Доминик обнял подругу, нежно погладив по голове. — Нет, я решила никуда не ходить, разберёмся сами. Я хочу перевестись, не хочу здесь учиться. Не будет гранта, устроюсь на работу и буду оплачивать универ сама. – Успокойся, не делай поспешных решений. Все наладится, запомни, я не дам тебя в обиду. Я перестал общаться с этими идиотками. Оставалось десять минут до звонка, гул в классе не смолкал. Ингрид, Мирта и другие девчонки, как и прежде, болтали между собой. Может быть, они просто не хотели, чтобы Белль становилась частью их компании? Внезапно для нее в кабинет впорхнул Уильям Воттерс, но он не подошел к ней, не завел с ней дурацкого разговора, даже не поздоровался, прошел мимо, словно ее не существует. Зато — подошёл к Ингрид, нежно поцеловал в щеку и взял за руку. Аннабелль лишь тень. Лучше быть тенью, чем дрянью. Все внутри оборвалось в один момент. Тридцать секунд против восьми лет дружбы. Просто Уильям, который еще вчера сидел с ней рядом и обрабатывал раны, оказался самым страшным предателем. Лучшие друзья ведь ранят, глядя прямо в глаза? Взгляд Воттерса выражал абсолютное ничего. Аннабелль дрогнула. Неужели все так быстро кончилось? Девушка почувствовала, как плечи задрожали, как затрясся ее подбородок. Слёзы наполнили уставшие глаза. – Девочка, – прошептал Доминик ей на ухо, — он не стоит слез. – Я... не понимаю, что случилось, – ответила она. – Иди домой, Белль. Я тебя отмажу, — погладил плечи своей подруги и словно подтолкнул ее к выходу из кабинета. – Хорошо, Доминик. Скажи, что у меня заболела голова, если миссис Кроули спросит. Шантильон кивнул. Так Морган впервые ушла с уроков. Она шла домой, предвкушая скандал с родителями. Реальность девушки стала ее ночным кошмаром.Она пришла домой через двадцать минут, неся на плечах свой тяжелый рюкзачок, съежившись от слез и холода. Ни отца, но матери дома оказалось. Аннабелль лежала, уткнувшись лицом в постель. Морган решила очерстветь. Стать такой, какой ее хочет видеть мир, оправдать ожидания. Аннабелль кинула взгляд на себя в зеркало, обрамленное в золотую оправу. В лице определенно изменилось что-то. Как в сказке о Снежной королеве. Словно в сердце Морган попал осколок того безобразного зеркала. Боль нанесла отпечаток на лицо красавицы. В ее травяного цвета глаза. Пусть она изменит ее до конца. Морган взяла ножницы. Оглядев свои волнистые прекрасные волосы, о каких мечтают многие девушки, Аннабелль улыбнулась. Она провела по ним руками, причесала их щеткой, стараясь запомнить себя прежней. Тяжело вздохнула. И через минуту ее прекрасные волосы, локон за локоном, падали на пол. Срез за срезом они становились все короче. Горячие слезы падали с ее бледных щек, скатывались по губам, оставляя соленые следы. Увлекшись, девушка и не заметила, как увлеклась. Она себя не узнала. Теперь на нее из зеркала глядела девушка с волосами, едва достающими до подбородка. «Что я наделала?» – прошептала она тихо, но безумие загорелось в ее печальных глазах. Старая Аннабелль Морган умерла. Вместо нее пришла одна особа с тем же именем. Только сердце ее покрывал лёд, а душу, хихикая, притянули демоны. 11. Монстр под кроватью 8 лет назад. Воображение подобно наркотику, оно заставляет нас чувствовать себя счастливыми, но в то же время убивает изнутри. Говорят, чтобы перестать бояться, нужно оказаться со страхом один на один. Уильям много лет спал со включенной гирляндой, чтобы она освещала комнату. Расположенная на мансардном этаже, она была довольно темной, и больше всего Воттерса пугало окно на потолке, из которого частенько виделась Луна. Мерцающие звезды или стекающие по запотевшему стеклу капли дождя. Парень мог часами разглядывать плывущие облака днем, но ночью — вид из окна доставлял ему ничего, кроме тревоги. В ту ночь он проснулся от ночного кошмара. Во сне Уильям попал в тюрьму с длинными коридорами, железными клетками и страшными соседями в виде непонятных существ с клыками. Он пытался отбиться от них, но ничего не получалось — ноги подкашивались, а руки были связаны. Бежать оказалось некуда, повсюду темнота и черные дыры. Крайняя точка ужаса наступила в момент, когда монстр попытался поцеловать его и впиться зубами в лицо, Воттерс заплакал и закричал. Наяву — слезы текли по щекам, попадали в рот, оставляя на губах соленый привкус. Вытерев их, парень сел на кровать и продышался. После возвращения из Нью-Йорка прошло почти два месяца. За это время парень ни разу не высыпался нормально. Казалось, что его знобит, но не снаружи, а внутри. Лихорадит. Кто-то сжимал грудную клетку, не давая нормально дышать. Сердце билось с бешенной скоростью, казалось, стремилось вырваться из тела. Уильям ни с кем не говорил об этом, стараясь подружиться с тем, что его разрушает. А что сказали бы родители? Обязательно сказали бы, что он