— Что-то не припомню социального работника по имени Уолтер. Где, говоришь, он ведёт приём? И зачем он только проболтался об Уолтере? Кто его тянул за язык? — Э-э… там же, рядом, по соседству. А теперь главное: я буду ходить в «Рекреацию»! Миссис Санчес меня пригласила. И на этот раз тебе не придётся платить! Это, по крайней мере, отвлекло её от темы Уолтера. — Не придётся платить? Это как? Вар рассказал про киноклуб. Закончив речь, он поник и широко развёл руками. — Это всё, что у меня получилось, мам. Я стараюсь быть нормальным, но пока что это мой максимум. — В каком смысле — стараешься быть нормальным? — Я знаю, ты бы хотела, чтобы у тебя был нормальный ребёнок. — В глазах у Вара опасно защипало. — Я слышал, ты говорила. — Ну нет, я бы в жизни ничего такого не сказала! — В первый день «Рекреации». Ты сказала папе, что я предложил заплатить тебе, чтобы ты разрешила мне не ходить в лагерь. И ещё назвала меня антисоциальным ребёнком. — Что? Да нет же. Ты ослышался. — Я не ослышался. Ты говорила: «Вот бы у нас был нормальный ребёнок!» — Я такое говорила? — Её глаза наполнились слезами. — Это всё из-за стресса. Бабушка, сверхурочная работа… Хотя это не оправдание. Конечно, нельзя так говорить, никогда и ни за что. На самом деле я не имела это в виду, и никогда так не думала, и мне ужасно жаль, что ты это слышал. — Она утёрла слёзы и откинулась на спинку стула. — Всё это время я оберегала тебя от всего, что могло бы тебя ранить, — знаю, знаю, чересчур оберегала! — и в итоге я сама тебя… — Мама встала и обвила его руками, и на миг ему стало легко и тепло. — Я просто хотела, чтобы ты был счастлив. Он вздрогнул и отстранился. — Но я-то не ты, мам. Иногда я счастлив просто оттого, что делаю что-то сам, один. Дядя Сай говорит, он тоже такой. Говорит, это нормально. Для художника. — Сайрус и мне пытался это объяснять. А я, похоже, пыталась не слушать. — Она взяла проспект «Рекреации», разорвала пополам и бросила в мусорное ведро. И тут пришёл папа, и мама стала рассказывать ему всё, что только что узнала, а Вар сидел, обхватив голову руками. — Так, сын, погоди, давай разберёмся, — сказал папа, дослушав до конца. — Ты попросил себе в подарок двор, чтобы передарить его другому человеку? Вар поднял взгляд. У папы опять было это растерянное, ватношариковое выражение лица. Вар повесил голову и кивнул. — Твою награду за лето? Про которую мама сказала, что для тебя это очень важно? Ты просто взял и отдал её? Голова Вара свесилась ещё ниже, на грудь. Он виновато развёл руками. — Джолин она была нужнее. Папа положил руку ему на плечо и сжал. — Ты настоящий командный игрок, — сказал он. — Я тобой так горжусь. Мама встала. — По-моему, пора нам посмотреть твой фильм. Вар сел между родителями и включил фильм. Всё экранное время — шесть минут три секунды — Вар следил за их лицами. За шесть минут три секунды они ни разу не оторвали взгляда от экрана. Когда фильм закончился, мама с минуту сидела молча. А потом сказала: — Думаю, Сайрус прав. Вар ощутил, как у него раздувается грудь. — Ты считаешь, я художник? — Это само собой, — сказала мама. — Но я имела в виду: он прав, что я счастливица. Поздно вечером, после того как они сходили в пиццерию, а потом за покупками для школы и накупили горы вещей, включая чёрные джинсы и чёрную футболку, но не включая серьгу-гвоздик, Вар лежал в кровати, рассматривая гипсовые завитки на потолке. Теперь они были похожи на улыбки. Улыбки на улыбках внутри улыбок. 75 Каждый день после школы ровно в три сорок пять Джолин садилась в автобус и ехала к Вару с мусорным мешком, полным лежалых фруктов и овощей из «Греческого рынка». Домой она возвращалась автобусом, который отправлялся в пять десять. Однажды она задержалась подольше. Когда они пили лимонад в кухне, из гостиной появилась мама Вара. — Я заметила на дворе кучу отходов… — Мы уберём! — поспешно перебил Вар. — Перетащим за сарай. Или накроем. Мама озадаченно посмотрела на него, потом улыбнулась Джолин. — …так что мы начинаем собирать объедки для твоего компоста. Буду оставлять их в ведёрке у крыльца. — Ваши объедки? Вы отдаёте мне свои объедки? — спросила Джолин тоном, каким нормальный человек мог бы спросить: «Ваше золото? Вы отдаёте мне своё золото?» А потом она сказала «спасибо, мэм» ещё раз десять, пока наконец Вар не подошёл к двери и не кивнул выразительно — мол, идём, сад ждёт. Но мама, как оказалось, ещё не закончила. — Знаешь, люди часто привозят продукты в нашу благотворительную столовую. Иногда — с истекшим сроком годности, и тогда их приходится выбрасывать. Но отныне я буду приносить их домой и добавлять в кучу. Джолин чуть ли не рухнула на колени, изливаясь в благодарностях. — Нам пора в сад, — снова сделал попытку Вар. Но мама подняла палец — мол, погоди. Открыла один из выдвижных ящиков и достала новенький красный ежедневник, который купила Вару. Каждое утро она оставляла его рядом со школьным рюкзаком, и каждое утро Вар клал его обратно в ящик. Он застонал: — Мама, ей не нужен… Мама отмахнулась и распахнула ежедневник перед Джолин. — Видишь, тут, в начале, календарь. Мы можем отмечать в нём даты посадки, даты сбора урожая и всё такое. А ещё есть раздел для примечаний и вот, видишь, в конце есть таблица. Мы можем вести учёт всего — доходов, расходов, веса плодов… Вар пытался поймать взгляд Джолин, мимикой дать ей понять, что можно просто отказаться от ежедневника. Но Джолин взяла его в руки так бережно и благоговейно, словно он был сплетён из мотыльковых крылышек. — Мы? — переспросила она. — Вы будете мне помогать? И это теперь моё? И Вар понял: кажется, мечта о брате или сестре сбылась. На сестринскую часть. Тут из гостиной заглянул папа. — Объедки, плюс ежедневник, плюс помощь, — с гордой улыбкой подытожил он, явно хвастаясь организаторскими успехами своей чудо-жены. — Хет-трик. Джолин рывком развернулась к нему, прижимая ежедневник к груди. — Вы разбираетесь в хоккее? — спросила она, затаив дыхание. Папа хлопнул в ладоши и довольно потёр руки. — Сезон открывается через три недели. Зарезервировать тебе местечко на диване перед телевизором? 76