В любви нет победителей, есть только потерпевшие. Веселин Георгиев [29] Кажется, темнота меня отпустила, и я попала в прекрасный цветной сон, где Джонатан держал меня в объятиях в той маленькой комнатке на юге Франции. Где в окно дул ветерок, а мы лежали и болтали о разных глупостях. Коул рассказывал мне о Микеланджело. – Когда-нибудь, – шептал он, – я отвезу тебя в Ватикан, и ты увидишь всю красоту Сикстинской капеллы. Знаешь, там не так много осталось от того, что рисовал сам художник, но полотно на потолке потрясает своей мощью и ощущением, что это видело так много поколений. Знаешь, считается, что сам Микеланджело неохотно брался за проект, так как считал себя более опытным скульптором, а не художником. Но работа продолжает приводить в восторг людей. Ежегодно около пяти миллионов человек стекаются в Сикстинскую капеллу со всего света, чтобы увидеть шедевр… Я чувствовала его мягкие руки, теплые и гладкие подушечки пальцев, которые выводили рисунки на моих ладонях и запястьях. Чувствовала его поцелуи – сладкие, нежные, слегка горьковатые от сигаретного дыма. Мне было так хорошо рядом с ним, и я не знала, как смогла отказаться от всего этого. Всего лишь парой фраз. Я чувствовала прикосновения к своему лицу, поцелуй, его колючую щеку, его запах, смешавшийся с медицинским духом. Мне хотелось открыть глаза и чувствовать его рядом с собой, хотелось спрятаться от темноты у него в объятиях, чтобы она никогда не смогла до меня добраться. Рядом со мной что-то упало, я услышала шум и вздрогнула, боль штормовой волной прокатилась по всему телу. – М-м-м… – простонала я, пытаясь перетерпеть. Хотелось поднять руку к голове, которая раскалывалась, словно по ореху стукнули молотком. Рукой пошевелить не удалось, и я приоткрыла глаза, рассматривая стойку с капельницей, дальше сфокусировалась на окне, закрытом вертикальными жалюзи. Еще холодильник в углу, на нем телевизор, небольшой стол… – Я вас разбудила? Простите. Все хорошо? Со мной рядом засуетилась молоденькая медсестра в синем костюмчике, оказалось, она уснула, и у нее на пол упал огромный «Медицинский справочник», по которому она готовилась к какому-то зачету. – Да… – вроде бы хотела сказать я, но вышло лишь какое-то шипение. – Хорошо. – Она поправила мне подушку и присела назад в кресло, которое стояло возле двери. – Пить, – попробовала прошуршать я. Медсестра даже не обратила на меня внимания. – Пить, – постаралась громче сказать я, раздирая горло. – Вам нельзя много пить, – забеспокоилась девушка, но все же поднесла мне ко рту ложку с водой. – Где я? – превозмогая ноющую боль в голове и во всем теле, спросила я. – В областной больнице. – В областной? Как я здесь оказалась? Странно, блуждая во снах, я вспомнила, что произошло, но как оказалась в областной больнице, в городе?.. Я думала, меня отвезли куда-то рядом с поселком, а не так далеко. – О, это длинная история. Тут все так суетились с вами. – Почему? – Мне захотелось приподняться и выслушать всю историю. – Лежите спокойно, иначе я ничего не расскажу, – строго проговорила она. Я тут же перестала предпринимать попытки встать и внимательно взглянула на нее, ожидая, что она скажет. – Ой, здесь все так переполошились, когда этот англичанин на вертолете вас сюда привез. Я попыталась вздохнуть глубже, чтобы не задохнуться от пробуждающегося отчаяния. – Англичанин? – переспросила я, облизывая пересохшие губы. – Да. Представляете, здесь никто по-английски не разговаривает. Хорошо, что в одном из отделений больницы нашлась больная – учительница по английскому языку. Все только через нее. Да… – Она задумалась, словно вспоминая какие-то детали произошедшего. – Что за вертолет? – наконец спросила я, не дождавшись продолжения. – Как вообще я здесь оказалась, я была за сто километров от города. – Вам нельзя волноваться. Что вы так волнуетесь? – Сестра опять подошла ко мне, поправила подушку и посмотрела на приборы. – Лежите спокойно, иначе я завтра получу от вашего лечащего врача. – Хорошо, только не молчите. – Все расскажу, – перебила она и стала ходить от двери к окну, повествуя. – Вы попали в Павловскую районную больницу с черепно-мозговой травмой и колюще-режущим отверстием. У вас было слегка