– Заткнись! – Я больше не могла себя сдерживать. – Ты пьян. Проспись и… В мгновение секунды он подскочил ко мне и схватил за воротник куртки, дернув вверх так, что я еле удержалась на ногах. Страх крепче сжал мое сердце, но я все еще думала, что ничего страшного случиться не может, ведь передо мной стоял всего лишь обиженный мужчина. Мы смотрели друг на друга с вызовом, и я не уступала, потому что знала, что ни в чем перед ним не виновата. Но так думала только я, потому что поток отборной брани, обрушившийся на меня, не знал предела. Я считала себя дрянью, которая изменила любимому человеку, но то, что стал приписывать мне Алексей, как ни странно, ранило больше, чем непреднамеренный обман. Тем неприятнее стало, когда он перешел на личности и стал в красках описывать, как и что могло у нас происходить с Джонатаном и его другом. Мне было противно и стыдно слушать всю эту грязь, злость копилась, копилась, и в итоге я разозлилась и толкнула его, отдергивая руку от куртки. – Ты придурок! – крикнула я. – Тебе что, завидно?! Да, мы все делали. И так, и по-другому. Все, как ты описываешь, и мне нравилось! Думаешь, мне просто так деньги заплатили?! Меня так все это достало, все эти взгляды, сплетни, никто не знал правды, и каждый выдумывал то, что ему было удобно, что я больше не могла терпеть. – А ты как думал?! А ты что? Завидуешь?! Я понимала, что последние слова стали лишними, но они уже вылетели, и ничего нельзя было вернуть назад. В глазах вдруг потемнело, но я почувствовала облегчение, словно все то, из-за чего я так долго переживала, вдруг моментально отпустило. Ноги стали ватными, но кто-то продолжал держать меня за воротник, не давая упасть, продолжая что-то кричать и ругаться. – Шлюха… – прошипел кто-то в ухо, а потом что-то больно кольнуло в бок, и я ощутила весь холод этой новогодней ночи. Мне было холодно, холодно и страшно… и темно… Ни звука, ни шороха, ни взрывов салюта. А топь черноты все затягивала и затягивала, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова шумела, заглушая все звуки. И вдруг до меня дошло… Все будут счастливы, но только без меня. * * * – Настя! Кто-то звал меня в этой темноте. Я слышала голос, он притягивал, просил, но, как ни пыталась, я не могла выбраться из этой мглы. – Настя, открой глаза! Пожалуйста, открой! Все будет хорошо… Господи, помоги! Я пыталась открыть глаза, но что-то мне мешало, какой-то невидимый противник мешал мне вернуться назад, туда, к деревянному сараю, где Алексей… Тут мои мысли путались, я задрожала, чувствуя, как темнота забирается мне под кожу. – Женя, как она? – Это был Иван. Ваня здесь, думала я, он поможет, он всегда спасет свою сестренку. Он любит меня. Я не одна. – Пытается открыть глаза! – кричал второй голос. – Жива она, жива! Жми, Вань, жми! Вдруг нас тряхнуло, и я опять начала погружаться в темноту, потеряв связь с голосами. Собрать все силы и опять приоткрыть глаза теперь я смогла не скоро, кажется, прошло очень много времени, но я видела свет, хотя передо мной все расплывалось. Я старалась дотянуться до луча, но глаза слепило. – Зрачок реагирует, – сказал кто-то. – В операционную, срочно! * * * Сон. Мой сон был так реален, как тогда в самолете, и я уже не так боялась, когда поняла, где нахожусь. Я ощущала теплоту кресла, в котором я сижу, его мягкость, легкую шершавость подлокотников и знакомый запах попкорна. Я уже чувствовала эту темноту, она была другой, теплой, родной и знакомой. Я вытягивала руки вперед и не видела их, но знала, что скоро все изменится. – Ты здесь? – спросила я. И голос