– Кто первый свалился – тот проиграл, – объявил Аке. – Ниже пояса не бить. – А по ногам можно? – спросил Калли, неумело крутанув палку. – Тебе – можно, – сказал Ахти и бросился на него, как коршун на цыпленка. Вмиг он обрушил на Калли мощный прямой удар, намереваясь сразу снести мальчишку со ствола в колючее нагромождение сухих веток. Но палка просвистела у Калли над головой. Холоп быстро пригнулся и с криком прыгнул вперед, нанося встречный удар по ногам. Ахти не успел отскочить. Удар попал по голени, но вышел слишком слабым, чтобы скинуть врага, – только раззадорил его. На Калли посыпался град ударов. Еще пару раз он удачно увернулся, а потом принял удар на свою палку и тут же ее лишился, а заодно крепко получил по рукам. Подросток невольно вскрикнул от боли, его движения замедлились, и Ахти этим немедленно воспользовался. Калли пропустил хлещущий удар по плечу, потерял равновесие и соскользнул со ствола. Ахти тут же остановился, опустив палку. – Возиться… – презрительно произнес он. – Холоп и есть холоп. А туда же, биться лезет! Неожиданно он вскинул руки и зашатался. Оказывается, Калли, падая, ухватился за ствол и повис на нем снизу, обхватив руками и ногами. Он продержался ровно столько, чтобы схватить противника за ногу и вцепиться в нее, как пиявка. Еще мгновение, и они оба рухнули в бурелом: Ахти с проклятиями, Калли с торжествующим хохотом. Аке громко захлопал в ладоши: – Я думал, у нас в отряде два воина, а оказывается – три! – А я? – обиделся Ильмо. – Ты охотник, – примиряющее сказал варг. – С людьми биться – совсем другое искусство… Вскоре противники вылезли, красные, запыхавшиеся и исцарапанные с головы до ног. Калли сиял. – Ничья, – объявил Аке. Ахти подумал и добродушно хлопнул Калли по плечу: – Молодец, сопля! Калли хмыкнул, но смолчал – уж очень был доволен. Средство, предложенное варгом, оказалось на удивление удачным: целый день прошел, а Ахти и Калли ни разу не поругались. На вечернем привале Аке внимательно следил за противниками, но Ахти был весел и болтлив – впрочем, как всегда, – а от вечной угрюмости Калли и следа не осталось. Аке поздравил себя с успехом и затеял разговор о далеком и приятном – о своей невесте. – Вот разберусь с проклятием, вернусь домой – и женюсь наконец на милой Храфнхильд. Уже третий год она меня дожидается… Ильмо вздохнул. – Что, тоже девчонку свою вспомнил? Небось она не стала бы тебя ждать три года? – Не стала бы, – согласился Ильмо. – Со мной бы убежала. Айникки вообще-то и собиралась с нами в Похъёлу. И пошла бы, если бы не заболела… – Распустил ты ее совсем, – неодобрительно сказал Аке. – Воин странствует и сражается – дева ждет. Такова доля, богами установленная. Может, ты, Ахти, нам что-нибудь поведаешь про свою невесту? – Про которую из них? – невинно спросил Ахти. И принялся рассказывать куда более увлекательную, чем у Аке, историю своего последнего сватовства. Как, спасаясь от мстителей из рода Суванто (где, вот незадача, тоже соблазнил девицу), попал в запретную березовую рощу, где как раз совершались женские таинства во славу Ильматар. Там-то Ахти и встретил статную ясноглазую деву, дочь главы рода Саво. Конечно, его мгновенно сразила любовь. Дева тоже не осталась равнодушной к красавцу-беглецу… – Я прожил в землях Саво почти полгода, – рассказывал Ахти. – На правах зятя. Мог бы, в сущности, там и остаться. Они ведь меня, преследуемого, приняли как родного, защитили от мести… Так ведь дернуло меня отвезти невесту домой! Матери показать решил… Ильмо и Аке весело переглянулись. – И что – мать? – спросил Йокахайнен, не знавший истории, которая давно уже стала любимой байкой у всех северных карьяла. – Сказала: дева слишком избалованная, мнит о себе много, вези обратно. Ну, и главное – то проклятие о «смерти от злой жены»… Я, пытаясь его избежать, уже столько раз чуть жизни не лишился… – Неужели так просто взял и отвез обратно? Ахти грустно махнул рукой. – Пришлось. Пригожих девиц много, матушка – одна. Так что, вы думаете, устроил глава рода Саво? Так разозлился, что поначалу чуть войну не объявил всему нашему роду! Потом, однако, успокоился и объявил, что род тут ни