— Мудрость? — Ага, — кивнул Исаков. — Поэтому многие из моей комнаты и слышат какие-то странные, а порой и страшные голоса. Они вселяются в меня, когда я в трансе. Меня вот как поселили в самый конец коридора, подальше от всех, так я здесь и живу один. Выселить не могут. Отец мой — хороший знакомый директора колледжа. И знаешь, я очень рад, что теперь хоть кто-то составит мне компанию! А то порой даже поговорить не с кем. М-да. Возможно, я совершил крупнейшую ошибку, придя к Исакову… — Вот она! — воодушевлённо заявил он. — Та самая вещь, которую я хотел тебе показать. Я работал над ней два года. Это будет прорыв. Кто знает, может, даже Нобелевская премия! Исаков, стоя у компьютера, раздвинул руки в стороны — будто старался объять необъятное, как он любил делать, когда что-то рассказывал. В его словах всегда сквозило какое-то стремление вырваться за пределы пределов, к новым возвышенным достижениям. Он ещё в колледже твердил мне о какой-то духовной эволюции человечества. — Если ты такой умный, то почему учишься в заурядном колледже, а не в ВУЗе? — спросил я. Исаков внезапно смутился. Изменился в лице. Слегка покраснел. — Ну и какая разница-то?! — недовольно забормотал он. — Какая разница, где учиться? Главное — чтобы в голове было что, понимаешь? — Э… да… понимаю, — закивал я. И решил больше не встревать лишними вопросами. Стало понятно: для него это больная тема. — Продолжай, я слушаю. — Итак, — сказал Исаков, немного прояснившись в лице. — Я создал программу «Нексус 7.5.0». Как раз для того, чтобы устанавливать контакт с тонкими мирами. Или, говоря ещё проще, чтобы вскрывать духовное пространство с целью получения бесценных знаний для всего человечества. — Звучит неплохо. Исаков не смог сдержать вышедшую из-под контроля улыбку. Он нажал на какую-то кнопку, и на экране появилось множество цифр на чёрном фоне. Строками, словно титры, они уходили вверх, и на месте прежних тут же появлялись новые. — Мы можем подключиться к тонкому миру, — продолжал Исаков, — и посредством виртуального общения черпать из него огромные резервы мудрости. Вся полученная информация будет кодироваться в понятный для нас язык. Для этого нужна лишь специальная программа — моя программа. Виртуальное поле схоже с духовным. Оно невидимо, но пронизывает пространство. В духовном мире имеются узлы, к которым нужно лишь подобрать шифр, и тогда к ним можно подключаться. И взаимодействовать. — Как через радио, которое иногда ловит потусторонние голоса? — уточнил я. — А ты соображаешь, — кивнул Исаков. — Только здесь — виртуальная среда. Но для того чтобы вскрыть Духовную Сеть, необходима непомерная техническая мощность. Которую мой компьютер, конечно же, обеспечить не может. Потому в моей программе недавно появилась новая функция. Она позволяет подключиться к тысячам компьютеров, находящимся сейчас в Сети, и одолжить на время их техническую мощность. Класс, правда? — А это законно? На лице Исакова возникла хитрая улыбка. — Я помимо того, что эзотерик, ещё и хакер. Поэтому моя программа следов не оставит. Уж я об этом позаботился. Да и к тому же весь этот процесс не продлится и дольше минуты. Никто ничего не заметит. А если и заметит, то подумает, что просто с компом что-то не то. Пока будет разбираться, перезагружать, всё уже и кончится. — Получается… тысячи компьютеров по всему миру на минуту выйдут из строя, потому как вся их мощность будет направлена на решение задачи твоей программы по… вскрытию духовного пространства? — Именно! — Зрачки Исакова расширились. — Всё именно так. — И всё же… Зачем пытаться проникнуть в духовную сферу? Исаков, повернувшись к монитору, замолчал. Свернув окошко программы, он принялся глядеть на бумажную бедняжку с крылышками, отважно стремящуюся куда-то вверх. — Понимаешь, Роман, — произнёс он, — может, то, что я сейчас скажу, прозвучит избито, но всё это — наша действительность. Сейчас мы живём в эпоху безверья и отсутствия общего для всех ориентира. В эпоху информационных войн и постоянных потасовок из-за ресурсов. В эпоху всё той же алкоголизации населения. В эпоху одиночества и эгоизма. В эпоху пустых и ненужных развлечений. Народ деградирует. А потому… нам всем необходимо остановиться. Необходимо расширить свои границы сознания, понимаешь? Мы законсервировались в своей цивилизации и на самом деле уже давным-давно никуда не движемся. Не прогрессируем. Раньше в нашей стране хотя бы верили в счастливое будущее. Мы первые отправили человека в космос! Какие были великие амбиции! А сейчас мы кто? Сейчас мы где? Деньги, разврат, выживание — нами правят низменные инстинкты. Наши души сейчас без начинки. Без содержания. Дааа… Такую страну похерили… Исаков слегка побагровел и оживился под напором собственной речи. — Но это — с одной стороны, — продолжал он. — С другой — наша страна сегодня, как ни крути, живёт в эпоху свободы. Свободы от жёстких оков идеологии. Любая идеология — пусть даже самая гуманная и авторитетная — в любом случае есть ограниченность. Идейная привязь, похожая на собачью цепь. Несомненно, когда у новых, молодых поколений отсутствует идеология, то им легче всего потеряться во тьме пороков и безнравственности. НО!.. Но в то же самое время нам даётся больше всего шансов услышать истинный