Реджинальд оценил юмор, удачно сказал что-то в тему, посмеялись вместе. Разговор стал почти дружеским, Гатлинг узнал, что Морис Ланжилле – владелец нескольких алмазных копей в Катанге, а по натуре – человек риска, игрок, верящий в свою звезду. Звезда не подвела, сделала его богатым, но это не суть. Суть в чем-то ином, а деньги… деньги только средство, должное привести к цели. Что за цель? О, ну вот вопрос! Мсье Ланжилле сам еще не знает, что это за цель, но знает, что на верном пути. А цель сама себя покажет, надо лишь идти, куда ведут подсказки, и в какой-то миг она, цель, сама внезапно предстанет перед тобой, как прекрасная незнакомка, случайно вышедшая из-за угла. Очень просто! Гатлинг слушал эту околофилософскую трепотню, смотрел в синие глаза и превосходно сознавал, что обладатель этих глаз, во-первых, способен на самые отчаянные плутовские проделки, а во-вторых, сейчас он совершенно открыт и искренен перед собеседником в силу минутного каприза, оттого что вдруг пришла блажь распахнуть душу перед пришлым американцем. Реджинальд решил этим воспользоваться. – Послушайте, мсье Ланжилле, – произнес он тоном человека, решающегося на ответную откровенность, и лицо мсье мгновенно отразило живейшую готовность слушать. – Я вижу, вам здесь все знакомо. Хочу просить вашего совета… – О да, друг мой, буду рад помочь! Видно было, что это не пустые слова, он в самом деле рад помочь гостю. И Реджинальд кратко и ясно изложил свои трудности с набором личного состава, по ходу рассказа отмечая, как развязная веселость сходит с лица охотника за незнакомой целью, оно становится серьезным и сочувствующим. – О, как я понимаю вас! – Таковы были первые слова, слетевшие с губ мсье. – Как трудно здесь найти дельного человека! Не проще, чем кимберлитовую трубку, простите мне профессиональное сравнение… Но, впрочем, вы правы. Я, кажется, знаю, где искать, и, надеюсь, смогу вам помочь. – Буду весьма признателен. Ланжилле назвал адрес и подробно описал, как добраться туда, где проживает некий марокканец Бен Харуф, торговец сувенирами и антиквариатом. Вот он-то и есть тот, кто сможет подобрать стоящих людей («правда, с незнакомым человеком он слова лишнего не скажет, но я дам рекомендательное письмо… хоть прямо сейчас, хотите?»). Реджинальд захотел. Перо, бумага в генерал-губернаторском доме нашлись немедля, приятели перешли в соседнее помещение, где мужчины рассаживались за ломберные столы в предвкушении острых чувств. Реджинальд заметил, как блеснули сдерживаемой страстью синие глаза алмазного магната, он заспешил, стал быстро, но на диво четко и чисто писать. Написал, сложил плотный белый лист вчетверо, вручил Гатлингу. – Прошу! По-английски, правда, он не очень… – Моя супруга французский знает как родной. – О, это сразу снимает все вопросы! Ну и, конечно, не забудьте ему сделать приличный подарок, серебряные часы, например. Здесь, знаете ли, свои обычаи вежливости. – Так и сделаю. – Превосходно. Партию в вист? – Благодарю, но воздержусь. Не испытываю подобного рода азарта. – Так, так… Тогда я, с вашего позволения, вас оставлю… Ах нет, простите! Еще минуту. Морис кинул взгляд на компанию военных и штатских, собравшихся близ одного из столов, но удержал себя, торопливо заговорил: – Вы знаете, от себя хочу порекомендовать одного человека. Вам ведь специалист по топографии лишним не будет? – Разумеется! Если хороший топограф… – О да, хороший. И мсье рассказал, что к нему с рекомендательным опять же письмом прибыл от парижского знакомого русский эмигрант Борисов, когда-то студент географического факультета, человек средних лет, оставивший Россию юношей в годы тамошней Гражданской войны. Эмигрантская доля невеселая, она и загнала недоучившегося картографа в Центральную Африку к мсье Ланжилле. Тот письмо прочел, но сокрушенно развел руками: увы, друг мой, ничем помочь не могу, вакансий нет. Но не отчаивайтесь, что-нибудь подыщем. Ну и как будто подыскалось?.. – С удовольствием побеседую с ним, – заверил Гатлинг. – И если сочту возможным, то воспользуюсь его услугами. – Превосходно! Вы остановились?.. – В «Беатрисе». – Так ему и сообщу, и в ближайшие дни он вас навестит. Ну, а я все-таки откланяюсь. Прошу передать наилучшие пожелания вашей очаровательной супруге. На том расстались. Реджинальд вернулся к Вивиан, супруги еще недолго отбыли номер присутствия, после чего вежливо распрощались с хозяевами. По пути в отель Реджинальд оживленно говорил о знакомстве с бойким французом – и решено было воспользоваться его советами как можно скорей. * * * Назавтра супруги Гатлинг были в сувенирной лавке Бен Харуфа. Хозяин – пожилой худощавый араб в европейской одежде, да и внешне мало чем отличающийся от южного европейца, какого-нибудь грека или турка, – внимательно прочел письмо Ланжилле, вернул его, бесстрастно спросил: – Значит, вам нужны люди для экспедиции? – Да. – Вивиан поспешила разъяснить, что потребуется контингент двоякого рода: «силовики» и «рабочие»; для первой роли желательны белые, для второй годятся и туземцы. Марокканец без эмоций выслушал и это. Задал следующий вопрос: – Куда вы собираетесь