— Грел? — Да это метафора. Я ведь могла придти к нему в любой момент, остаться. И к чему мы пришли в конце? Ужас. — Ты о нем так говоришь, — сказал Ронан, — несмотря ни на что. Твои слова и картина резонируют. — Как? — обернулась к мужчине Аннабелль. Ронан присел на диван. — С теплом. — Ронан...Ну, а что же? Мне тут в истерике биться? — Да ладно, это мои проблемы уже. Ты придумала название картине? Аннабелль совершенно не понравился понурый вид Воттерсп-Кляйна. Неужели, он мог ревновать? Неужели, умел? Неужели, не знал, что он гораздо адекватнее и лучше, чем Адам? — «По кривой дороге», — сказала Аннабелль. — Интересно звучит. Так значит, все-таки жалеешь о том, что уехала? — насел на девушку Ронан. Казалось, в тот момент она стала слышать, как бьется сердце. Так громко оно билось, так быстро. — Не знаю, Рон. Отношения с Адамом – это моя большая боль. — И ты снова возвращалась к нему. И вещи хранишь. Я тебя не понимаю и, видимо, никогда не пойму. Аннабелль вздохнула. — Знаешь, ненавижу громкие слова или какие-то фразочки из сериалов. Но я давным-давно услышала такую: «Полюбить человека искренне можно только, если любишь и его боль тоже». Это значит, что любовь – это принятие. Пока ты не принимаешь мою боль, ты не принимаешь меня, а значит, не любишь. — Правда считаешь, я тебя не люблю? — Я не знаю, — пожала плечами Аннабелль, — я вижу как ты обо мне заботишься. — И? — И может испытываешь ко мне симпатию? — Симпатию? Аннабелль? — развел руками Ронан. — Серьезно? — Давай только ругаться не будем, ладно? — Ох, проще на верхушку Альп залезть, чем доказать тебе мои чувства. Поход в Альпы – это как детская горка на площадке по сравнению с тем, как тяжело тебя покорить. А я ведь тебя хотел позвать...и забыл. Давай, потихоньку собирайся, — продолжил Воттерс-Кляйн, взглянув на наручные часы. — Куда? — обеспокоено спросила Аннабелль. — В театр, — вздохнул Ронан, — у меня два билета на «Сонеты Шекспира», премьера. Забыл сказать. — Ты так резко свернул разговор. Что не так? Ронан устало потёр лицо. Оно побагровело – мужчина постепенно выходил из себя. Попив воды, Воттерс-Кляйн остановился и продышался в приоткрытое окно. — Все думаю, как и почему ты не поняла, что бежать надо было от Клэмана, а не с ним? И думаю, почему до сих тебя к нему так тянет. Я пошёл переоденусь и прогуляюсь в парке, собирайся спокойно, будь готова через час, — наконец, проговорил Ронан, устало потерев глаза. — Может, не пойдём никуда? — переспросила Морган. Ничего не ответив, он закрылся в гардеробной, а Аннабелль вздохнула, взлохматив отросшую челку. Оглядев картину ещё раз, она точно приняла решение избавиться от неё, как можно скорее, потому что в светлом доме не было места для такой тьмы. Как только дверь за Ронаном захлопнулась, Морган сделала хорошие фотографии полотна, и выставила их в социальные сети, и на сайт, куда обычно выкладывала картины на продажу. Подумав над ценой, Морган решила не мелочиться, и поставила число с четырьмя нулями. Тот, кому нужна будет эта картина, отдаст за неё любые деньги — это она знала точно. Никакого ажиотажа не ждала. Принарядившись в маленькое чёрное платье, она надела туфли на каблуке и сделала укладку, так встретив Воттерса - Кляйна, одетого в темно - синий строгий костюм. Находясь рядом с таким мужчиной, Морган не могла себе позволить выглядеть неопрятно или не стильно. За Ронаном до сих пор периодически бегали журналисты, а появления в обществе вызывали резонанс. — Сегодня пойдём с моим охранником, внизу ждёт водитель, — объяснил мужчина, — можем идти. — Почему? — Билеты – подарок одного известного тренера, в театре будут серьёзные люди. Не могу приехать туда, как школьник. В тот вечер он держался удивительно холодно, будто старался быть отстранённым. Подавая Аннабелль пальто, он делал это небрежно, подавая руку – не смотрел в глаза, и даже, когда многочисленные знакомые подходили к поздороваться – Ронан почти никому не представлял ее. Сжав маленький клатч в руках, Аннабелль накинула кожаный пиджак на плечи, чувствуя как холодок бегает по коже. Бродя по роскошному фойе театра, Морган рассматривала огромные позолоченные люстры, очаровательные статуи, выполненные из мрамора и хрустальные вазы, в которых располагались цветы. Бросив взгляд на Ронана, она усмехнулась, даже с каким-то полнотелым мужчиной он общался гораздо теплее, чем с ней. Девушка с трудом понимала, что могло переменится за такой короткий срок.