Выкинув бинт в мусорное ведро, с чашкой чая вернулся в комнату. Включив уже исправный свет, вынул из кармана толстовки тетрадь. И, устроившись в кровати поудобнее, принялся читать дневник Виктории. Я узнавал о ней всё больше. Наверное, даже больше, чем о ней знали её мать и сестра. Страница за страницей я открывал для себя душу этой одинокой девушки. Несмотря на пронзительную покинутость, кричащую в её записях, иногда в дневнике всё же проскальзывали строчки, наполненные позитивным настроением. Как, например, эти: 29 февраля Зима почти кончилась. Нет, снег ещё будет лежать целый март, это понятно, но зато теперь мне будет не так грустно. Надеюсь, весна сможет прогнать из меня всю тоскливость, что накопилась за долгие морозные месяцы. Я решила записаться в фитнес-центр. Теперь два раза в неделю хожу на занятия. Там очень красивый тренер. Часто поглядываю на него. Впрочем, как и остальные девки… Это и неудивительно. Он очень сильный и уверенный в себе. С самого первого дня, как его увидела, мне безумно хотелось, чтобы он хоть раз обратил на меня внимание. Чтобы индивидуально дал мне несколько полезных указаний. И вот ведь какая штука… это случилось! Да! Именно сегодня он подошёл ко мне! Я просто потеряла дар речи. Даже не могу толком вспомнить, что он мне сказал. Помню только его волшебную улыбку и щетину. Я стояла и улыбалась ему в ответ, как душевнобольная. Какой он классный! Мне кажется, я ему тоже понравилась. Теперь я счастлива как никогда! Однако почти всегда эти записи через несколько страниц затемнялись следующими: 12 марта Такое ощущение, что некоторые люди в жизни играют роль шахтёров-подрывников. Они прорывают дорогу в твоё сердце, закапываются в него, пробираясь в самую глубь, закладывают там бомбу с часовым механизмом и, ехидно потирая ладошки, сваливают. А потом в один момент как бомбанёт что-то внутри — хоть стой, хоть умирай… Вот именно так и получилось с тем красивым тренером. Пишу я об этом только сейчас, когда эмоции немного поутихли. Три дня назад, в очередной раз придя в этот чёртов фитнес-центр, я увидела, как тренер, тот самый великий и прекрасный тренер, в раздевалке хватает за задницу какую-то рыжую бабу в леггинсах. Они думали, что их никто не видит… Больше я на фитнес не хожу. Или: 4 апреля Прошлой ночью я звонила Нике. Очень плохо помню, что ей говорила. Кажется про то, что у меня всё очень и очень плохо. Сегодня я ей перезвонила и сказала, что вчера я просто была выпившая после дня рождения подруги. А потому всё, что говорила, не имеет ничего общего с правдой. Вроде бы она поверила… Ника… Она не заслуживает того, чтобы я лгала ей. Кто я после этого? Ведь именно она помогает маме. Именно поэтому она не может уехать хоть куда-нибудь. Именно поэтому ей приходится работать вместо того, чтобы учиться. Но это даже и хорошо… Хорошо, что всё это удерживает её там. Не хочу, чтобы она приезжала сюда и видела, как я живу. Не хочу, чтобы видела меня. И это притом, что сама я по телефону постоянно твержу ей, что безумно жду её. Что познакомлю её со своим парнем (которого никогда и не было…), что покажу ей город, местные колледжи. Ника… Почему же я лгу тебе, если так люблю тебя? Я читал дневник Виктории уже второй час. Иногда её почерк сильно менялся, и приходилось тратить больше времени, чтобы разобрать слова. Вскоре стало прохладно. Надев свою толстовку с капюшоном, я сходил за дровами и затопил печь. Решив немного отвлечься, взялся за военную повесть из журнала «Роман-газета». Спустя несколько часов с ней было покончено. Затем, перекусив вчерашним ужином, снова сел за дневник. Хотел дочитать до прихода Ники. Я нырял из одной записи в другую — из одного фрагмента жизни Виктории в другой. И когда уже добрался до последних страниц, послышались шаги. Я быстро спрятал дневник обратно в карман толстовки и взял в руки журнал. — Как здесь тепло, — улыбнулась Ника, войдя в комнату. Она расправила зонт и поставила его у окна. — Ну, как ты здесь? — Ничего. — Я поднял глаза от журнала. — Читаю. — Не голодный? — Самую малость. — Сейчас, — кивнула она и зашагала в малюсенькую спальню. Через минуту вышла оттуда в большом сером свитере, свисающим до колен, и белых шерстяных носках — и отправилась на кухню. Шёл седьмой час вечера. — Вот так льёт, правда? — сказала Ника, когда я вошёл следом за ней. Казалось, что события прошлой ночи были просто странным сном. Хотя нет… На её шее чётко виднелись красные ссадины… — Ага, — ответил я. Ника приготовила макароны с котлетами. Мы кушали и снова о чём-то говорили. — Ты знаешь, а ведь я очень люблю дождь, — произнесла Ника, взглянув в окно. Она была в хорошем расположении духа. — Не правда ли, в пасмурную и дождливую погоду складывается ощущение, что время