зов. Зов, не загаженный политикой, религией и так далее. Истина всегда где-то в стороне от всех идей. Она свободна от всего. И потому она — Истина. И нам нужна эта Истина. Нам нужна помощь. Мудрость. Духовная мудрость, расширяющая наше сознание и способности. Именно это нам сейчас необходимо больше всего. Именно этого, как пел Цой, сегодня требуют наши сердца. Наши молодые сердца, Роман. Твоё. Моё. И даже эти, которые внизу меня слушать не хотят. Которые бездумно просиживают свои жизни. Но я хочу дать эту мудрость. Всем. В больших объёмах. А иначе зачем я пришёл на этот свет, а? Чтобы гнить вот в этой вонючей общаге и получать среднее специальное? Не-е-ет. Уж точно не за этим! Исаков отчуждённо смотрел куда-то перед собой, оперевшись кулаками о стол. — И знаешь, что? — сказал он. — А я ведь ещё ни разу не запускал «Нексус 7.5.0». Ждал особого случая. И вот появился ты… Думаю, это и есть знак. Кажется, день «Икс» настал. — Ты уверен? — Я недоверчиво взглянул на Исакова. — Ты появился не просто так. Ты — знамение. Да-а… Этот день войдёт в историю. Я слегка заволновался. Лишь бы всё прошло удачно. Мне ещё жить с этим человеком. Не хотелось бы, чтобы он потом меня в чём-то винил. Исаков щёлкнул мышью и снова раскрыл окошко программы — движущиеся строки белых цифр на чёрном фоне. Затем ввёл в нижнее поле какие-то данные на английском языке. И, задержав палец над клавишей «Enter», глубоко вдохнул. — За будущее, которое наступит прямо сейчас… Тыщь! Цифры остановились. Зависли, будто к ним перестала поступать энергия. Зависло и лицо Исакова — озадаченный ступор. Он напряжённо вглядывался в экран и не дышал. Я подошёл ближе и тоже не дышал. Как будто любой шорох может испортить момент. Прошло несколько мгновений. Мне казалось, что Мир сейчас сожмётся до размера атома — и наступит Конец Всего. Вдруг из системного блока, что стоял на полу, донёсся неприятный звук. Протяжный, высокий. Вслед за ним экран монитора покрылся синим цветом. И раздался оглушительный хлопок. Из системного блока повалил густой дым. — Чёёёёёрррртт! — взревел Исаков. — Как же так? Как?! Запах горелого заставил меня поморщиться. Сделать обрывистый вдох. И, наконец, снова начать дышать. Я вовремя отскочил в сторону. Иначе бы Исаков меня смёл, когда ринулся к системному блоку, отсоединяя его от питания. — Компьютер не выдержал! — кричал он из-за стола, выдёргивая вилку из розетки. — Не выдержал мощности! Подсоединение к другим компьютерам прошло успешно. Их мощность была изъята. Но как только началось подключение к узлу духовности, всё полетело! Почему же не выдержал компьютер?! — Выходит, другие компьютеры, которые участвовали в этом… тоже взорвались?.. Красное взволнованное лицо Исакова показалось из-за стола. — Вероятнее всего, — промямлил он испуганно. — Это похоже на ответный выброс энергии. Мы направили огромную мощность, а она словно оттолкнулась обратно. Будто отдача пистолета. Как же я это не предусмотрел?.. Я два года писал эту программу. Этого не должно было произойти… — Надеюсь, это не из-за меня. Ты так долго к этому шёл, — выговорил я и понял, что несу чушь. Исаков, закусив указательный палец и свесив взгляд к полу, принялся судорожно носиться из одной стороны комнаты в другую. — Я где-то недосмотрел… что-то проглядел… — бормотал он себе под нос, словно меня здесь и не было. — Вот так всегда, блин! Когда кажется, что подкрался к Истине совсем близко, она вдруг берёт и ускользает в самый последний момент. Именно тогда, когда ты уже почти касаешься её своими пальцами и вот-вот возьмёшь её! Будто так заложено самой природой. Ну вот! Плакала моя Нобелевская премия! Прокричав последние слова — от чего у меня даже заложило уши, — Исаков, точно поверженный воин, рухнул на кровать: лицом в подушку. Кажется, он плакал. Наверное, сейчас лучше оставить его одного, подумал я. И прийти потом. Решив не брать сумку, я ещё раз посмотрел на лежавшего Исакова. Постоял так несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями. Затем тихо вышел из комнаты. Теперь — к Анжеле. Глава 7 За моей спиной носились люди. Туда-сюда, туда-сюда. Всюду звучали голоса. Окрики, вспышки смеха, монотонный говор. Всё это сливалось в одну несуразную какофонию учебного заведения. Жуткое, надо сказать, место. Я стоял у стенда, переминаясь с ноги на ногу. Пытался разобраться в расписании занятий. Оно висело, приклеенное скотчем, и выдавало очень много информации. Так… нужен четвёртый курс. Вроде бы нашёл. Но в какой группе учится Анжела? Их тут несколько. Наверное, подумал я, сперва нужно наведаться к той, у которой пара сейчас проходила на первом этаже. Начать с близкого. Вскоре я приоткрыл дверь нужной аудитории и просунул туда голову. Но никого из тех людей, что приезжали месяц назад в больницу, не увидел. Затем поднялся на второй этаж. Нашёл другую аудиторию. И только приоткрыл дверь, как тут же заметил знакомые женские лица. Вот и она — Анжела. Сосредоточенно сидит за первой партой, погружённая в свой конспект. — Вы что-то хотели, молодой человек? — заметил меня преподаватель. Все разом устремили на меня взгляды. Анжела — тоже. Я приоткрыл дверь пошире. — Здравствуйте. Я… очень хотел бы поговорить с Поляковой Анжелой, если вы не против. Можно её на минутку?