идти? Карта у него нашлась, супруги показали предполагаемый маршрут. «По реке пойдете?..» – на всякий случай уточнил Харуф, явно ожидая ответ «да», который и получил. Длинным, остро заточенным ногтем он коснулся точки на карте сильно севернее Леопольдвиля: – Вот здесь находится деревня… В этой деревне, как выяснилось, проживает племя, с вождем которого у антиквара давние деловые связи. Ну, писать-читать ни сам вождь, ни его подданные, конечно, не умеют, поэтому в качестве ключа к сердцу предводителя торговец предложил медную брошь, пестро разукрашенную разноцветными ограненными стеклами: – Вот. Презент для него. Будет рад, не сомневайтесь. Тут настал момент Реджинальду расстаться с дорогим швейцарским хронометром, купленным в Нью-Йорке перед отъездом: благо искать не пришлось, а для пользы дела не жалко. Бен Харуф был заметно доволен подарком, хотя постарался остаться невозмутимым. Узнав, что для «силовой составляющей» потребуется четыре-пять человек, он взялся отыскать таких в течение нескольких дней. – Парни серьезные, решительные; обойдутся недорого, работу здесь найти нелегко… – Это мы уже поняли… Беседа завершилась на мажорной ноте, местный бизнесмен пообещал также помочь с приобретением речных судов, очень любезно проводил до выхода – словом, план сработал. Супруги вернулись в «Беатрису» в приподнятом настроении. А в холле отеля их ожидал средних лет малоприметный человек в светлом полотняном костюме, заметно поношенном. – Миссис Гатлиг, мистер Гатлинг? – вежливо поинтересовался он. – Да, – Реджинальд слегка поклонился. – А вы, очевидно, мистер Борисов?.. Очень приятно. Прошу к нам в номер, там и потолкуем. Глава 3 – …Я по происхождению разночинец, как у нас в России говорят. Недворянская интеллигенция. Ну, вам, американцам, это понять сложно… Зря он так говорил. Супруги Гатлинг, вправду, может быть, понимали не все детали рассказа, но главное – судьба русского ровесника двадцатого века Василия Сергеевича Борисова им была ясна. Провинциальная интеллигентная семья. Реальное училище. Университет. Война. Патриотический порыв. Школа военных топографов. Армия императора Николая. Революция. Гражданская война. Армия адмирала Колчака. Эмиграция. Харбин. Борисов излагал все это спокойно, даже как-то устало, как повесть, прочитанную и пересказанную много, много раз. В Харбине он проболтался без большого успеха – если малым успехом можно считать то, что не помер, не спился, не опустился, нашел работу – правда, не по специальности, а так, клерком в заурядной торговой конторе. Может, так бы и проторчал всю жизнь, но стало в Китае неспокойно, вторглись японцы… Словом, унесло в Париж. Здесь удалось устроиться в солидную компанию, занимавшуюся в том числе и геологоразведочными работами. Вроде бы дело пошло, но бизнес есть бизнес – при первой же крупной неудаче начались сокращения, коснувшиеся в первую очередь эмигрантов. Так Борисов вылетел, сумев, правда, скопить некую сумму, что помогло добраться до Катанги, предварительно разжившись письмом к Ланжилле от его знакомого. Реджинальд слушал, доброжелательно кивал, а сам испытывал разноречивые чувства. С одной стороны, человек этот ему безотчетно нравился, было в нем что-то располагающее к себе. А с другой – ухо следовало держать востро, ибо… ну, мистер Гатлинг имел достаточный жизненный опыт, чтобы догадываться, что может скрываться за этим «ибо». Бросив быстрый взгляд на жену, он сразу понял, что и у Вивиан сложился особый взгляд на топографа и его рассказ. Не плохой, нет. Именно особый. Вивиан тонко чувствовала людей, порой улавливая в них то, чего не мог увидеть никто. «Ну-ну…» – подумал Реджинальд и решил испытать гостя. – Что ж, мистер Борисов, – он корректно улыбнулся, – тогда, как говорите вы, русские, не будем класть дело в большую корзину?.. – В долгий ящик. – Вот-вот. И предложил пройтись в магазин походно-туристических принадлежностей, находящийся неподалеку. Реджинальд там уже бывал, кое-что присмотрел, отложив, однако, эти покупки напоследок. Сейчас же подвернулся случай приобрести, совместив это с проверкой рекомендуемого. Оставив миссис Гатлинг отдыхать в прохладе номера, мужчины отправились на раскаленную улицу, искренне порадовавшись тому, что идти недалеко. Через пару минут они достигли цели, и там сомнения Реджинальда, если они и были, рассеялись, как утренний туман с восходом солнца. Борисов не просто разбирался в теме, он кратко и ясно обосновал необходимость приобретения некоторых инструментов, о которых глава экспедиции и понятия не имел, если честно. Зато убедился в дельности и Борисова, и Ланжилле: тот если уж кого-то рекомендовал, то пустыми словами не мусорил. «Беру!» – сделал твердый вывод Реджинальд, о чем и объявил топографу в мрачноватом парадном холле «Беатрисы». На том до завтра попрощались, Гатлинг поднялся в номер, где застал жену лежащей в комфорте, полумраке и явном раздумье. – О чем размышляем? – спросил супруг полушутливо, наполняя фужер газводой. – Хочешь?.. – Нет, спасибо, дорогой, – отказалась Вивиан от воды. – Что, выдержал экзамен мистер Борисов? – Сверх ожиданий. Профессионал.