— Да тебе-то какое дело?! — У Вара в груди вдруг прорезалось рычание — самое настоящее. — Ну живу я в Волшебной Стране Справедливости — и что? Джолин беспощадно отсекла ещё один стволик. — Ты не реалист. Ты хочешь, чтобы вокруг были чудеса и волшебство, а так не бывает. Нужно быть реалистом, чтобы выжить в этом мире. Вар нервно заёрзал. — В смысле — выжить? — В прямом смысле. Если жизнь идёт, а ты её не замечаешь, она просто наезжает на тебя и давит. Расплющивает. Вар огляделся. Его окружали расплющенные фрагменты детской площадки. Ни один из них явно не догадывался, что жизнь собирается на него наехать. — А что я должен делать? — Раскрыть глаза. И смотреть в оба, чтобы она тебя не задавила. Вар встал и подошёл ко рву. Наверное, Джолин права. Как обычно. Она была права насчёт купели — он проверил в интернете, тогда, в первый вечер. И насчёт тех сгребальщиков и Чёрной Смерти она тоже оказалась права. И насчёт людей, которые шастают по свалкам; и насчёт того, что всем плевать, когда ты крадёшь водоросли из пруда; и насчёт того, что воду в баре можно брать бесплатно. Джолин всегда права. А значит, нужно возродиться — и не просто кем-то, про кого родителям напишут: Вар общительный, коммуникабельный и нормальный! — и кто ведёт целеустремлённую жизнь и заботится о бабушке, но ещё и тем, кто смотрит в оба, чтобы жизнь его не задавила. Реалистом. Он поднял шланг, из которого наполнялась гигантская ванна для перерождения. Вода, насколько он видел, была самая обыкновенная — вода как вода. Джолин сказала, священник произносил над этой водой какие-то специальные важные слова, чтобы она посвятела. Теперь в этом месте никакого священника нет — есть только они с Джолин. Значит, это должны быть их слова. И ещё Уолтера, поскольку вода-то у них из «Грота». Он начал со слов Джолин: — Всё когда-то было чем-то другим. — О-о, да! Тут и говорить нечего, — добавил он за Уолтера. Потом минутку подумал, что же скажет он сам. — Когда речь о людях, то снаружи — это часть внутри, — проговорил он наконец. Может, и не самые важные слова, зато это правда. 48 Вода набиралась три дня и три ночи. На четвёртое утро Вар едва не рухнул с дуба, как в самый первый день. Вар включил камеру. Спрыгнул на землю и помчался через двор, перекрыл кран. И побежал на мост. Они это сделали. Вместо асфальта, этого убийцы журавлей, церковь была окружена водой, мирной и безопасной, блестевшей в объективе камеры сапфировой синевой. Вар пожалел, что за спиной у него нет ничего похожего на скамейку, потому что ему внезапно очень понадобилось сесть. А потом понял нечто потрясающее: за спиной у него есть скамейка. Даже целые ряды скамеек. Длинные, длинные ряды, где когда-то сидели люди, замерев в ожидании чуда. Он отыскал конец деревянной скамьи и принялся сгребать с неё обломки досок и дощечек, и оконные сетки, и куски утеплителя, и осколки шлакобетона. Расчистил пару футов, но не остановился, а продолжал, потому что есть же пункт шестой Рыцарского кодекса: Усердно доводи любое начатое дело до конца. Он усердно довёл до конца расчистку, а потом достал из кладовки тряпки и чистящее средство и отмыл скамью, и натёр до блеска. И тогда он сел на эту церковную скамью, в самую-самую середину. И увидел на спинке скамьи, стоявшей впереди, латунную табличку с одним-единственным выгравированным словом: «СОЗЕРЦАЙ!» — это было похоже на приказ. Вар сложил руки на коленях. Поднял взгляд туда, где сквозь провалы в стене синел и блестел ров. И стал созерцать. 49 — Созерцай! — приказал Вар, когда появилась Джолин. Но она и сама уже созерцала — с того самого момента, как спрыгнула с забора. — Вот это да… — выдохнула она, опускаясь на скамью рядом с ним. — И не протекает? — Кое-где. Но я заделаю дырки. И шланг оставим, чтобы текло тоненькой струйкой. Да плюс дожди каждый день. Как будто в подтверждение его слов прямо к ним устремились угрожающе чёрные тучи, таща за собой шлейф из дождя. И это было кстати, потому что у Вара был вопрос, ответ на который можно было получить только «Под-Столом». «Под-Столом» Джолин снимала зеркальные очки, и он мог смотреть ей прямо в душу. Он уверенно направился к столу. — Ты сказала, что люди всё равно берутся за старое, после того как их окунают в купель. Торчат в баре и всё такое. Откуда ты знаешь? — спросил он, закончив зажигать свечи. Джолин отвернула лицо. — Не «люди», а «человек». Один. — Но всё же, откуда? — Моё окно выходит на парковку бара. — Это ладно, но как ты узнала всё остальное? Ты сказала — бьют своих детей. Пропивают деньги, вместо того чтобы платить за квартиру. — Вар посмотрел ей прямо в глаза. Посмотрел ей в душу. И увидел ужасное, что было там скрыто. Понял, кто этот «один человек». — Твоя тётя. Джолин угрожающе выставила кулаки — как супергерои в комиксах. — Я уже почти больше неё! Вар почувствовал, что его кулаки тоже сжимаются. Они одна команда, он и Джолин. — Она пропивает деньги, которые надо платить за квартиру? — Когда мои папайи созреют, у нас всегда будут деньги. Вар на миг утратил дар речи. То есть — Джолин грозит опасность остаться без крыши над головой? — Ты не потеряешь свой сад, — сказал он, надеясь, что в голосе звучит уверенность. Которой у него не было. Джолин кивнула. — Мне нельзя его потерять. — А потом наклонилась и заглянула ему прямо в глаза. Как будто хотела заглянуть в душу. — С чего это ты так интересуешься купелью? Ты, что ли, хочешь переродиться? Вар отвернулся. Жаль, что у него нет зеркальных очков. Или мигательных перепонок, как у ящериц. Он уставился на свечи. — Нет, конечно. Ванна для перерождения, ха-ха, святые, ангелы. Глупости это всё. — Ага. Всё, кроме святых. Вар рассмеялся: — А я думал, ты реалистка. Джолин пожала плечами.