— Давайте попробуем так, — предложил Деннис и поправил очки на переносице. — Я временно беру на себя ответственность за лечение, и мы смотрим, как Мартин реагирует на препараты. — Ладно, — согласился Мартин. — А ты, Мартин, пока спокойно поищешь психиатра, которому доверяешь. — Подходит? — спросила Памела. — Да. Мартин сходил в прихожую и погладил Бродягу, который ждал его, лежа среди ботинок и туфель. Памела вышла следом за Мартином и подобрала с пола поводок. — Не уходи надолго, — попросила она, отдавая поводок мужу. — Думаю, прогуляемся до Гамла Стана. — Мартин открыл входную дверь. Бродяга поднялся и медленно проследовал за ним к лифту. Памела закрыла дверь и вернулась на кухню. — Мартину пойдет на пользу, если он останется дома? — Не знаю. — Памела склонилась над мойкой. — Но он действительно разговорился, разница просто невероятная. — Невероятная, — повторил Деннис без воодушевления. — Мне кажется, сработало чувство Мартина, что он помогает полиции. — Очень может быть. Капля сорвалась из крана и с металлическим звуком упала в раковину. Не успела Памела опомниться, как ее мысли переключились на водку в шкафчике. — Расскажешь ему про нас? — Должна, но… это так трудно. Тем более что ты берешься быть его лечащим врачом. — Я это делаю ради тебя. И на самом деле я хочу, чтобы ты оставила его и перебралась ко мне. — Не говори так. — Прости, я глупость сказал. Но я часто вспоминаю время, когда Алиса была маленькой, а ты еще не встретила Мартина. Я практически жил у вас дома, чтобы ты могла учиться… кажется, это было единственное время в моей жизни, когда я хлопотал не только о себе, — сказал Деннис и ушел. 73 Мартин обогнул церковь Хедвиги Элеоноры и спустился к Нюбруплан. Бродяга задрал лапу на распределительный шкаф, обнюхал землю возле урны. Свет витрин играл на его черной шерсти. Дожидаясь, пока собака сделает свои дела, Мартин заглянул в магазинчик, где продавались игровые приставки и все для курения, и стал читать анонсы вечерних газет. Первая полоса «Экспрессен» извещала о способах похудеть, однако внимание Мартина привлекла второстепенная новость о Йенни Линд. «Единственный свидетель преступления — психически больной человек». Мартин понимал, что свидетель — это он сам, и знал про свои проблемы с психикой, но все равно видеть себя в газетном анонсе было очень странно. Он повел пса дальше, к Гамла Стану, но на мосту Стрёмбрун Бродяга лег возле перил. Под ними текла темная вода. Мартин опустился перед псом на колени и взял его тяжелую голову в ладони. — Ну что с тобой? — Он поцеловал Бродягу в нос. — Устал? А я думал, у нас сегодня долгая прогулка. Собака, дрожа всем телом, тяжело поднялась и повернула назад, но через несколько шагов снова остановилась. — Поедем на метро? Поедем, малыш? Бродяга сделал еще пару шагов и снова лег. — Я тебя понесу. Мартин подхватил собаку на руки, вернулся через весь мост и пошел вдоль Королевского сада. В аллее курили, болтали и смеялись какие-то подростки, а в нескольких метрах от них, в темноте под деревом, стояли два маленьких мальчика с истощенными лицами и фарфоровыми глазами. Мартин резко свернул вправо и пересек дорогу. У входа в метро он опустил Бродягу на землю. — Что-то ты растолстел, — сказал Мартин и торопливо оглянулся на парк. Автоматические двери закрылись за ними, и Мартин остановился у входа на эскалатор. По спине прошел мороз, и Мартин снова оглянулся. Двери дрогнули — в тридцати метрах под землей прошел поезд — и разъехались, хотя за ними никого не было. Когда двери снова закрылись, Мартин увидел на улице, в темноте, маленькую фигурку. Человек смотрел прямо на него. Фигурка расплывалась в глазах, быстро дрожала. Внизу снова раздался грохот: к станции подходил очередной состав. Двери разъехались, но мальчика за ними уже не было. Может быть, он прижался к стене у дверей. Короткий эскалатор доставил Мартина к турникетам. Тот приложил карту и заторопился к следующему эскалатору. Бродяга, тяжело дыша, лег у его ног. Второй эскалатор был высоким и крутым, и Мартин не видел, что там в конце. Держа Бродягу за ошейник, Мартин чувствовал, как от вдохов натягивается кожа. Они спускались, и навстречу им дул теплый затхлый воздух из тоннеля. Механизм работал с таким звуком, будто что-то пережевывал. — Скоро спустимся, — сказал Мартин — ему стал виден конец лестницы. Он всмотрелся и понял, что внизу его кто-то поджидает. До конца лестницы было еще далеко, и Мартин видел только две босые детские ноги в грязи. Эскалатор полз вниз, над головой проплывала череда светильников на потолке. Ребенок сделал шаг назад. Раздался грохот и скрежет, на станции останавливался состав. Мартин поднял Бродягу на ноги и велел ему приготовиться: сейчас они сойдут с лестницы. Ребенок исчез. Мартин понимал, что виной всему его болезнь, но никак не мог осознать, что мальчиков в действительности не существует. Светящееся табло извещало, что следующий поезд прибудет через одиннадцать минут. Мартин с Бродягой ушли в самую глубину безлюдной платформы и там остановились. Мартин присел на красный пожарный шкаф, а Бродяга улегся на пол. Мартин оглядел пустую платформу. По краю платформы, обозначая опасный участок, тянулась полоса из белых плит. Услышав быстрые шаги босых ног, Мартин поднялся и обернулся, но никого не увидел. От рельсов исходило тонкое электрическое пение. На Мартина накатил страх.