята, – заговорила я по-русски, нарушая неловкое молчание. – Все хорошо. Все о’кей, – это для Тома, который, оценив обстановку, заулыбался мне в ответ. Его взгляд стал теплее, хотя о Глебе того же я сказать не могла, его кулаки все еще были сжаты. – Прости, – наконец сказал Глеб. – Я думал, что ты живешь одна. Ошибся. Я пожала плечами, неуверенно подтверждая его догадки. – Глеб, – он протянул руку Тому. – Мы вместе работаем. Хотел пригласить Настю на природу с друзьями. Я перевела слова Глеба. Том пожал ему руку и тоже представился: – Томас Страуд, парень Стаси. – Глеб Пирогов, – еще раз повторил он. А мне сквозь смех захотелось запеть: Артур Пирожков… – Простите, что отнял у вас время, – заторопился тут же Глеб. – Мне пора. Он сконфуженно улыбнулся и покинул квартиру. – И ты настаиваешь, что он просто твой коллега? – заулыбался Том. – Да. Он подошел ко мне вплотную и зарылся лицом в волосах. – Я хочу тебя, – прохрипел он в ухо. – Я хочу тебя всегда… Поедем со мной в Лондон? – Том…