— Да ты нас не агитируй. Мы люди взрослые, все прекрасно понимаем. Хоть и выглядим юнцами. Честно говоря, до сих пор в себя прийти не могу. И как я теперь с детьми и внуками общаться буду? Ведь теперь сыну и подзатыльник не отвесишь. Не поймет. — Ну, придется вам без подзатыльников обходиться. У меня то же самое, только с другой стороны. Меня раньше мама постоянно строила, а теперь сядет в сторонке и грустно так на меня смотрит. И хочется ей иногда на меня прикрикнуть — и не может, смущается. Но, думаю, это скоро пройдет. Натуру-то не переделаешь. Опять меня гонять начнет. Мы немного посмеялись, пообсуждали, как теперь им вести себя с родственниками. Паша все сокрушался, что его теперь любимая внучка не узнает. Она уже, кстати, совершенно здорова и пока находится с внуками Вячеслава. Вернее, правнуками. Их у него аж трое. Такие же малявки, как и внучка Павла. Да и Вячеслав тоже побаивается к родственникам идти. Тем более что никто из них еще не успел пройти через медкапсулы — очередь. Это только тяжелобольных без очереди пропускают да вот этих старичков по моему приказу — очень уж они нужны. Так что его дети сейчас выглядят намного старше него. И как к ним теперь подступиться? Раньше-то он пользовался непререкаемым авторитетом, и его слово было законом. Они так и на корабль все попали. Дед сказал «надо» — и все без лишних размышлений собрались и двинулись за ним. А теперь придет юнец безусый и начнет права качать? Так что он просил загрузить его какой-нибудь работой, чтобы подольше со своими не встречаться. До прохождения самых старших через медкапсулу, во всяком случае. Ну, тут, думаю, они сами разберутся. На своих родственников он досье составит и без встречи с ними. Тем более что я никаких семейных и личных тайн в досье включать не требую. Главное — безопасен этот человек для общества или нет. Ну и неплохо было бы узнать, к чему человек стремится, к какой профессии предрасположен. Ну и всякое такое прочее, что пойдет только на пользу людям. Это им и постарался объяснить. Воссоздавать у нас их Пятое управление, так называемую «пятку», не надо. Контролировать всех и каждого я не собирался. Да и какой смысл? Предать никто не сможет, за этим симбионт проследит, а остальное все ерунда. Сами разберутся. Для этого и существует полиция, которой, правда, еще нет и неизвестно когда появится. Но ведь появится когда-нибудь. Без этого тоже нельзя. — Послушай, Ник, я тут разговаривал с Олегом и узнал одну интересную вещь, — сказал Павел. — Земля, оказывается, колония империи. Вот ведь неугомонный. Никак не успокоится. — В общем-то да. Когда-то Земля была колонией империи. Я понял, что ты хочешь сказать, Паша. Раз Земля является нашей колонией, то мы можем вмешаться во внутренние дела своей колонии и навести там, если что, нужный порядок. Особенно помочь отдельно взятой стране. Какой, я даже гадать не собираюсь. Но дело в том, что я Землю нашей колонией не считаю. Она была бы нашей колонией, если бы большая часть населения лояльно относилась к нам. Но население Земли даже не знает о нашем существовании. Какая же это колония? Да, мы не оставим Землю без нашего влияния. Во всяком случае, постараемся ее защитить от внешнего воздействия. И уже начали кое-что делать для этого. Но вмешиваться в дела землян не будем. И для помощи одной взятой стране тоже. Даже если она наша бывшая родина. Просто смысла не вижу. Сейчас объясню почему. Я довольно долгое время жил в Содружестве независимых миров. Есть такое образование разумных в космосе. Я там жил в одном государстве, Арварской империи. Даже гражданином этого государства являлся. Не самое лучшее государство, надо сказать. Там официально разрешено рабство. То есть государство рабовладельческое. И это их нисколько не напрягает. Живут себе и живут. Испокон веков. Не очень их за это любят. Не только за это, но в