– Я не эксперт, но уверен, что власти затребуют доказательства ваших слов, прежде чем пропустить его через границу, – сказал Уорнер. – Посмотрим. Я уже позвонил в посольство, они пришлют кого-нибудь сюда. А пока не смейте его трогать. – Голос у Патрика был стальной. – Он несовершеннолетний, у меня есть доверенность от матери, согласно которой я его официальный опекун, и я вам запрещаю это делать. Посмотрим, что скажут в посольстве. * * * Чиновница из посольства прибыла с удивительной (а может, как раз наоборот) быстротой. Представилась Шейлой Бринделл. Костюм на ней был наверняка и вполовину не такой дорогой, как у Патрика, однако седеющие волосы и манера держаться создавали впечатление солидности. Обручального кольца на руке не было, зато на шее висел медальон сердечком. Сердечки – детское украшение, поэтому я предположил, что она всю жизнь была карьеристкой, и, пока карабкалась по служебной лестнице, ей было не до свиданий, а теперь с тоской улыбается младенцам в колясках и души не чает в племянниках и племянницах. Твердая кора снаружи и слезливая, сентиментальная сердцевина внутри. Она села напротив нас с Патриком и Лекс, а Уорнер наблюдал за нами из угла, сидя в кресле. – Вы, несомненно, понимаете, мистер Макконнелл – ситуация очень необычная, – сказала она, машинально щелкая кнопкой авторучки. – Думаю, вы убедитесь, что мы понимаем это как никто другой, – сказал Патрик. – Мы признательны за то, что вы так скоро согласились принять нас. – Да, разумеется, – сказала она. – Консул попросил меня заняться этим делом персонально и позаботиться о том, чтобы все было улажено как можно скорее. Патрик лишь холодно улыбнулся. Что-то тут происходило такое, чего я не понимал – какая-то негласная договоренность между этой женщиной и моим братом. – Однако, прежде чем мы сможем выдать Дэниелу паспорт в срочном порядке, я должна задать ему несколько вопросов, – продолжала мисс Бринделл. – Мне нужны доказательства, что он тот, кем вы его считаете. – Разумеется, – сказал Патрик. – За отсутствием теста ДНК… Лекс рядом настороженно выпрямилась. – …Придется обойтись этим опросом, – договорила мисс Бринделл. – Дэниел, ты можешь назвать свое второе имя? – Погодите, – сказал Патрик. – Мой брат страдает тяжелой потерей памяти в результате травмы… – Ничего, – сказал я. Я знал ответ. – Мое второе имя – Артур. Она кивнула. – А дата рождения? – Шестнадцатое ноября двухтысячного года. – Можешь назвать мне имена своих родных? – спросила она. – Можно только ближайших родственников. В горле у меня пересохло, я ухватил самыми кончиками пальцев бутылку воды, которую еще раньше принес помощник шерифа, и сделал большой глоток. – Мои родители – Джессика и Роберт Тейты. Патрик и Алексис Макконнелл – брат и сестра от первого маминого брака. Есть еще старший брат Николас и младшая сестра Миа. – Я видел, что мисс Бринделл старается сохранить невозмутимое выражение лица, и прибавил: – У меня самая лучшая семья на свете. Она на миг опустила глаза, глянула на стол, а затем они с Патриком обменялись многозначительными взглядами. Она раскрыла портфель и достала пачку бумаги. Протянула мне, и я увидел, что это фотографии, распечатанные на обычной офисной бумаге. – Можешь показать мне тех людей, которых только что назвал, Дэниел? Я начал перебирать фотографии. – Вот Николас, – сказал я, доставая из пачки фото, сделанное, по всей видимости, в школе, и протягивая ей. Я перелистал несколько фотографий незнакомых людей, ища Миа или родителей, и тут мой взгляд выхватил среди неизвестных лиц еще одно знакомое. Сердце заколотилось быстрее. Я вытащил фотографию из пачки: девочка-подросток, круглощекая, с жесткими колючими волосами, позирующая со сноубордом. Я бы никогда в жизни ее не узнал, если бы Лекс не показала мне ее фото каких-то пару часов назад. – Это моя двоюродная сестра. Ее зовут… Равенна. – Повезло мне, что у нее такое дурацкое имя: легче запомнить. – Возле дома в Италии, где она родилась. Мисс Бринделл