задето легкое, которое вам там и залатали. А вот черепно-мозговая была серьезная, поэтому было решено срочно вас перевезти в областную больницу, только вот везти вас на машине было нельзя, вы все это время находились, балансируя между жизнью и смертью, в общем, в коме были. Она мило улыбнулась, проверяя мою реакцию на сказанное. – Нужны были деньги, говорят, и на операцию тоже. Ваш брат занимался всем вместе с тем парнем, а потом им еще один помогал. – Откуда вы столько знаете? – прервала ее рассказ я. Она смутилась, но ответила: – Этот парень, англичанин, он выглядел таким расстроенным, постоянно разговаривал с этой дамой, ну, с учительницей, которая и рассказала. Правда, ее скоро выпишут, и не знаю, что мы будем делать. – А сколько я здесь? – Чуть больше месяца. – Больше месяца?! – Так, все, я же сказала, что вам нельзя волноваться. – Медсестра снова поправила мне подушку и скрылась за дверью палаты, оставив меня с мыслями одну. «Англичанин? Кто? Так все болит, что даже думать сложно». Неожиданно в руку что-то кольнуло, я повернулась и увидела сестру, которая убрала капельницу и что-то ввела через катетер в вену. – Теперь отдохните немного… – Это было последнее, что я расслышала, проваливаясь в сон, плывя по его волнам куда-то далеко в неизвестность, где все еще повторялось одно слово. «Англичанин… Англичанин… Англичанин…» Эта мысль пульсировала где-то рядом, и я не могла примириться с ней, от этого тревога только нарастала, заставляла барахтаться и быстрее плыть к берегу, пока сон резко не оборвался и я не открыла глаза. В окно светило солнце, время, скорее всего, приближалось к полудню, жалюзи теснились в стороне, и свет заполнял всю палату. Я чувствовала себя лучше, немного отдохнувшей, голова была легкой и не шумела. Мне хотелось встать и посмотреть на улицу, понять, что жизнь так и продолжается, пока я торчу в этой палате. Но не успела я даже приподняться, как дверь приоткрылась, а потом распахнулась, и в палату зашел незнакомый мужчина в белом халате, с лысой головой, квадратными изящными очками и папкой в руках. – Добрый день, – он широко улыбнулся мне. «Врач», – подумала я. Он схватил стул, придвинул его к моей кровати и присел. Его пристальный взгляд изучал мое лицо, но улыбка так и не сходила. – Здравствуйте, – наконец попыталась сказать я. – Ага… – Он что-то записал в папке и опять повернулся ко мне. – Я ваш лечащий врач – Дмитрий Бениаминович Шварцман. – Очень приятно. – Наконец-то вы пришли в себя. Как голова? Боли есть? – Он взял мою руку за запястье и стал слушать пульс. – Немного побаливает, – прохрипела я и прикоснулась к бинтам, обхватывающим со всех сторон мой череп. – Ничего, все пройдет, – успокаивал Дмитрий Бениаминович. – Вовремя вам сделали вторую операцию. При такой травме в вашем случае очень вероятен был летальный исход. Кто-то там наверху решил вам еще один шанс дать. И он мило так подмигнул, что я сморщилась от этой милоты, как будто съела червяка. – Надо сказать спасибо вашему британскому другу, он оказался настойчивым парнем, – врач усмехнулся и подмигнул мне. – Думаю, вы бы сейчас были уже на том свете, если бы не его настойчивость. Он всю систему здравоохранения взбодрил. Я слушала, не шевелясь, а в голове было только одно: «Англичанин… британец… настойчивый парень…» – Мне сказала медсестра, что меня доставили сюда на вертолете. – Это полдела, родная. Он заплатил за палату, достал самые дорогие препараты, вызвал врачей из Москвы и Германии. Правда, заграничный специалист поздно подоспел, операция была уже завершена. Но он очень помог нам в процессе вашей реанимации. Порекомендовал более совершенные препараты. Вы должны быть благодарны этому парню. Этот англичанин просто как электрошок… – Он улыбнулся, поднимая глаза. – Слава всевышнему, что у вас есть такой замечательный друг. Такому сложно отказать. – Да, сложно отказать… – повторила я. Том! Это он. Кто еще может быть таким настойчивым англичанином? Он может всего добиться. Искусный манипулятор, требовательный, ответственный и словно электрошок. Этого не может быть! Я не хочу его видеть, я не хочу его! Не хочу! Я метнула испуганный взгляд на доктора. – Что случилось? – встревожился доктор Шварцман.