основном, считается, именно за это. А им на это плевать. И ведь их не просто не любят, а частенько пытаются привнести к ним свободу, демократию и толерантность силой оружия. Надо сказать, что государство это, Арварская империя, не из самых сильных. Есть и экономически, и технически посильнее. И на это им плевать. И люди в этой империи тоже не ангелы. Система там клановая, и режутся эти кланы друг с другом только так. За власть в основном. Ну и за ресурсы, да и вообще по любому поводу. Но как только кто-нибудь сунется к ним насаждать свободу и демократию, все внутренние дрязги забываются, и они тут же бросаются в драку. Дерутся страшно. Не жалеют ни себя, ни противника. Отморозки еще те. Иногда побеждают. Но редко. Ведь против них выступают обычно более сильные страны, чаще всего в союзе. Так что победить они и не могут. Но самое главное, что их никто не может победить. Потому что они готовы за свои убеждения драться до последнего, до смерти и утащить с собой как можно больше врагов. Их и в плен-то не берут, потому что бессмысленно это. И не какие-нибудь отдельные герои: все. Начиная от императора и заканчивая самым последним забулдыгой. Бывшие враги, забывая о кровной мести и каких-то обидах, дерутся в одном строю, прикрывая друг другу спину. И ничего с ними сделать не могут. Более сильные в конце концов отступают. Конечно, их можно полностью уничтожить, но при этом будут такие потери, что от Содружества просто ничего не останется. Поэтому с ними стараются не связываться. Ненавидят — это да. Но и уважают. Ненавидят, боятся, но уважают. Мира там никогда нет, на границах постоянно стычки, но до серьезных столкновений стараются не доводить. Повторюсь, они там совсем не ангелы. Жил я в одном королевстве, так там люди и спокойнее, и, можно сказать, приличнее, что ли. И не воюют они уже лет пятьсот. Где-то прогнутся, где-то пообещают что, с кем-то договорятся. Хорошо живут. И люди нормальные. Но вот если мне придется делать выбор, выберу Арвар. Они хоть и сволочи, но гордые и независимые сволочи. Не жалеют других, но и себя тоже не жалеют. Вот так. Ты понял, что я хотел сказать, Павел? Вот когда наша бывшая родина станет по-настоящему независимой, тогда и будем думать, как с ней себя вести. А пока о ее независимости можешь мне не говорить. Неизвестно, знают ли о нас президент и руководство страны, а англичане уже почему-то знают. А значит, и американцы тоже. И уже умудряются против нас какие-то операции проводить. Это как? Да я тут полистал подборку сообщений из интернета, такое впечатление, что руководят страной не из Кремля, а из вашингтонского Белого дома. Так что подождем. — Ну, нынешний президент… — Да бог с ним, с президентом. Конечно, хорошо, если у власти настоящий мужик со стальными яйцами, а не беспринципный пьяница. Но главное — люди. Люди должны быть гордыми и независимыми, что за иностранную цацку и кучку долларов не продадут друзей, близких, родину. А этого я пока в России не вижу. Да, люди в основном хорошие, но стального стержня в них нет. Того, что был у их предков. Ведь именно этим всегда гордились наша страна и наш народ. Даже Наполеон пришел в Россию вроде с благородными намерениями — освободить русских крестьян от рабства, от крепостной зависимости. Хотя причины, конечно, были другие, но декларировал он именно эти. И получил от этих самых крестьян вилы в пузо и тотальную войну на уничтожение. И всегда так было. А сейчас что-то изменилось, надломилось, что ли. — Естественно, если руководство страны все время предает свой народ. Вот он от этого и защищается, как может. — Я и хочу увидеть тот момент, когда и руководство, и народ, люди, станут едины. Хоть в чем-то. В защите своей страны или в предательстве. И тогда посмотрим, стоит ли нам вмешиваться. Вы говорите, что президент сейчас нормальный, так давайте посмотрим, что дальше