все придумал, абсолютно здоров и посоветовали бы записаться в спортивную секцию. Обязательно поставили бы в пример Ронана — полубога, который никогда не болеет и пашет целыми днями. Кто такой Уильям по сравнению со старшим братом? Так, мелкая мошка, не заслуживающая внимания. Удобный, молчаливый, покладистый. Уильям молчал, но тело перестало. Так, он стал выпивать, а его кожа покрылась царапинами — парень чесал ее, не замечая как напряжение выплескивается наружу. За окном сипел ветер, играясь с линиями проводов. Воттерс поджал ноги под себя, накрылся одеялом и закрыл глаза. Только бы не приснился кошмар, только бы снова никто не украл его сны. Изо рта юноши вырвался едва слышный смешок. Уильям никогда бы не думал, что превратится в такое ничтожество. Глаза слипались, но уснуть было невозможно. Внутри Уильяма поселился монстр. Представляя чудовище, разрывающее грудную клетку, крадущее сны, парень старался его прогнать и успокоить себя. По ночам монстр гулял по мыслям. В попытках избавиться от него, Уильям стал жить по-другому и видел изменения: гораздо меньше ел, ходил в спортзал, тусовался с новыми друзьями в школе. Такая жизнь нравилась Уиллу куда больше, чем прозябание за партой. В Нью-Йорке старший брат Дэн сказал, что Воттерс ничего не сможет, если не будет меняться, если так и останется тряпкой, если продолжит дружить с девчонками, а не «мутить» с ними. Дэн выглядел счастливым и свободным, Ронан неплохо зарабатывал и встречался с красоткой. Так, может быть, Уильям действительно жил неправильно? И вот, появились друзья-парни, девчонка-красотка, лишний вес ушел, а вместе с ним — спокойствие и желание жить. Он ненавидел себя, но еще больше ненавидел братьев, особенно Ронана. Утро наступило быстро, так, что он и не успел понять, когда. Уилл еле-еле поднял свое тело, заправил постель и споткнулся о Бургера, который всю ночь проспал за дверью, поскуливая. – Бургер, чего ты здесь крутишься? – спросил он пса. Тот сел на пол и завилял хвостом. Надев на себя серую рубашку и джинсы того же цвета, Воттерс-младший отправился на кухню, где его ждал неприятный сюрприз. Коробка от вчерашней пиццей оказалась открыта, а пиццы и вовсе в ней не было. Бургер радостно залаял, облизываясь. – Спасибо, что оставил мне завтрак, брат. Надеюсь, та болонка нашей соседки справа проигнорит тебя снова, – потрепав пса по голове, Уилл открыл ему дверь на улицу, выпустил его и почувствовал, как ветер пронесся по коже. Заварив чай, Уильям уставился в телевизор. Заспанная мама спустилась, видимо, услышав шум. – О, господи, этот пес! – зевая, бросила она. – В холодильнике осталась запеканка. Разогреть? – Нет, она какая-то горелая, мам. – Приготовил бы сам. – У меня нет на это времени, а ты так много времени проводишь дома, – сказал Уильям, чувствуя, что начинает закипать. Кэйтлин закатила глаза. – Фред, в отличие от твоего папочки, который алименты вечно задерживает, содержит нас. Ронан стал помогать деньгами. Именно поэтому я стала меньше работать. Наверное, забыл, я тянула тебя? – Когда? Пятнадцать лет назад? – Не нравится запеканка - не ешь. Остались карманные деньги или спустил на свою девчонку? – Остались, – солгал парень. – Возьми на полке, если потратил. Нужно учиться зарабатывать. Девчонка есть, а своих денег все еще нет. – Мама, восемь утра, успокойся, пожалуйста. – Давай, жуй быстрее. Уильям пулей выскочил из дома, так и не позавтракав нормально. «Ну и пусть! Главное, Ингрид рядом» – думал парень. В гимназии он первым делом подлетел к своей девушке. Раньше толстяк Уильям мог только мечтать о такой, как Ингрид. Она стояла со своей подругой Миртой рядом с кабинетом истории, скрестив руки на груди. Изящные ножки обутые в коричневые замшевые сапожки, темно-красная юбка открывающая длинные ноги, а черная блузка подчеркивала пышную грудь. – Привет, красотка, – сказал Воттерс, обнимая Ингрид за талию. Девушка улыбнулась. – Доброе утро, кексик, – промурлыкала она. Мирта скривила лицо, Уилл ее поддержал – ненавидел телячьи нежности. – Ну же, я просил так меня не называть. – Не дуйся, Уилли. Как ты себя чувствуешь? – Хочется сдохнуть, – процедил сквозь зубы брюнет, – опять всю ночь не спал. – Зачем умирать, у тебя есть я, мы все преодолеем, — сказала Ингрид. – Я вчера тебе писал, а ты так и не ответила. – Прости. Я уснула рано вечером, – ответила Ингрид, легко освобождаясь из объятий. – Ну ладно, я уже привык, что мои сообщения не доходят до тебя, – буркнул Уилл, отводя взгляд в сторону. Мирта вздохнула. – Ты же знаешь, у нее всегда много дел. Она занятая персона. – Ну да, да... – Уилл кисло улыбнулся, – знаю. На всех находится время, кроме меня. – Извини меня, – виновато сказала Ингрид, – я устаю, осенью всегда такая слабость. Ненавижу эти месяцы. – Не волнуйся, – ответил Уилл, – скоро зима.