— Привет, Росточек, — бросил он через плечо. — Вижу, ты сегодня с другом. Придвигайте себе табуретки. Я мигом. Вар, к счастью, вовремя понял, что это шутка, поскольку высокие барные табуретки были привинчены к полу. Он усмехнулся — как он надеялся, по-мужски. Джолин озадаченно покосилась на него и забралась на табуретку. Вар уселся на соседнюю. Бармен подошёл и оперся о стойку. Ладони у него были величиной с бейсбольные рукавицы. — Как обычно? — спросил он. Когда Джолин кивнула, он ухватил две кружки и пшикнул в каждую из отдельного краника порцию чего-то бледного и пузырящегося. На края кружек он насадил ломтики апельсина и водрузил всё это на подставки с задорной надписью «Пей до дна!». — Уолтер, можно нам воды? — спросила Джолин. Уолтер чуть склонил голову набок, в сторону Вара. — «Нам» — это кому? — Это Вар. Я тебе рассказывала. — Рад знакомству, Вар, — сказал Уолтер, взял ещё две кружки и направился к раковине. — Нет, — остановила его Джолин, — не такой воды. Я про воду из твоего шланга. — Конечно, Росточек. Сегодня жаркий денёк. Бери сколько хочешь и не спрашивай. Джолин метнула на Вара торжествующий взгляд. Вар поднял свою кружку. Его первый напиток в баре. Имбирный эль. Вкус оказался совершенно другой, в сто раз лучше, чем у имбирных элей, которые он пробовал раньше. Может, это шампанское? Когда Джолин склонилась над кружкой, Уолтер выпрямился и вгляделся в столик у дальней стены. Вару показалось, что лицо у него сделалось слегка напряжённое. Но тут Уолтер снова перевёл взгляд на Джолин и улыбнулся. — Я припас для тебя в кладовке ещё несколько банок. Когда пойдёшь за ними, сможешь заодно кое-что для меня сделать? Нужно распластать картонные коробки и отнести в контейнер, который для переработки. Джолин забрала свою кружку, толкнула плечом дверь, распахивающуюся в обе стороны, и скрылась. Какой-то лысый на диванчике у дальней стены помахал рукой. — Эй, Уолтер! Плесни-ка нам ещё. Пока Уолтер выполнял заказ, Вар крутанулся на табуретке, чтобы рассмотреть посетителей. Четверо мужчин играли в бильярд, две немолодые женщины — в карты, ещё двое мужчин в форме цвета хаки нависали над кружками в нескольких табуретках от Вара. Всего девятеро, считая лысого. И тут вдруг из-за высокой спинки диванчика вынырнула ещё одна голова — женская. Волосы на ней стояли дыбом, словно корона, и были они ярко-жёлтые — Вар в жизни не видел таких жёлтых волос, — но чёрные на макушке. Женщина глотнула из зелёной бутылки, сонным взглядом обвела бар и снова сползла вниз, как будто увиденное обессилило её. Стало быть, десять человек, а если считать их с Джолин, то двенадцать. Но казалось, что народу гораздо больше — из-за зеркал. Наверное, заключил Вар, люди, которые ходят в бары, обожают любоваться собой: помимо гигантского зеркала за барной стойкой, ещё и стены увешаны зеркалами, и на всех реклама пива, золотыми буквами с завитушками. Некоторые зеркала по совместительству были часами. Удивительно, подумал Вар, что людям нравится смотреть, как прямо по их лицам течёт время. Ясно, что в барах полно тайн, которые ему ещё предстоит разгадать. Он крутанулся обратно к стойке и только тут заметил: по ней через каждые пару футов были расставлены синие пластмассовые вазочки. Чипсорешки. Наконец-то. Вар потянулся к ближайшей вазочке, но тут вернулся Уолтер. — Прошу прощения. У клиента возник деликатный вопрос, и ему потребовались мои уши. — Уолтер потянул себя за мочку уха. — Профессиональный слушатель — вот моя основная работа. Ну, бывает, иногда ещё подаю прохладительные напитки. Вар показал на синюю вазочку: — И чипсорешки. Он незаметно ущипнул себя за ногу. Он в настоящем баре, болтает с настоящим барменом. Уолтер щёлкнул пальцами. — Да! Чем-нибудь таким похрустеть, когда хочешь докопаться до сути своей проблемы, — это бесценно. — Уолтер взял белое полотенце и принялся натирать деревянную стойку