Отличный совет, главное – выполнимый. За что держаться-то? Матушке Евпраксии я звонить не стала, отправила сообщение. Как сможет – прочтёт. Вынесла из спальни пресловутые коробки, поставила на кухонный стол и села. Что, собственно, я так нервничаю? Каменцева я знаю всю жизнь, и большую её часть он был для меня дядя Миша, почти член семьи, человек, который обо мне заботился, со мной играл, заметил музыкальный слух, помогал учиться, ни разу не сделал мне ничего плохого. «Или ты об этом просто не знаешь» – добавил внутренний голос, и я с ним согласилась. В конце концов, бабушка рекомендовала обращаться к двух людям, Розалии и Евпраксии. А про Михаила Николаевича не написала ни слова. Так что нервничать надо прекращать, а вот вести себя с разумной осторожностью – это да, это самое то. В дверь постучали. – Входите, открыто! – сказала я громко. Пошебуршившись в прихожей, Михаил Николаевич вошёл в кухню. Отличный костюм, белоснежная рубашка, сверкающие ботинки, шикарная стрижка, гладкое лицо без морщин, без признаков возраста… И этого человека я пыталась спасать? Или он так хорошо играл? – Таточка, здравствуй! – сказал он, оживлённо потирая руки. – Отлично выглядишь – похудела, помолодела. – Ещё немного, и надо будет закупать пелёнки, – хмыкнула я. – Здравствуйте, Михаил Николаевич. Вот то, что вы просили спрятать. Крышки коробок я поднимала, когда закладывала в банковскую ячейку и когда забирала оттуда, содержимое не трогала. Проверьте, пожалуйста. – Спасибо, спасибо, – он открыл серую коробку, поворошил пачки писем, кивнул. – Всё в порядке. – Пакет вам дать, чтобы донести? – Да ты знаешь, я, наверное, попрошу тебя снова всё это спрятать. Сразу после Нового года я опять уезжаю, и, видимо. надолго. Бог его знает, когда вернусь. И вернусь ли… – Я уже отказалась от ячейки, – соврала я, не поведя бровью. – Ну, у тебя же есть теперь и другие тайники? – Есть. Но там место занято, боюсь, не поместится. – Гримуаром? – поинтересовался Каменцев с милой улыбкой. Почему-то я нисколько не удивилась. Понятно же было, что ему известно куда больше, чем мне. Плохо то, что никаких вопросов я не задам – карты открыты, маски сброшены, какие ещё банальности можно сказать в таком случае? – В нашей семье это называется иначе. Книга, – сказала с ответной улыбкой. – Почему бы нет? – В самом деле, почему бы? Может быть потому, что бабушка твоя была против того, чтобы ты осваивала эти техники? Я пожала плечами. – У бабушки была своя жизнь, у меня своя, я её и живу. А кто-то уже нет. Вы знаете, что Горгадзе и Красникова убиты? – Конечно. Это очень печально, но я тут точно ни при чём. – Разве они выполняли не ваше задание? Тут настала его очередь пожимать плечами. – Никто и не предполагал, что будет легко и безопасно, но им за это заплатили. А Лобанский никогда не стесняется в способах достижения цели. Он был здесь? – Был. Каменцев окинул меня взглядом, видимо, ища следы повреждений, драки, чего-то такого. Я сидела молча, смотрела на него, потихоньку отпуская силу на свободу. Вот только ничего не вышло: ощущение было, словно сверлила стену и наткнулась на базальтовую скалу. – Ничего не выйдет, деточка, – с улыбкой сообщил мой враг. – Твоя бабушка когда-то поставила мне защиту от такого рода воздействий, да и я последние лет тридцать времени не терял. Так что не трать силы попусту. – Хорошо, не буду, – согласилась я покладисто. – Оставьте в покое епископскую библиотеку, и я оставлю попытки на вас воздействовать. – Библиотека, ха! Четыре десятка потрёпанных книжек! Просто твой дед завещал их мне. – Враньё. – Ну, хорошо. Почти завещал. Не успел. – Враньё. Вы получили своё, когда он продал одну из книг. И, кстати, даже ваш Лобанский на всю либерею не претендовал, он хотел только один-единственный том. – Какой? – тут глаза его так жадно загорелись, что мне невольно захотелось отодвинуться. – «Historiarum» Цицерона. – Ах вот оно что… У меня возникло странное впечатление, что мой гость внезапно потерял