приподняла бровь, а затем медленно улыбнулась. Это была проверка. Она хотела посмотреть, узнаю ли я кого-то из моего прошлого, кого мне не велено было искать. Дальше я уже смотрел на фотографии внимательнее, выбирая те лица, что видел в телефоне Лекс. – Это моя бабушка. Она умерла, когда я был еще маленьким. А это, кажется, мой лучший друг Эндрю. – Я чувствовал, как Лекс с Патриком переглянулись поверх моей головы, но никто из нас не сказал ни слова. Фото Миа на детской площадке я пролистнул молча и наконец дошел до последней фотографии: светловолосая женщина и темноволосый мужчина, нарядно одетые, танцевали на какой-то вечеринке. – А это мама и папа. – Ты не узнал свою сестру, Миа, – сказала мисс Бринделл. Я моргнул. – Она была еще совсем маленькой, когда я видел ее в последний раз. Она только кивнула. Я вернул ей пачку фотографий. Рядом Патрик охнул и схватил меня за руку. Я вздрогнул. – Боже мой, – проговорил он, разглядывая маленькое темное пятнышко на моей коже, на тыльной стороне ладони, между большим пальцем и указательным. Я чувствовал, как у него дрожит рука, и он смотрел то на пятнышко, то на меня широко распахнутыми глазами. – Господи Иисусе. Я нахмурился. Что это еще за… – Мистер Макконнелл? Патрик оторвал взгляд от меня и поглядел на мисс Бринделл. – Вам нужно доказательство? – проговорил он дрожащим голосом. – Посмотрите в своих документах. У Дэнни это родимое пятно с рождения. Мисс Бринделл глянула на пятнышко на моей руке, а затем – в лежащие перед ней бумаги. Лекс тоже наклонилась посмотреть, и ее ладонь дернулась ко рту. – Вы правы. Пятно светло-коричневого цвета над большим пальцем левой руки, – прочитала мисс Бринделл. Подняла глаза и улыбнулась. – Мне этого достаточно. – Значит… вы одобрите срочную выдачу паспорта? – спросила Лекс, с трудом переводя дыхание. Мисс Бринделл стала собирать свои вещи. – Мы немедленно приступим к оформлению документов. Завтра ты полетишь домой, Дэнни. * * * Домой, домой, домой. Это слово стучало у меня в ушах, как сердце в груди, пока я собирал свои скудные пожитки. * * * Наутро, с твердым новеньким паспортом в кармане куртки, я прощался с Алисией у американского посольства. Она обняла меня и шепнула на ухо: – Удачи, Дэнни. Патрик уже махал мне рукой из лимузина, который он нанял, чтобы отвезти нас в аэропорт. В этот миг мне хотелось только одного: вернуться в приют № 8 вместе с Алисией, снова затеряться в толпе. Я вот-вот долен был получить то, о чем всегда мечтал, но, если бы не понимал, что не успею пробежать и пяти кварталов, как меня поймают, я бы бросился наутек. Вместо этого я сел в машину и стал смотреть, как Алисия машет мне вслед, пока она не скрылась из виду. Мы летели первым классом. Не успели еще даже взлететь, как стюардесса уже принесла Патрику и Лекс по бокалу шампанского, которое девушка выпила залпом, а мне – теплое печенье. А ведь еще какую-нибудь неделю назад я спал на автобусной остановке и пробавлялся пакетиками чипсов и конфетами, стянутыми в магазинах. Я должен был чувствовать себя счастливым. Печенье не должно было застревать у меня в горле и казаться таким черствым и безвкусным. Но, может быть, счастье – одно из тех чувств, на которые я уже неспособен, а если и способен, то оно просто не могло пробиться ко мне сквозь страх, пульсировавший в венах, как прибой, набегавший волна за волной, поднимавшийся все выше и выше, пока дышать не стало почти невозможно. Они будут встречать нас в аэропорту. Тейты. Они только посмотрят на меня, и все будет кончено, и при одной мысли об этом я обмирал от страха. Потому что я, конечно же, не был Дэниелом Тейтом. * * * Ну да, я обещал говорить правду. Но я соврал. Я всегда вру. Серьезно, если вы поверили мне хоть на секунду, вам некого винить, кроме себя. Но вот с этого момента уже начинается правда. Клянусь. Того, что было дальше, даже я бы не придумал. * * * Я попал. Патрика с Лекс я еще как-то сумел провести, но всю семью мне не одурачить. Это немыслимо.