будет. Я понимаю, что сразу сломать зависимость страны от, как тут теперь говорят, «партнеров» он не сможет. Но посмотрим, может, хоть попытается. А потом будем решать. И вообще я уже говорил об этом, но вы просто не слышали. Я считаю, что никакой помощи России и не нужно. За свою многовековую историю она и не в такую задницу попадала — и ничего, выкарабкивалась. И становилась еще могущественнее. И сейчас, несмотря на вороватых чиновников и козни многочисленных врагов, она восстановится. А наше вмешательство принесет только вред. Я же помню, как в начале девяностых каждый второй твердил как мантру: Запад нам поможет. И как, помог? Хорошо, что не угробили окончательно. Хотя, надо сказать, сделали все возможное для этого. Просто у России очень большой запас прочности, и там, где другое государство просто рассыпалось бы, она выстояла и держится до сих пор. Но не дай бог, если пройдет слух, что космос нам поможет. Опять все расслабятся и будут ждать этой помощи. Нет уж, все сами, сами, сами. Так что на этом давайте вопрос закроем. Пока я вам не приказываю, а объясняю. Я ведь понимаю, что вы все еще считаете Россию своим домом. Потому что другого у вас нет. Пока нет. Вот прилетим на Миру — все будет по-другому, уверяю вас. Вон ребята из первого набора. Они ведь не перестали меньше любить Россию и по-прежнему считают ее своей колыбелью. Но в своих суждениях уже не столь категоричны. Да, Россия — это земля, где остались их родственники, друзья, могилы предков, но дом у них теперь другой. Они не забыли ее, да и я был бы этому совсем не рад, но судить о ней теперь могут непредвзято. В любом случае что бы с ней ни произошло, ее интересы у нас будут на первом месте, хотя бы потому что на другие страны нам вообще наплевать, но решение о вмешательстве вдела страны мы можем принимать спокойно, без надрыва. Через год или два, когда вы вернетесь сюда, вы будете такими же. Ну а с учетом того, что вам теперь придется стоять на страже своей новой родины, эта непредвзятость у вас будет даже выше, чем у остальных. Ладно, давайте с этим заканчивать. Тут я задумался. А, собственно, что я тут перед ними политбеседу провожу. Объясняю, как родину надо любить. Они ведь не те безусые юнцы, что сидят передо мной. Это только видимость. Они настоящие зубры. Даже не зубры, а волки. Битые-перебитые. Прошедшие все, что возможно и невозможно. Надо же, сам и купился на эту обманку. Они все это знают и все прекрасно понимают. И еще и мне могут многое объяснить. И видят они меня насквозь. И все прекрасно понимают. Правда, сделать ничего не могут. Павел им, наверное, рассказал о предназначении симбионта. Вернее, о побочном предназначении симбионта. И то, что они пошли на то, чтобы принять присягу, говорит о многом. То, что они после капсулы были слегка дезориентированы, — ерунда. Не захотели бы — послали меня, и все. Другое дело, они понимали, что, и я это должен учитывать, живыми они тогда из медсектора не выйдут. А они и учитывали. И присягу принимали вполне сознательно. Все они решили еще до полета на корабль. И уговаривать их не надо. Нет, каждый из них постарается, конечно, действие симбионта как-то обойти. И не потому что очень уж захочется им предать. Нет, как раз предавать они и не умеют. Но вот вести собственную игру — это всегда пожалуйста. Нет, не во вред, а как раз на пользу, ну, как они эту самую пользу видят. Просто по-другому они не могут. И объяснять что-то и рассказывать им не надо, просто не поймут. Им надо отдавать приказы. Вот это для них будет понятно. Да, что-то я расслабился или, наоборот, переработал? Это Мишке, который, кроме своего института и завода, не видел ничего, или какому-нибудь бывшему бухгалтеру что-то надо объяснить, и желательно поподробней. Но не этим же волчарам. Тем более то, что они знают намного лучше меня. И понимают лучше меня. Вон Егор