Она судорожно проматывала их разговор в голове, разве она чем-то обидела его? Нет, она старалась быть искренней, но как он воспринимал это? Когда свет в зале погас, Аннабелль повернулась к Ронану, он не повернулся в ответ, ни одна мышца на лице не дрогнула, когда она коснулась его руки. Ничего не было, только холод, только стена, которую Рон начал выстраивать между ними. — Я чем-то тебя обидела? — спросила девушка шепотом. — Мы на спектакле, давай не будем выяснять отношения, — бросил он, не отрывая взгляда от сцены. — Ты напряжен, как струна, — продолжила Аннабелль. — Что случилось? — Поговорим после, — ответил Ронан, — сейчас не время. Просто посмотри спокойно спектакль. Аннабелль ахнула. — Ну, знаешь, в гробу я видала такие спектакли! — сказала она чуть громче, и получила замечание от какой-то женщины. — Ты людей распугаешь криками, люди ходят в театр посмотреть на искусство, а не выяснить отношения — Я не понимаю, какого черта ты себя ведешь, как будто в холодильнике всю ночь просидел. — Аннабелль, хватит себя вести так громко! Тут мои знакомые из разных сфер. Давай не станем позориться. — То есть, когда ты не представил меня никому из своих знакомых, это не позор? Нормально? — Девушка! Бога ради! Вы можете быть тише? — снова остудила ее женщина с заднего ряда. Ронан косо посмотрел на Аннабелль. Ничего не сказав, она ушла с места. Шекспировские соннеты оказались неинтересными. Закутавшись в пальто, она побрела по улице, смахивая слёзы. Она не могла понять, что случилось между ней и Ронаном, где случился раскол. Неужели, картина породила в нем столько чувств? Аннабелль до сих пор волновал Адам, она ничего не могла с этим сделать. Верила: постепенно любовь угаснет, также как и костёр, который она развела. Ничего не длится вечно. Да, чувства иногда захватают нас с головой, но проходит и время, они исчезают. Рано или поздно - перестаешь любить, перестаешь доверять и быть прежним. Гуляя по улицам Монреаля, она забежала в бар, чтобы выпить вина. Выложив фото красного бокала в сеть, девушка растягивала удовольствие. Собрав на себе голодные мужские взгляды, она смаковала каждым моментом, проведённом в одиночестве, и вряд ли в тот момент с кем-то стало бы лучше. Ронан, Адам, другие мужчины – все они временные, все ничего не стоят. Винила ли она вино или просто пришло время – Аннабелль набрала номер, который не трогала почти восемь лет. Сделав глоток для храбрости, девушка приготовилась говорить, слушая долгие гудки. Когда трубку подняли, она сказала: — Алло, мам! Это я. Прости... —————————————————— *Клуб «27» – объединённое название влиятельных музыкантов, умерших в возрасте 27 лет. 41. Некому больше позвонить 8 лет назад Аннабелль вжалась в Адама так крепко, как только могла. Ее распирало – от счастья и от гнева одновременно. Вместе с этими объятиями, она хотела сделать Адаму больно, сделать так больно, как он сделал, не внимая на любовь и нежность, живущие в ее маленьком теле. — Моя малышка, — прошептал он, — я скучал. Иди сюда! — Адам... Ты где был? — спросила Морган тихо. Она знала, что люди вокруг смотрят, смотрят на крепко сжатые пальцы, смотрят на растекшуюся тушь под глазами, смотрят на то, как трясутся коленки. В тот момент ни один чужой взгляд ничего не значил. — Мне нужно было побыть одному, — объяснил Адам, — я устал. — Устал? — спросила она дрожащим голосом. — Да, немного. — Ты. Где. Был? — спросила Аннабелль снова, ударив его кулаком в грудь. Почти шуточно, как в детстве, но с истеричной ноткой в голосе.