Нет, все тихо. Залаяла собака, и сердце у Йенни сжалось. Йенни поняла, что Фрида как раз вылезает в окно, выходящее на задний двор. Поводок на собачьей шее натянулся. Лай зазвучал придушенно, а потом и вовсе стих. Не громче и не дольше, чем когда пес чуял косулю или лису. Йенни смотрела на глазок, светлую точку на стене. Фрида уже в лесу. Ей удалось миновать сетку с колокольчиками. Теперь Фриде следует передвигаться очень осторожно. Надо было пойти с Фридой. У Йенни теперь ни ключа, ни нужного человека, ни плана. Йенни закрыла глаза и увидела темный лес. Тишина. Когда в туалете наверху спустили воду, она вздрогнула и открыла глаза. Бабушка проснулась. С лестницы донесся тяжкий стук. Скрипнули перила. В вахтерской комнате звякнул колокольчик — так часто бывало, когда дул ветер или сигнализация срабатывала из-за какого-нибудь животного. Глазок на стене светился. Ничего не изменилось. Йенни услышала, как бабушка надевает в холле пальто, выходит из дома и запирает дверь. Собака рычала и лаяла. Снова звякнул колокольчик. Сердце у Йенни колотилось. Что-то не так. Она крепко зажмурилась, услышала, как в соседней комнате что-то скрипнуло. Со скрежетом повернулся флюгер на крыше. Йенни открыла глаза. Собака лаяла уже где-то вдали. Лаяла возбужденно. Хоть бы бабушка решила, что Фрида не решится сунуться в лес, что она направилась к шахте. Лай стал ближе. Фриду поймали. Йенни поняла это еще до того, как услышала голоса во дворе. Хлопнула входная дверь. — Я передумала! — кричала Фрида. — Я уже возвращалась, я хочу остаться здесь, мне хорошо… Ее прервала затрещина. Судя по звуку, девушка отлетела к стене и рухнула на пол. — Я просто очень соскучилась по маме и папе. — Молчать! — рявкнула бабушка. Йенни подумала: надо сделать вид, что она крепко спит. Что она не знала, что Фрида собирается сбежать. По мрамору коридора простучали шаги, и дверь будуара открылась. Фрида плакала и клялась, что бабушка неправильно поняла, что она уже возвращалась, когда угодила в ловушку. Йенни замерла, прислушиваясь к ударам чем-то металлическим, к тяжким вздохам. Она не понимала, что происходит. — Не надо, не надо, — умоляла Фрида. — Честное слово, я больше никогда-никогда… Внезапно она закричала. Йенни в жизни не думала, что человеческое существо способно так кричать от боли. Это был какой-то животный рев. Крик так же внезапно оборвался. Что-то сильно стукнуло в стену. Сдвинули мебель. Прерывистые вздохи, полные боли стоны, и все снова стихло. Йенни не шевелилась. Пульс грохотал в ушах. Она не знала, сколько пролежала так, таращась в темноту. Наконец белая жемчужина в стене исчезла. Йенни закрыла глаза, приоткрыла рот и притворилась спящей. Наверное, обмануть бабушку ей не удастся. Но она так и лежала с закрытыми глазами, пока не услышала шаги в коридоре. Звук был такой, словно кто-то медленно шагает, пинками передвигая перед собой деревянный чурбан. Открылась дверь, и бабушка тяжело шагнула в комнату. Ночной горшок со звоном задел о ножку кровати. — Одевайся и иди в будуар, — велела бабушка и ткнула Йенни тростью. — Сколько времени? — сонно спросила Йенни. Бабушка со вздохом вышла из покоев. Йенни быстро оделась и на ходу захватила жакет. Остановилась в коридоре, подтянула над коленями колготки и зашагала к открытой двери будуара. Летнее небо скрывали шторы. Свет в огромном будуаре исходил только от настольной лампы. У двери стояло пластмассовое ведро с кровью. Йенни почувствовала, как у нее затряслись ноги. Весь будуар был в крови, экскрементах и лужицах рвоты. Проходя мимо ведра, Йенни увидела в нем обе ступни Фриды. Сердце забилось, как молот. Йенни увидела комнату полностью, лишь обойдя японские ширмы с цветущими вишнями. Бабушка сидела в кресле, мозаичный пол вокруг нее был залит кровью. Рот кривился в горькой гримасе. Толстые руки по локоть в крови, кровь капает с пальцев, сжимающих пилу. Фрида навзничь лежала на кушетке. Два ремня, протянутые под кушеткой, удерживали ее за ляжки и выше пояса, Фриду сотрясала дрожь. Ноги были отпилены чуть выше косточки, обрубки зашиты, но все равно продолжали кровоточить. Бархатная кушетка и подушки насквозь пропитались кровью, кровь струйкой стекала по ножке на пол. Со словами «Больше она не собьется с пути» бабушка поднялась. Она так и не выпустила из рук пилу. Фрида, явно не в себе, смотрела перед собой широко открытыми глазами и то и дело поднимала обрубки ног. 10 Свет падал в будуар сквозь тюль и тонкие оранжевые занавески. Казалось, солнце уже садится, хотя было раннее утро.