медленными идеальными кругами. — Допустим, ты входишь в бар. Я наливаю тебе выпить и спрашиваю: «Ну, как дела, дружище?» Ты делаешь глоток и отвечаешь: «Спасибо, Уолтер, всё тип-топ. Правда, есть одна проблема…» У тебя есть проблема, Вар? Вар энергично закивал. Вообще-то у него их несколько. Мама. Джолин. Миссис Лемон. — Во-о-от. И тут в дело вступают чипсорешки. — Он придвинул к Вару синюю вазочку. — На, забрасывай в рот. Хрусти и думай над своей проблемой. Вар забросил в рот пригоршню чипсорешков. В полном соответствии с описанием Джолин на вкус они оказались как бекон, картошка фри и арахис одновременно. Ничего вкуснее он не пробовал за всю свою жизнь. Он очень вдумчиво хрустел. Уолтер был прав. Это действительно помогло докопаться до сути проблемы. — Люди слишком много от меня ждут. Мама хочет, чтобы я был похож на неё. Она терпеть не может одиночества, поэтому думает, что и мне плохо быть одному, — начал Вар. — Но я-то — не она. — О-о, да! Тут и говорить нечего! — Уолтер кивнул с таким видом, будто выражал сочувствие по поводу всех несправедливостей этого мира. Вар расправился со следующей пригоршней чипсорешков и уже почти готов был перейти к теме клятвы, которую он дал Джолин, но тут появилась она сама, опять открыв дверь плечом. В руках она удерживала целую охапку жестянок. Она выразительно указала на них взглядом и мотнула головой в направлении выхода. Вар осушил свою кружку, достал кошелёк, но Уолтер махнул рукой. — За счёт заведения, дружище. — Спасибо, Уолтер, — сказал Вар своим новым, низким голосом и соскользнул с барной табуретки. Вар открутил наконечник шланга. Несколько секунд они с Джолин молча смотрели, как вода стекает в гигантский, всё такой же пустой ров. — Может, просто кран открыт не до конца? — спросил Вар с надеждой. Джолин покачала головой. — На всю катушку. Он следил, как она переводит взгляд со шланга на папайи, потом на забор, где висело объявление об аукционе. Он читал её чувства так ясно, как если бы они были впечатаны в его собственное сердце. — Всё всегда тянется чересчур долго, — сказала она. — Кроме того, что случается чересчур быстро. — О-о, да! — сказал Вар. — Тут и говорить нечего. 47 Джолин вынула нож и срезала под корень одну из папай. Сидевший рядом Вар выронил камеру и вцепился в свои лодыжки. — Только женские растения дают плоды, — объяснила Джолин. — Но непонятно, какие из них какие, пока не зацветут. Вот, видишь? Мужские цветки — они такие тонкие и длинные, а женские — потолще, вот здесь, в основании. Вар осмотрел остальные папайи, которые росли счастливо и беззаботно, понятия не имея, что половина из них попросту теряет время. — И… что? Те, которые мальчики — я имею в виду мужские растения, — ты что, их всех убьёшь? — Почти всех. Оставлю несколько штук для опыления. Она подрезала ещё одно растение. Оно рухнуло, как показалось Вару, с криком «Предательство!». — Они не виноваты, что не могут плодоносить, — попробовал он вступиться. — Нельзя их за это убивать, они не заслужили. Может, пересадишь их куда-нибудь в другое место? Джолин помотала головой. — Папайю нельзя пересаживать. Так считается. Её корни не любят, чтобы их беспокоили. Вот я сначала и сажаю их в банки. Когда становится ясно, какие надо сохранить, я аккуратно вытаскиваю их из банок вместе с землёй, и корни не повреждаются. — Она глянула вверх, на дверь своей квартиры. — Когда кто-то уже начал где-то расти, он не хочет, чтобы его оттуда вышвыривали. Вару показалось, она хотела сказать «что-то», а не «кто-то», но сейчас ему было не до замечаний. — Всё равно это несправедливо. Джолин отложила нож, ухмыльнулась с притворным изумлением и хлопнула себя по лбу. — Ах да, вечно я забываю! Мы же в Волшебной Стране Справедливости! Потом сменила выражение лица на клоунски-печальное и снова хлопнула себя по лбу. — Ах, чёрт, всё-таки нет. Мы всё ещё здесь, в реальном мире.