при чем, но, если я еще раз объявлюсь в его землях – голову с плеч снесет. И чем я ему не угодил? Невеста моя, говорят, сына родила, а я его и не видел ни разу… – У тебя уже есть дети? – удивился Ильмо. – Где-то наверняка есть, как у всех нас, – сказал Аке. – А ты, Калли? Жениться не собираешься? – Всё зло от баб! – мрачно сказал Калли под общий хохот. – Ну их всех в болото! – А ты, Йокахайнен? Что ты все молчишь? У тебя есть невеста? – Была, – сухо сказал Йокахайнен. – И куда делась? – Я ее убил. Хохот умолк. Все недоверчиво посмотрели на саами. – По приказу Рауни, – неохотно пояснил он. – Он учил меня убивать людей колдовством, вот и выбрал мне ее… поупражняться. Над полянкой повисло долгое молчание. – М-да, – сказал наконец Ахти. – А отказаться не мог? – Если б я тогда отказался, я бы сейчас здесь не сидел. После этого общий разговор увял. Аке и Ахти принялись вспоминать чужие земли, где им довелось побывать, а Калли завалился спать. Ильмо подсел к Йокахайнену. – Вижу, ты неспокоен, – тихо сказал он. – Что там с узелками? Снова что-то чуешь, да? Нойда кивнул: – Опасность. Кто-то нарушил сеть. Мне кажется, за нами следят. Глава 6 Пустая избушка Еще целый день и ночь прошли без происшествий, только склоны горы становились все круче и круче. Местами путешественники уже не шли, а карабкались, цепляясь за кустарник и пробираясь через каменные осыпи. А утром третьего дня Ильмо вдруг обнаружил широкую тропу – впрочем совсем запущенную. Она-то и привела к той сосне. Старая раскидистая сосна росла на песчаном холме у входа в длинную широкую долину, грибом возвышаясь над молодой порослью. Огромные ветви вольготно раскинулись, затеняя небо. Сухие ветки, сломанные ветром, так и висели, застряв в кроне, словно желтоватые кости. Корни, вцепившиеся в землю, казались скрюченной пястью какого-то древнего великана. От дерева, несмотря на его почтенный возраст, веяло мощью. И жутью. Ибо нижние, обломанные ветки сосны были украшены насаженными на них человеческими черепами. Наверху, локтях в десяти над головой, в ветвях белели части скелетов. – И как это они туда попали? – глубокомысленно произнес Ахти, рассматривая страшноватое дерево. – Как будто их кто-то туда забрасывал… – Тролли повеселились тут, что ли? – пробормотал Аке, беспокойно вертя головой. Калли взобрался на песчаный холм, снял с ветки череп и принялся его рассматривать. – Ого, гляньте-ка! Похоже, кто-то обглодал мясо с кости! – А кто повесил, тот сперва и обглодал, – предположил Ахти. Ильмо и Аке дружно сплюнули через левое плечо. – Ты думай, что говоришь! – рявкнул Аке, быстро озираясь. – Накличешь! Ильмо поднялся на холм. Песок под деревом был усыпан мелкими костями вперемешку с шишками и многолетним слежавшимся слоем сухой хвои. По коже Ильмо пробежали мурашки. Ему вспомнился давний сон – ущелье в горах, черные ели, завывающий ветер и земля, устланная костями… «Не может быть, – подумал он, невольно оглядываясь, – до Врат Похъёлы еще идти и идти! Неужели мы уже вошли во владения Когтистого Старца? Так скоро?» Перед выходом Вяйнемейнен несколько раз предостерегал его от столкновения с Когтистым Старцем – медведем-оборотнем, легендарным сторожем пути в Похъёлу. «Его не победить, с ним не договориться, – говорил старик. – От него можно только ускользнуть. Увидите любые его следы – бегите прочь как можно быстрее…» – Мне кажется, нет причины для страха, – сказал Ахти, заметив волнение Ильмо. – Кто бы ни был этим людоедом. Взгляни – все скелеты очень старые. Древние, желтые кости. – Наверно, это кости райденов, – предположил Ильмо, выпрямляясь. – Тех самых, которые убили девушку-туна с болота. Не думаю, что с тех пор кто-то еще из людей осмеливался забираться так далеко на север. Да и болото их не пропустило бы. – А следы есть? – спросил Аке. – Что говорит земля? – Обычное дело, – сказал Ильмо. – Лисицы, росомахи. Много волчьих следов. Может, они и кости погрызли. Медвежьих меток я тоже не вижу. Только вот этот след меня смущает. Такого зверя я не знаю… Он отошел в сторону от ствола, на песчаный склон, и указал на подсохший отпечаток, должно быть оставшийся после недавнего дождя.