ответил: – Да. – Я скучала, – созналась я. Голос звучал близко и отчаянно: – Я тоже. – Почему я здесь? – опять спрашивала я. – Чтобы кое-что вспомнить… – Опять? – удивлялась я. – Похоже, тебе тоже пора идти на бокс… – усмехнулся голос. Яркая вспышка впереди меня ослепила, как в прошлый раз во сне, и на секунду я зажмурила глаза, стараясь привыкнуть. Экран отсчитывал: девять, восемь, семь… – Мне страшно, – неожиданно проговорила я. – Мне тоже страшно, – прошептал над ухом голос. На экране замелькали картинки, от которых стыла кровь в венах и спина покрывалась стальным холодом. Я дрожала, вспоминая все то, что случилось возле сарая. Как стеклянная бутылка разбилась о мою голову, как холодная жидкость смешалась с горячей красной, как заскрежетало стекло, врезаясь в живую плоть. Как кричала мама, как брат пытался затащить меня в машину. Как трясся «уазик», пытаясь на всей скорости мчаться по ночному шоссе в областной центр. Как молодой хирург светил мне фонариком в глаза, проверяя, есть ли еще во мне жизнь. Как меня слепил свет операционной, как… Я вскрикнула и прикрыла ладонями лицо, сразу же почувствовала его руки на своих, они были горячими и влажными, а мои как лед. – Я больше не увижу тебя? – спрашивала я, не отрывая ладоней от глаз. – Не знаю, – неуверенно проговорил голос. – Обними меня, – попросила я, и тут же руки обняли меня, а я обняла в ответ. – Ты нужна мне, – шептал он мне на ухо. – Я люблю тебя. Больше всего на свете. Ничто мне не нужно без тебя, ничто не радует, ничто не дает покоя. Вернись ко мне! Его губы коснулись моих, и я почувствовала то, что связывало нас двоих. То, что незримо существовало всегда. – Я люблю тебя, – шептала я ему в губы. А он шептал в ответ тысячу раз: – Люблю, люблю, люблю… – Где я? – нерешительно спросила я. – Где-то посередине, – мягким тихим голосом отвечал он. – Мне страшно… – прошептала я. – Тогда ты должна вернуться, – настаивал он. – Вернись ко мне. Пожалуйста! Вернись к нам ко всем. Настя, ты слышишь меня? Я хотела что-то сказать, но лишь шевелила губами, сухими и недвижимыми. Мне хотелось подняться и протянуть руки, чтобы еще раз обнять обладателя этого голоса, но резкая боль пронзила меня под сердцем, и гулкий всхлип вырвался наружу. Темнота отступала, хотя боль пыталась затащить меня назад в ее страшную надежную сеть, но я продвигалась вперед, туда, где могла видеть все, словно сквозь мутное стекло. Да, я видела все мутно, расплывчато, без резкости. Силуэт… Улыбка… Глаза… Крики, суматоха, какие-то люди в синих и зеленых костюмах. – Доктор, сестра! – кричал кто-то по-английски. Рядом что-то запищало и затрещало. Мне хотелось пошевелить рукой, но она была словно немая, и что-то ее удерживало. Я попыталась шире открыть глаза, но увидела перед собой только белое полотно потолка. Голова шумела, а губы были сухими и шершавыми, словно я со страшного похмелья проснулась там, в квартире Коулов, обнимая унитаз. Улыбка приподняла уголки моих губ от воспоминания, но я пожалела, что улыбнулась, потому что боль, на минуту притаившаяся где-то внутри, вдруг опять пронзила и охватила всю меня, заставляла крепче стиснуть зубы. – Так-так, – проговорил мужчина в зеленом костюме и такой же шапочке. – Посмотрим. Он прикоснулся к моему лицу, заглянул в глаза, прощупал пульс. – Все в порядке, – в итоге заключил он. – Все в порядке. Вколите ей обезболивающее, пусть отдыхает. Для первого раза достаточно. За его спиной я видела еще один силуэт, дергающийся и мутный. Лица я не видела, только голос: – Как она? – Будет жить… Глава 22 Таинственный англичанин