В шасси что-то с натугой треснуло. Мартин сделал в сторону Памелы шаг, другой, и прицеп снова выровнялся, но со скрежетом съехал на полметра назад. Мартин упал, приземлился на руку, снова встал и посмотрел на жену. — Цезарь — это я? — Да, — ответила Памела и взглянула в испуганные глаза мужа. Мартин опустил взгляд и постоял неподвижно. Потом повернулся к Памеле спиной и, держась за прутья на потолке, пошел к шахте. Когда он пересек середину, прицеп начал крениться. Колесо подкатной тележки поднялось. Мебель и битое стекло съехали по полу и полетели в провал. Прицеп накренился. Мартин остановился, держась за крепления. Обломки, отколовшиеся от скалы, посыпались вниз, застучали по стенам провала. Раздался оглушительный скрежет. Бездна как будто что-то учуяла, ожила и своей громадной пастью поглотила Цезаря. Прицепа больше не было. Повисла неправдоподобно долгая тишина. Потом передняя часть прицепа с грохотом ударилась о скальный выступ метрах в тридцати внизу. Прицеп перевернулся, продолжил падение в темноту, ударился о дно карьера и разлетелся, подняв тучу пыли. Памела отвернулась. Грохот эхом отдавался от стен провала. Дрожащей рукой Памела провела по губам, посмотрела на свою машину, смятую ограду и посыпанную гравием дорогу на склоне. За лежащим на боку тягачом она рассмотрела две фигуры. Фигуры поднимались по склону, идя вдоль дороги. Памела шагнула вперед, отвела волосы с лица. Йона двигался медленно, глаза его были закрыты. Он обхватил Алису за пояс и, кажется, тем не давал ей упасть. Памела, хромая, побежала к ним. Она сама не знала, правда ли она зовет дочь или все происходит только у нее в голове. Памела подбежала к Йоне с Алисой, и они остановились. — Алиса, Алиса, — плача, приговаривала Памела. Она взяла лицо дочери в ладони, посмотрела ей в глаза — и, как в теплую воду, погрузилась в чувство неизъяснимой благодати. — Мама, — улыбнулась Алиса. Они упали на колени и крепко обнялись. Издалека донеслись сирены полицейских машин и скорой помощи. 97 В захватанном экране телефона отражался свет люминесцентной лампы. По экрану шла красная заставка Си-эн-эн «Срочные новости из Швеции». На гравийной площадке, окруженной ельником, появились полицейские в черном, в шлемах и с автоматами. Перепачканных девушек вели к машинам скорой помощи, укладывали на носилки. На заднем плане дымились остатки дома, рухнувшего после пожара. — Кошмару конец, — говорил ведущий. — Преступники удерживали в неволе на звероферме в окрестностях Хедемуры двенадцать девушек. Некоторые пробыли в плену целых пять лет. На снимках с дрона были видны несколько сгоревших строений посреди леса. Далее в новостях сообщалось, что полиция пока не хочет давать комментарии касательно личности преступника. У одной из девушек брали интервью, пока вокруг нее хлопотали парамедики. — Он был совсем один, этот полицейский. Нашел нас, приехал сюда… господи. — Девушка заплакала. — Я просто хочу домой, к маме и папе. Девушку повели в ожидавшую ее скорую помощь. Люми остановила запись выпуска, на миг прикрыла глаза, потом взяла телефон и позвонила отцу. Слушая гудки, она вышла из институтского ателье и пошла по коридору. В трубке прозвучал встревоженный голос Йоны: — Люми? — Я смотрела новости, про тех девушек… — А-а, это… все хорошо, что хорошо кончается. У Люми так дрожали ноги, что она села на пол, привалившись спиной к стене. — Это же ты их спас, да? — Мне помогали. — Папа, я была такой дурой. Прости. — Вообще-то ты права. Мне и правда пора завязывать с полицейской службой. — Нет, не пора. Я… Я так горжусь, что ты мой папа. Ты спас тех девушек… Она замолчала и вытерла мокрые щеки. — Спасибо. — Я даже боюсь спрашивать, ранен ты или нет. — Так, пара синяков. — Говори как есть. — Я в реанимации. Ничего опасного, но у меня несколько ножевых ранений, осколки от взрыва и еще яд, который врачи пока не определили. — Какие мелочи! — улыбнулась Люми. После развернувшихся на ферме событий прошло пять дней. Йона все еще оставался в больнице, но уже не в реанимации, к тому же он снова мог ходить. Бомбы, которые Цезарь заложил в бараки, так и не взорвались. Двенадцать девушек обрели свободу, но Бленда скончалась несколько дней спустя от ран, полученных, когда грузовик перевернулся. Изуродованное тело Цезаря обнаружили на дне старого карьера. Среди остатков прицепа и обломков мебели лежала картонная коробка, в которой содержали скелеты братьев и сотни норочьих черепов. Бабушку отправили в изолятор, дело передали в прокуратуру. Примуса арестовали возле дома сестры. Техники-криминалисты продолжали работать на месте преступления; оставалось неясным, сколько женщин умерли или были убиты на ферме за все эти годы. Некоторых кремировали, некоторых зарыли в землю, а иных, рассовав по мусорным мешкам, выбросили в местах, куда не так легко добраться. В промежутках между сдачей анализов, физиотерапией и перевязками Йона проводил время на встречах с прокурором. Валерия перебронировала билеты и уже возвращалась в Швецию. Она так тревожилась за Йону, что, разговаривая с ним по телефону, плакала. Вчера Йону навестил Эрик. Подвижность в плече почти вернулась, Эрик пребывал в исключительно хорошем расположении духа и рассказал, что начал новую главу своей книги. Материалом к ней послужила старая рукопись «Отражение». Йона, одетый в черные тренировочные штаны и застиранную футболку с надписью «Лейб-гусарский полк», возвращался от физиотерапевта: после ранений следовало укрепить живот, грудь и спину. Хромая по коридору, он размышлял о маленьких скелетах. Как странно, что братьев не похоронили и не кремировали. Надо позвонить Нолену, спросить, как шло разложение: мальчиков закопали в землю или сразу выварили, обнажив кости, как в случае с норочьими черепами? В своей палате Йона положил список упражнений на кровать и подошел к окну. Поставил бутылку с водой на подоконник и выглянул на улицу. Солнце, пробившееся сквозь тучи, осветило толстое стекло бутылки. На костяшки Йоны, на пластырь поверх зашитых ран, легла исполненная света тень. Скрипнула дверь. Йона обернулся — и увидел Памелу. Одетая в зеленую трикотажную кофточку и клетчатую юбку, она опиралась на костыль. Кудрявые волосы убраны в хвост. — Когда я заходила в прошлый раз, вы спали, — сказала Памела. Она прислонила костыль к стене, хромая, подошла к Йоне и обняла его. Потом отступила на шаг и серьезно посмотрела на него.