навскидку тут же выдал ТТХ британской подлодки, не задумываясь. А сколько у них в памяти таких данных? И нужных и ненужных в наших условиях. Хотя ненужных знаний не бывает. А знают они много, очень много. Вот и надо использовать их знания. Только без сюсюканья и нравоучений. Вот этого они мне точно не простят. — Я вас, кстати, хотел попросить кое о чем. Тут нам англичане подгадили слегка, и хотелось бы отплатить им тем же. Придумайте им какую-нибудь гадость. Только не смертельную, но чтобы задумались. Олег, где у нас Серега? Ему бы тоже поработать над этим вопросом. — Они с Дашкой жениться умчались. — Для этого надо куда-нибудь убегать? Хотя да, что это я. Наверное, решили устроить сначала брачную ночь, а потом уже регистрацию. — Ну, судя по тому, как Дашка по-хозяйски относилась к Сереге, брачная ночь у них уже была. — Я тоже это заметил. И где тогда они? Я связался с Витом и попросил его уточнить, где сейчас находится Серега. Связываться с ним напрямую не стал. Вдруг они сейчас и в самом деле чем-то интересным заняты, а тут я. Нехорошо может получиться. Но Вит мне сообщил, что Сереги на борту корабля нет. Полтора часа назад он улетел на штурмовике. И улетел не один. С ним ушел еще один штурмовик. Вот это да! Я тут же связался с ним. И услышал его счастливый голос: — Адмирал на связи. Слушаю тебя, Ник. — Ты где это шляешься? И почему на штурмовике? — Как почему? Американца топил. Ты же сам разрешил. Тут я вспомнил. Ну да, когда в каюту ворвалась Ксения, он мне что-то такое говорил, и я, отмахнувшись от него, что-то ему разрешил. Нет, ну что за скотина. Вот ведь подловил. Он же сам мне говорил, что у него мечта — американца потопить. Нет, ну надо же, устроил себе свадебный подарок. Ну и я тоже хорош. За базаром следить надо. И ничего ведь ему не скажешь. — А почему на двух штурмовиках? — Со мной Андрей. Отличный парень и пилот. Бывший военный летчик. — Это внук Олега, что ли? — Ну да. — И что вы там натворили? Докладывай. — В результате боевого вылета уничтожены две подводные лодки противника. Мною — подводная лодка ВМФ США «Мемфис» типа «Лос-Анджелес» и лейтенантом Конкиным британская подводная лодка «Викториас» типа «Вэнгард». Уничтожены ракетами типа воздух-земля. По две ракеты на лодку. Хватило бы и по одной, но на всякий случай пустили по две. — Больше вы там ничего не потопили? — Нет, не успели. — Все, отбой. Возвращайтесь. Как вернетесь, сразу ко мне. Отбой связи. — Понял. Отбой. Я посмотрел на своих притихших собеседников. Все это время они даже друг с другом не переговаривались, а молча ждали, когда я освобожусь. — Отменяются гадости англичанам. Тут уже без вас постарались. — Серега, что ли, что-то отчебучил? — спросил Олег. — Потопил подлодку «Мемфис». — Это ту, что наш «Курск» утопила? Молодец. — Это уже Егор. Еще один американоненавистник. — Ну да, ее. Твой внучок, Олег, тоже отличился. Потопил британскую лодку «Викториас». — А почему ее? — Ну, видно, какая под руку попалась, ту и потопил. — Подлодка «Викториас», типа «Вэнгард», сто тридцать четыре человека экипаж. Новейшая разработка. В строй вступила в девяносто шестом году. — Опять Егор. Видно, интересовался английским флотом. Или по работе необходимость была. Хотя нет, когда она вступила в строй, он уже на пенсии был. — И что теперь? — спросил Олег. — Что-что. Да ничего. Утопили и утопили. Хотя пистон получат. Особенно Серега. Поймал меня на слове. Не посоветовался ни с кем. Сразу умчался. — Потому и умчался, что ты бы не разрешил. А это же его мечта. Ну, теперь, надеюсь, он успокоится. А вообще к нему не придерешься. Он предложил, ты разрешил. Он твой приказ выполнил незамедлительно. Что тут скажешь? — Да, здорово у него получилось. Но морячков жалко. Сто тридцать четыре на британце и небось столько же на американце. В мирное время. — Так и наших на «Курске» утопили в мирное