остановилось? И будто ты уже ничего не теряешь в этой жизни, не упускаешь. Это так здорово. Прямо облегчение какое-то. — А мне всё происходящее очень уж напоминает один фильм… — сказал я. — Какой же? — «Игры с дождём». Наш, российский. В девяностые снят. — Не слышала про такой… — Я никогда особо не проводил время за телевизором, но именно этот фильм был моим любимым. В первый раз посмотрел его где-то в восьмилетнем возрасте. В детстве я, конечно же, не разбирался в качестве хорошего кинематографа и вряд ли мог оценить этот фильм по достоинству. Но уже тогда он сильно впечатался мне в душу. — И о чём он? — Да как сказать… — разжёвывая кусок котлеты, произнёс я. — Сюжет строится вокруг двух людей. Главной героиней является молодая женщина, что живёт в деревне со своей маленькой дочерью. Как-то летом к ней в гости приезжает журналист. Он тоже родился в этой деревне, но уехал ещё будучи школьником. В детстве они всегда играли вместе, дружили. И искренне любили друг друга. Отодвинув пустую тарелку, я отглотнул травяного чая. — Как же я обожал этот фильм… Актриса, сыгравшая главную героиню, — невообразимо талантливая. Странно, что ни в одной другой картине я её никогда не видел. Не знаю уж, почему-то этот фильм запал в мою детскую душу. Было в нём что-то такое, что не объяснить словами. Что-то после себя он оставил… Что-то важное и глубокое. Это очень странный и загадочно-философский фильм… До сих пор удивляюсь, как его вообще согласились снять. Слишком рискованно, что другие просто плюнут, скажут: непонятная тягомотина. Но только не я… А знаешь, чем там всё закончилось? — Чем? — Слушай… а может, мне его полностью, с самого начала рассказать? Или ещё лучше — купить кассету, да вместе посмотреть? У вас там телевизор маленький в комнате стоит. Видеомагнитофон вроде тоже видел. Работают? — Да вроде работают… — А у вас здесь ещё можно где-нибудь купить фильмы на кассетах? — Был один магазинчик… Но он далеко. — Так я схожу. Зонт свой одолжишь? — Одолжу. А ты творог и яйца по пути купишь? — Куплю. А зачем творог и яйца? — Хочу королевскую ватрушку сделать. Пока будем фильм смотреть, она как раз и приготовится. — Договорились. — Вот, возьми деньги… — Ника потянулась к своей сумочке. — Брось, — махнул я рукой и пошёл в комнату за зонтом. Отыскав магазинчик, я нашёл в нём «Игры с дождём». Захватив в продуктовом ларьке творог с яйцами, вернулся обратно. Дождь не утихал ни на минуту. Сотрясал село своей мощью, словно желая полностью смыть его с лица земли. А если бы и смыл, то, наверное, там, на «большой» земле, никто бы этого и не заметил. — Всё куплено, — сообщил я, войдя в дом. — А дождь совсем что-то не хочет прекращаться. Ника встретила меня с улыбкой и взяла пакет. Вынув творог и яйца, поблагодарила. Затем стала изучать обложку видеокассеты. — Дай мне десять минут. Я сейчас сготовлю всё и поставлю в духовку. А потом сразу же начнём смотреть. — Хорошо, — ответил я и, взяв кассету, пошёл в комнату. Вытащив из шкафа маленький импортный телевизор, я подключил его в сеть. Затем рядом с ним положил видеомагнитофон «Sony». Эх, раритет… У нас такой же в детдоме стоял. Если кто-то откуда-то доставал новый фильм, то вечером чуть ли не весь детдом собирался в общей гостиной за просмотром. Порой даже ничего не было слышно из-за слабых динамиков. Но, так или иначе, почти все оставались до самого конца. Несчастливцы с последних рядов просто выпрашивали у впереди сидящих ребят, что происходит в фильме, и только так выстраивали его в своей голове. Что ж, многим нравилось кино даже таким — рождаемым по обрывистым фразам тех, кто хоть что-то мог разглядеть. Что касается «Игр с дождём», то его показывали по какому-то телеканалу в тот момент, когда я проходил мимо общей гостиной. Людей было всего несколько. Я тихонько присел сбоку на пол и стал смотреть. Не знаю, что меня заставило это сделать. Скорее всего, актриса. Немыслимой красоты. Я сидел и только и ждал момента, когда она снова появится в кадре. Так и прошёл весь фильм. И теперь, вспомнив о нём, мне отчего-то сильно захотелось пересмотреть его. Даже странно. Но как будто сейчас это будет правильно. Как будто в этом — что-то приятное и доброе. Ника вошла в комнату с двумя чашками чая. Поставив их на столик рядом с телевизором, она подкинула в печь ещё несколько поленьев и подошла ко мне. Я в этот момент как раз засовывал кассету в магнитофон. Тот звучно проглотил её, и вскоре на выпуклом экране телевизора серость сменилась чёрным цветом. Появилось название киностудии. Фильм начинался… Мы сели, облокотившись спинами о корпус кровати. Ника укрыла нас толстым одеялом. И под ним вдруг тесно прижалась ко мне, положив голову на моё плечо. — Смотрим, — улыбнувшись, сказала она.