Мартин открыл рот, словно пытался что-то беззвучно крикнуть. — Три, два, один, ноль… что вы сейчас видите? — Ничего, — еле слышно произнес Мартин. — Возможно, там незнакомый человек делает что-то непонятное, но он не представляет для вас никакой опасности, вы спокойны… расскажите, что вы видите. — Вокруг темно. — Мартин уставился в потолок. — Но не на площадке, верно? — Я как будто ослеп, — встревоженно пожаловался Мартин и дернул головой влево. — Вы ничего не видите? — Ничего. — Но до этого вы видели красный домик… опишите его еще раз. — Темно, темно… — Мартин, вы расслаблены и спокойны… ваше дыхание замедленно. Когда я сосчитаю от трех до нуля, вы окажетесь в первом ряду театрального зала… Из динамиков звучит фонограмма: дождь. Посреди большой сцены устроена ненастоящая детская площадка. Эрик сейчас был на одной гипнотической волне с Мартином; он видел, как тот опускается в толще темной воды. Лицо Мартина с крепко сжатым ртом стало пупырчатым от множества серебристых пузырьков. — Три, два, один, ноль, — отсчитал Эрик. — Детская площадка на сцене — просто картонная декорация, она ненастоящая, но актеры загримированы под людей, которых вы видели. Они действуют и разговаривают так же, как действовали и говорили те люди. Лицо у Мартина напряглось, веки задрожали. Памела узнала на лице мужа выражение боли. Может, попросить гипнотизера, чтобы он не так давил на Мартина? — Поодаль стоит фонарь, от него исходит слабый свет, — проговорил Мартин. — Перед ним дерево, но когда ветки качаются от дождя, немного света падает на лазалку. — Что вы видите? — Пожилую женщину, одетую в мусорные мешки… у нее на шее странное украшение… она тащит грязные пластиковые пакеты… — Посмотрите на сцену еще раз. — Там слишком темно. — Над дверью аварийного выхода есть табло, его свет достигает сцены, — сказал Эрик. У Мартина задрожал подбородок, по щекам потекли слезы; он едва слышно заговорил: — Два маленьких мальчика сидят в грязной луже… — Два мальчика? — Дети играют, мамы смотрят на них, — прошептал Мартин. — Кто говорит эти слова? — спросил Эрик, чувствуя, что у него самого подскочил пульс. — Не хочу, — произнес Мартин со слезами в голосе. — Опишите человека, который… — Ну, довольно, — перебил Деннис и тут же понизил голос. — Простите, но я обязан прекратить сеанс. — Мартин, бояться совершенно нечего, — продолжал Эрик. — Я очень скоро выведу вас из гипноза, но сначала скажите мне, кого вы услышали, кто произнес слова про мам и детей. Я хочу, чтобы вы увидели этого человека на сцене. Грудь Мартина теперь поднималась рывками. — Темно. Я слышу голоса — и все. — Рабочие сцены включили прожектор и направили яркий луч на Цезаря. — Он прячется, — заплакал Мартин. — Но луч света следует за ним, падает на Цезаря, когда тот стоит возле лазалки… Эрик вдруг замолчал: Мартин перестал дышать. Глаза закатились и побелели. — Мартин, сейчас я медленно сосчитаю от пяти до нуля. — Эрик бросил взгляд на шкаф, где он держал шприцы для инъекций кортизона и дефибриллятор. — Вы в полной безопасности. Главное — вслушивайтесь в мой голос и выполняйте мои указания… Губы у Мартина побелели, рот широко открылся, но он никак не мог вдохнуть. Ноги задергались, пальцы напряженно растопырились. — Что с ним? — испуганно спросила Памела. — Сейчас я начну отсчет. Когда я дойду до нуля, вы станете дышать нормально, вы расслабитесь… Пять, четыре, три, два, один, ноль… Мартин глубоко втянул в себя воздух и открыл глаза, словно проснулся утром после долгого ночного отдыха. Он с задумчивым видом сел и облизал губы, после чего поднял взгляд на Эрика. — Как вы себя чувствуете? — Хорошо. — Мартин вытер слезы со щек. — Мы не совсем так это себе представляли, — высказался Деннис. — Все нормально, — ответил Мартин. — Точно? — спросила Памела. — Можно вопрос?.. Это он, это Цезарь убил Йенни Линд? Мартин медленно встал с дивана. — Мы думаем, да, — сказал Эрик. — Потому что я кого-то видел, но стоило мне взглянуть на лазалку, как все почернело. И… я хочу попробовать еще раз, — закончил Мартин. — Мы это обсудим, — сказал Деннис. — Хорошо… — Ну что, идем? — спросил Деннис. — Я сейчас. Только переговорю с Эриком, — ответила Памела. — Мы ждем в машине. И Деннис увел Мартина. За ними, со словами «я пока выйду», последовал Йона. Эрик раздвинул шторы и открыл окно в сад. Йона вышел на солнце и теперь стоял посреди лужайки, прижимая телефон к уху. — Простите, что Деннис помешал гипнозу, — начала Памела. — Но вы знаете Мартина не так хорошо, как он, и вы на него слишком давили. Эрик взглянул ей в глаза и кивнул. — Почему сеанс зашел в тупик? У меня нет ответа. Мартин стал свидетелем чего-то очень страшного и теперь он в ловушке собственного страха. — Да, об этом я и хотела поговорить… Все довольно сложно. Мартину, по его же словам, не дают говорить двое мертвых мальчиков, два призрака… Они постоянно следят за ним и наказывают — чисто физически — если он начинает говорить. Вы видели его руки? Они все в ссадинах, а колени — в синяках… Может, его велосипед сбил или что там еще, но Мартин рассказал, что спустился в метро и там двое этих мальчиков столкнули его на рельсы… Что-то подобное и раньше происходило, и он всегда говорит про мальчиков. — Откуда они взялись? — В детстве Мартин потерял в автокатастрофе родителей и обоих братьев. — Понятно. — Вот об этом я и хотела сказать. Мартину очень тяжело, — заключила Памела и пошла к двери. Эрик сказал «спасибо» и проводил ее в сад. Он постоял, глядя, как Памела торопится к калитке, а потом подошел к Йоне, который снова сидел в гамаке. — Что случилось с Мартином? — Мартин из тех, кто хорошо поддается гипнозу, но он не смеет рассказать, что видит, — объяснил Эрик и сел рядом. — Обычно у тебя получается обходить травмы. Йона, не выпуская телефона, откинулся назад, оттолкнулся ногами, и гамак сильно качнулся.