время. — Ладно, не будем опять к этому возвращаться. Что случилось, того уже не изменить. В следующий раз буду внимательней. — Ладно, Ник, пойдем мы. В Москве скоро ночь наступит, а мне еще нужно организовать поход по детдомам и интернатам. — Хорошо. Идите. Как же, поход он собрался организовывать. Просто не хочет присутствовать при моих разборках с Серегой. Хотя какие разборки? Он сделал то, что считал нужным и даже необходимым. Да я и не возражал бы, если бы не волновался за обстановку на Земле. Ведь мы улетим, а тут может всякое случиться. Не хотелось бы, чтобы из-за нас. Хотя очень я в этом сомневаюсь. Не решатся американцы на что-то серьезное. Им и в самом деле есть что терять. Если бы была возможность уничтожить Россию без потерь со своей стороны, давно бы уничтожили. И никакие демократические ценности России не помогли бы. Но даже при вечно пьяном президенте у них было опасение таких людей получить от уже почти уничтоженной армии, что Америки просто бы не стало. Нет, осталось бы что-нибудь, но оставшееся с удовольствием добили бы китайцы с индусами. Да и остальные в стороне не остались бы. Так что утрутся и будут сидеть тихо. Даже не сообщат никому о пропаже своих лодок. Ни те, ни другие. Тем более что они и в самом деле не знают, кто им все это устроил. Можно было бы намекнуть, что это ответка за их аферу с детьми. Но там виноваты англы, а при чем тогда пиндосы? Да, наворотил Серега. Морячков и в самом деле жалко. Несмотря на то, что все они сволочи. И долбанули бы по России не задумываясь. Но ведь у всех жены, дети, матери. Им-то теперь каково. А, ладно. Что-то я не особенно задумывался, когда жег аратанские корабли, а аграфов вообще сжигал с удовольствием. А ведь и у них у всех и жены, и дети, и матери. Все-таки к землянам у меня какое-то трепетное отношение. И это не очень хорошо. В ответственный момент, когда необходимо будет принять жесткое, даже жестокое, решение, это может мне помешать. Да, на меня воздух Земли тоже действует как-то расслабляюще. Надо быстрее смываться отсюда. А то совсем размякну. Связался с Ингой. У них там все было хорошо. Еще бы не хорошо — море, солнце. Это на корабле вечер, а там как раз утро. Эх, сейчас бы расстелить полотенце под деревом и подремать в тенечке пару часиков. Но нет, придется здесь торчать. Оба бота заняты, и слетать на остров не на чем. Можно, конечно, и на простом боте или даже штурмовике, вряд ли кто заметит, тем более что один штурмовой бот так и так мотается между кораблем и островом. Но могут и заметить. Сейчас все следящие системы работают с полной нагрузкой. Небось полную боевую готовность ввели. Мы ведь столько следов оставили. Теперь на Земле с этим будут долго разбираться. Выводы сделают наверняка правильные. Нам это в общем-то по барабану, но в дальнейшем может помешать работе. Так что лучше не усугублять. Да и на корабле еще дел полно. Объяснил Инге, что вернуться на остров не смогу. Да и им, собственно, недолго там прохлаждаться осталось. Завтра начнем эвакуацию. Вернее, не эвакуацию, а переезд. А то слово какое-то нехорошее, тревожное. Да и спешить не будем. Дня за два всех перевезем. Они сами пусть решают, когда им возвращаться. Но вообще-то детей будем перевозить в последнюю очередь. Она решила, что и они тоже вернутся с последней партией. Очень уж детям там нравится. Ну, это понятно. Я не возражал, хотя и соскучился уже. И по детям, и по женам. Она только посоветовала копить силы. Вернутся, проверят, сколько накопил. Ну-ну, проверяльщицы. Хотя возможности проверить у них и не будет. Сразу после их возвращения отлетаем. И мне будет, честно говоря, не до них. Вот потом, в гипере, да, из постели вылезать не будем. Если только дети вытащат. Делать-то будет нечего. Учиться нельзя — все капсулы будут заняты. Восстановить всех мы уже по истечении пары недель успеем, но ведь