– Плевать на Элли. Джеймс продолжает подниматься по лестнице и слышит, как бабушка со скрипом следует за ним. О боже, неужели нельзя оставить его в покое? Джеймс влетает в свою комнату, резко закрывает дверь и подпирает ее спиной. Там на крючке висит его халат, а под ним – толстый шерстяной джемпер отца. Он прижимается к джемперу лицом, вдыхая его запах – затхлости, цемента, старого пота. От этого ему становится еще хуже. – Джеймс? – спрашивает бабушка, осторожно, тихонько постучав в дверь. – Что ты хочешь на ужин? – Капусту. Брокколи. У нас есть кале? Бабушка смеется. – Кале. Какое смешное слово. И я никогда не слышала, чтобы ребенок просил на ужин капусту. – Я хочу стимулировать выработку метана в своем кишечнике, – бормочет Джеймс, все еще уткнувшись лицом в джемпер. – Замечательно, – слегка неуверенно произносит бабушка и осторожно пробует открыть дверь. – Кстати, у нас, наверное, есть еще остатки рождественского пирога, если хочешь. Можно войти? Если ты дашь мне свой пиджак, то, может быть, я смогу оттереть с него грязь, прежде чем Элли вернется. – Мне плевать, что думает Элли! – кричит Джеймс, отходя от двери и бросаясь на кровать. Бабушка входит и прислоняется к дверному косяку. Мальчик снова кричит: – Она мне не мама! И ты мне не мама! – Конечно же нет, глупыш, – мягко говорит бабушка. – Джули нас покинула. Твоя мама. – Спасибо, что напомнила, теперь мне намного лучше, – произносит в подушку Джеймс. Бабушка, в своих мягких тапочках, отваживается сделать еще один шаг в его комнату. – Но как тебя угораздило так испачкать пиджак? Ты играл в нем в регби? Продолжая лежать лицом вниз на кровати, Джеймс стаскивает с себя пиджак и бросает его на пол. – Это еще что. Вот полюбуйся. На спине его белой рубашки черным маркером написано слово «ДЕРЕВНЯ». Ниже нарисовано грустное лицо за вертикальными линиями – условное, но очевидное изображение человека, находящегося за решеткой. Джеймс бросает быстрый взгляд на бабушку. Она хмурится. Потом произносит скороговорку: «Я не ощипыватель фазанов, я сын ощипывателя фазанов; я просто ощипываю фазанов, пока не придет ощипыватель фазанов». – Я могла бы сказать все это и после трех бутылок стаута, – широко улыбается она. – О боже, оставь меня в покое, пожалуйста. Бабушка поднимает с пола пиджак. – Пойду приготовлю тебе капусту. И посмотрю, есть ли у нас это… как ты сказал? Кале? Это, должно быть, в пакетиках? – Оставь меня! – кричит Джеймс и зарывается лицом в подушку до тех пор, пока бабушка не уходит. Это его постоянные преследователи. Те, которые плюют в него жеваной бумагой через пустую ручку, ставят подножки в коридорах, толкают в столовой, возят лицом в грязи во время игры в регби. Те, которые считают себя выше его и которым не по нраву, чтобы к ним в школу возили мальчишку из бедной семьи, соображающего лучше, чем они сами. Они ловят его по дороге к автобусу. – О, глядите-ка, деревенщина! – Голубок! – Ботан! – Едешь домой в свой сарай, голубок? На деревенском автобусе? – А чего твой отец не забирает тебя на машине? – Да его папаша сидит в тюрьме. Он же уголовник. – И тоже, наверное, голубок. Они ведь там в душе не только моются. Кое-что еще, да ведь? – А где твоя мама, ботан? Затем они, как и следовало ожидать, завывают вразнобой «Куда ушла твоя мама?» из песни «Chirpy Chirpy Cheep Cheep» и, ободренные внезапно хлынувшими в бессильной ярости слезами Джеймса, стаскивают с него