ко мне интерес. Он задумался, сам себе пару раз кивнул и неожиданно встал. – Мне пора. Спасибо за помощь и приятную беседу, Таточка. Значит, мы договорились, ты подержишь у себя мои вещи до момента, когда я вернусь. А если не вернусь, всё содержимое – твоё. – Михаил Николаевич, нет!.. Но Каменцев уже широкими шагами вышел из моей кухни. Прошуршала верхняя одежда, стукнула дверь, и вокруг воцарилась тишина. Я осталась сидеть за столом, с ненавистью глядя на коробки. Ничья, ноль-ноль? Или Каменцев получил информацию, которая была ему нужна, и дала эту информацию ему я сама, по собственной воле? Как бы там ни было, это уже сделано. Надо двигаться дальше. Вот сейчас, например… Я посмотрела на часы: ну точно, я уже на двадцать минут опаздываю даже на отложенную примерку. Надо же, весь разговор занял не больше получаса, а мне показалось, что полдня… Ладно, где двадцать минут опоздания, там и двадцать пять. Вытащила телефон и отбила Стасу и Евпраксии одинаковые сообщения: «Всё в порядке, разошлись краями. Вечером встретимся за чаем». Возможно, старшие, более опытные или более мудрые смогут мне сказать, что это было? Увы, несмотря на крепкий чай и сладости, которые вроде бы должны улучшать работу мозга, старшие и опытные тоже пожимали плечами. – Ты была права, вы и в самом деле разошлись краями, – сказала в конце концов Розалия. – У тебя есть сколько-то времени, чтобы развить дар, пусть когда-нибудь он послужит тебе защитой. Мы, слава богу, до этого не доживём, – и они с Евпраксией переглянулись. – Да? Вообще-то Каменцев как бы и не старше вас, дорогие дамы, а? Тоже мне, нашли Кащея Бессмертного… – Поглядим – увидим, – уронила матушка Евпраксия и встала. – Пора мне. После праздников загляни в монастырь, Таточка, что-то у меня помощница приболела, сестра Клавдия, знаешь такую? Не пойму, что с ней. Может, глянешь? Поворчав, тётушка тоже удалилась. Мы с Бекетовым остались вдвоём. – Сегодня утром в Москве взяли Тайсона, – сообщил он. – Что-нибудь рассказал? – Пока молчит, но это ненадолго. Заговорит. Тут другое важно: если начальство не зажмёт, меня ждёт поощрение. – Будешь майором, капитан? – Это само собой. Но я хочу пойти на курсы по работе с программами вроде «Пересечения множеств», и я этого добьюсь. – Дело хорошее, мне ты это к чему рассказываешь? – Пару недель назад я предлагал тебе… кхм… руку и сердце. Ты подумала? – Я в процессе, а что? Ты меня торопишь? – Нет. Думай. Конечно, думай, – он встал. – Ладно, пошёл я. Спасибо за ужин. – Ты придёшь на Новый год? – Конечно! – донеслось из прихожей. – Должен же я познакомиться с будущей тёщей! * * * Концерт в школе, елка с шариками и гирляндами, подарки и общий визг. Концерт в школе, елка с шариками и гирляндами, подарки и общий визг. Я вышла на сцену перед началом концерта, посмотрела в затихший зал, на обращённые ко мне лица, и начала так: – Вот уже почти десять лет я занимаюсь сольфеджио с теми, кто любит и чувствует музыку, кто носит её в себе. А знаете, почему? Потому что эта наука позволяет осознать гармонию музыки, услышать то, что слышит сам композитор. Мне кажется, что это мой вклад в гармонию мира. У каждого из вас будет свой путь и своя часть этой мировой гармонии, и я желаю вам почувствовать её, гармонию, как можно скорее. Праздник дома, и тоже ёлка, которая заняла половину моей кухни, шарики и гирлянды, подарки, праздник. Свои люди. Семья. Не вся: матушка Евпраксия не пришла, ей «невместно». Ну да, сейчас идёт рождественский пост, у них другая жизнь. Ничего, подарок будет её ждать. Не было и Эсфири, она как-то неожиданно отправилась отмечать к компании из нескольких молодых наших коллег. Я мысленно выдохнула, присутствие давней приятельницы меня сильно напрягало. Мама и Стас друг другу, кажется, понравились, Розалия умеренно кокетничала с маминым будущим мужем и отчасти со Стасом, и это всё была нормальная жизнь, без тайных способностей, дорогостоящих кладов и прочих экстремальных развлечений. Просто жизнь.