потом и учить людей надо. Опять склоки среди актива начнутся — чьих людей учить в первую очередь. Разберемся. Хотя и надоело уже. Нет, в следующий раз к Земле не полечу. Ну его. Слишком уж здесь все сумбурно, бестолково. Конечно, руководил бы всем толковый управленец — и был бы порядок, но управленцев среди нас как раз и нет. Обучим и пошлем. Он пусть всеми делами тут и занимается. А в помощь — хорошего особиста. И толку будет больше. А у меня как-то не очень хорошо все получается. Да и напряжение какое-то постоянно чувствую. Это я-то. У меня после Содружества вроде все чувства притупились, а тут все время какое-то неудовлетворение собой. Вроде как можешь что-то хорошее сделать и не делаешь. И чувствуешь себя виноватым. И это я, с моим пофигистским характером. Я и раньше пофигистом был, а уж после Содружества мне вообще на все и на всех плевать. Ну, не то чтобы плевать, но ко всему я относился трезво и спокойно. Но воздух Земли меня начинает менять, а это плохо. Не нужно мне этого. Тем более в нынешнем моем положении. Спокойствие и трезвый взгляд на жизнь мне сейчас необходимы. За мной теперь люди. Пусть и немного, всего около шестисот, но им именно я обещал нормальную жизнь. Меня не назначили ими руководить, не поставили ими командовать и вести в бой, как было в Содружестве, когда меня назначили капитаном корабля. Это именно я их всех собрал и именно я им обещал, и именно мне нести ответственность. А здесь я расслабился. Жалеть всех начинаю. Вот Дашка меня уговорила детей из интернатов собрать. А ведь не собирался. А это может плохо кончиться. И виноват буду я, а не те, кто накосячит там, внизу. Еще эти, старики-разбойники, подталкивают меня оказать помощь. Кому? Зачем? И подставить ради этого своих людей? Ну уж нет. Тем более что все равно не оценят. Что бы я ни сделал, потребуют еще и еще. И будут обвинять, что дал мало. А почему я вообще должен что-то давать? Но ведь потом уже и не объяснишь. Так что лучше не начинать. Да и помочь я в общем-то практически ничем не могу. Так что нечего забивать себе голову. Но вот неприятный осадок на душе остается. Нет, не полечу сюда в следующий раз. Если только лет через пять, а то и десять. А через годик я лучше в Содружество смотаюсь. Раньше не получится. Надо станции к себе в систему тащить. За год, если не спеша, как раз парочку и притащу. Сколько их всего, вроде двадцать пять? Четыре уже у нас, остается двадцать одна. Еще одна чисто боевая. Ее в первую очередь надо бы притащить, но тогда и восстанавливать ее тоже мне придется, никто ведь не сможет. Так что лучше за ней слетать годика через три. Тогда у нас свои инженеры будут. Они и займутся ее восстановлением. А я лучше пока базы тыловиков к себе притащу. Конечно, висели они десятки тысяч лет и еще могут повисеть, но моя жадность оставить их на своих местах не позволит. Изведусь ведь. Двадцать две станции, получается, а это аж одиннадцать лет. Обалдеть. Нет, надо готовить пилотов на тяжелые корабли. Знать бы — как? Если так же, как я, то это долго, очень долго. И это у меня получилось не знаю почему. Вон искины до сих пор удивляются. А если у других не получится? Если на это понадобится не десять лет, а пятьдесят? Это что, мы с одним пилотом на тяжелые корабли так и останемся? И этот пилот — я? Ужас. Меня же на части порвут. Это я не успею с тяжелого буксира соскочить, как меня на линкор потребуют. А там и еще что вдруг понадобится. Нет, что-то надо придумывать. Где бы мне нормальных учителей по ментальным техникам найти? Наверняка в Содружестве есть. Уж у аграфов и сполотов точно. Ну, к аграфам соваться бессмысленно. Да и к другим тоже. Никто нас учить по доброй воле не будет. А заставить никого не получится. Во-первых, попробуй сильного и опытного псиона заставь, а во-вторых, даже если и заставим, он такому научит, что и сам рад не будешь. Надо