пиджак, втаптывают его в грязь и рисуют что-то на спине его рубашки. Этот рисунок – как он только что видит, сняв испорченную рубашку, – изображает человека, сидящего в тюрьме. Джеймс слышит, как хлопает входная дверь и Элли говорит: – О боже, что это за смрад? Она права, у них в доме стоит ужасный запах канализации и старых носков. – Это капуста на ужин Джеймсу, – кричит бабушка. – Для выработки метана. А у нас есть кале? Или брокколи? – Метана? – кричит в ответ Элли, и Джеймс слышит, как она с грохотом несется вверх по лестнице. Он даже не пытается сказать ей не входить. Элли стоит в дверном поеме и смотрит на него, лежащего лицом вниз на кровати, в одних брюках, потом ее взгляд останавливается на его рубашке. – О боже! – восклицает она и приседает на корточки, чтобы поднять рубашку. – О боже! Ты испортил за один день две рубашки. – Вообще-то я ничего не портил. Первую сожгла бабушка, а эту… Джеймс поднимается на кровати и смотрит на Элли, которая сидит на корточках в своей школьной форме и, прищурившись, разглядывает изрисованную рубашку. – Кто это сделал? В школе? Джеймс, тебя опять травят? Он грустно кивает, чувствуя, как уголки его рта опускаются против его воли и слезы вновь льются из его глаз. Элли садится рядом с Джеймсом, заключает его в свои объятия, и запах ее кофты действует на него почти так же умиротворяюще, как джемпер отца. – Ты можешь что-нибудь сделать? – спрашивает он, уткнувшись ей в плечо и хлюпая носом. – Тс-с, тс-с, все нормально, – шепчет Элли. – Нам нужно просто держаться… – Но я хочу, чтобы ты что-нибудь сделала, – уже сердито говорит Джеймс. – Сходи в школу! Скажи им! – Это невозможно, – мягко произносит Элли. – Нельзя ничего пока говорить… ты же видишь бабушку. С ней все хуже и хуже, понимаешь? Ты же знаешь, что будет, если мы привлечем к себе внимание… Джеймс кивает. – Они скажут, что бабушка не может опекать нас. Тогда ее сдадут в дом престарелых, а нас – в приют. – Нас разлучат, – подтверждает Элли. – И я не хочу, чтобы это произошло. – Но она все равно не может заботиться о нас. Это делаешь ты. – Но я еще недостаточно взрослая. Мне всего пятнадцать. Бабушка, по крайней мере, имеет право быть нашим опекуном, – объясняет Элли. Они некоторое время молчат, думая обо всем этом. – Я ненавижу отца. – Нет, неправда, – говорит Элли. – Ты злишься на него, мы все злимся. Он совершил ужасную глупость. Но нам нужно просто продержаться… он скоро освободится. Еще всего несколько месяцев. – Почему мы не можем поехать повидаться с ним? Элли вздыхает. – Потому что они держат его в Оксфордшире, так как здесь не оказалось для него места. И если мы захотим организовать свидание, то бабушка должна будет поехать с нами, а в том состоянии, в каком она находится в последний месяц… мы просто не можем рисковать, Джеймс. Джеймс отстраняется от сестры. – Ну почему у нас не такая семья, как у всех? Затем входит бабушка, несущая в руках тарелку, распространяющую отвратительный запах. – А вот и капуста! – гордо объявляет она. – Я не смогла найти у нас брокколи или кале, поэтому положила туда еще мозгового горошка. Джеймс хватается руками за голову. – О боже! Бабушка ставит тарелку на его прикроватный столик. – О, а сейчас я тебя развеселю. Угадай, кто звонил мне сегодня по телефону. – Санта-Клаус? – спрашивает Джеймс. – Нет! Астронавт! Тот самый, из новостей. Джеймс моргает, глядя на бабушку. – Майор Том? Который летит на Марс?