думать. Лучше всего, конечно, найти базы знаний, но где же их найти. Знать бы. Ладно, что я все о грустном. Лучше помечтаю, как я отрываться буду в Содружестве. С женами туда лететь или без? Ну, одну по-любому придется с детьми оставить. А может, вообще одному? Это был бы оптимальный вариант. Вот тогда бы я по-настоящему оторвался. Можно было бы слетать в Арвар, на ту курортную планету, где я со своими аратанками отрывался. А можно и в Центральные миры махнуть. Прошлый раз мне Кини помешала отдохнуть там как следует. Вот и нечего ее туда тащить. Можно с капитаном и Гэлом встретиться. С ними покуролесить. А можно и к аграфам заглянуть и подстрелить парочку кораблей. Желательно что-нибудь тяжелое. Вот вони будет. Ах, мечты, мечты. Самое обидное, что хрен получится. Затянет в круговерть дел, и так и буду иногда только мечтать и вспоминать прошлое. И надо мне было взваливать на себя такую обузу? От злости мне даже напиться захотелось. Так ведь и напиться нельзя. Это раньше отключишь нейросеть — и бухай спокойно, а теперь не получится. Симбионт не даст. Эх, жизнь моя жестянка! Пойду-ка я в таком случае спать. А Серега со своим помощником пусть лучше до завтра подождут, а то я сейчас со злости такое устрою, что потом и сам жалеть буду. Утром, сразу после завтрака, ко мне заявился Серега. Правда, никакого смущения, а тем более вины, я не заметил. — Ну, рассказывай. — Что рассказывать-то? Слетали, потопили и вернулись. Ты же сам разрешил. — Не придуривайся. Прекрасно понимаешь, что разрешил я машинально, не обратив внимания на твой вопрос. — Но ведь разрешил? Да и что, собственно, случилось? Ну, потопили мы парочку подлодок. Так у них их много. — Тут я с тобой согласен. Подлодок у них много. Потопили парочку — и черт с ними. Но поступил ты по-свински. Мне теперь перестать тебе доверять? — Ник, да ладно тебе. Ты же понимаешь, что я никогда ничего не сделаю во вред тебе и всей нашей компании. — Сергей, этой компании уже шестьсот душ. И это уже не компания — это уже государство. Маленькое совсем, но государство. Без устоявшихся связей, без традиций, еще аморфное и не осознающее себя, но государство. Во всяком случае я к этому стремлюсь. И все делаю для этого. Пусть коряво и не всегда верно, но я стараюсь. А в это время мой ближайший помощник занимается черт-те чем. Захотелось ему потопить американца — он полетел и потопил. А завтра что тебе захочется? — Ник, ну извини. Ей-богу, и мыслей каких дурных в голове не было. — А вообще хоть какие-то были? — Да ты понимаешь, как с цепи сорвался. Как понял, что появилась возможность утопить пиндосов, думать ни о чем не мог. Как во сне был. Меня Дашка оженила даже прямо за порогом твоей каюты. Так-то я сопротивлялся еще, а тут не заметил даже. Одна мысль была — быстрее, быстрее, быстрее. — Ага, а Андрея прихватить не забыл. — Так только он из нормальных пилотов на корабле и оказался. Остальные, кто на флот согласился пойти, все на острове. А так бы мы не пару подлодок потопили, а куда больше. — Остальные — это сколько? — Всего пятеро. Это из первого набора. А вообще около восьмидесяти ребят и девчат. Не очень-то рвется народ на флот. Даже девчат брать приходится. — Об этом мы еще поговорим. А то, что остальные пилоты на острове оказались, — это хорошо. Шесть утопленников — это уже многовато. Разборки бы нешуточные начались. Что там на Земле, кстати? Пишут что по этому поводу? — Нигде ни слова. Полная тишина. Нет, в Пентагоне и английском Адмиралтействе настоящая паника, но наружу ничего не проникает. Главное, они понять ничего не могут. Лодки просто прекратили выходить на связь, и все. Где они лежат, те уже определили, но вот что случилось — понять не могут. То, что это не наши, то есть не русские, сработали, они уже знают. Им уже это их агенты доложили. Но кто мог, кроме наших, они не понимают. — Откуда знаешь?