– Чтобы ты повлиял на своего отца. Он – одна из причин, по которым мое руководство торопится все свернуть, пусть и не единственная. Если он уймет свою армию влиятельных знакомых, мне будет проще найти настоящего убийцу Лизы. Григорий не торопился с ответом. Он смотрел на собеседника, и Ян чувствовал, как сильно ему хочется отказать. Просто послать навязчивого полицейского к чертям, принять ту версию, в которую верят все, и спать спокойно. Именно это желание и стало подсказкой, которую невольно дал ему Михаил Эйлер. Люди хотят чувства завершенности, оно позволяет жить дальше. Отцу пришлось признать, что Александра мертва, и разрешить земле забрать ее. Григорию Давыдову хочется верить, что он отомстил за сестру, только так он может позволить себе покой. Собственно, то же желание движет сейчас его отцом, заставляя Данила Давыдова тратить последние месяцы жизни на борьбу с системой. Они вроде как победили, добились своего, и теперь Ян угрожал этой победе. – Я знаю, почему тебе трудно, – указал Ян. – Антон Мотылев не просто пойман – он мертв. Он получил то наказание, которого точно хотел для него твой отец и наверняка хочешь ты. Но, принимая это, ты тешишь себя и предаешь Лизу. – Предаю ее? – растерянно повторил Григорий. – Чего ты хочешь больше – покоя для себя или справедливости для своей сестры? Сейчас это, увы, не одно и то же. Григорий боролся с собой, сколько мог, он держался за надежду… Как, пожалуй, четырнадцать лет назад держался за нее Михаил Эйлер. Но Давыдов был слишком умен, чтобы не поверить Яну. Даже если он откажется сейчас – он будет знать правду. Он будет думать об этой правде каждый божий день, печальная глава его жизни так и останется открытой. – Дьявол… чтоб тебя… – зло прошептал он, не глядя на Яна. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Все, что в твоих силах, чтобы расследование продолжилось. Это не хобби, которым я могу заниматься в свободное время. Мне нужны ресурсы полиции, и действовать нужно быстро. Пусть журналисты считают, что расследование завершено, так даже лучше, лишь бы мне позволили работать. Теперь уже настала очередь Григория сделать паузу. Он размышлял о чем-то, он был бизнесменом, и Майя упомянула, что он умел организовывать сложные проекты. Но главную черту они перешли: Григорий принял то, что мириться со смертью сестры еще рано, нужно действовать. – Хорошо, – сказал он, и его голос звучал куда уверенней, чем раньше. – Для начала я попытаюсь потолковать с отцом. Пусть включает свою давилку на обратный ход: использует свои легендарные знакомства, чтобы поддержать расследование, а не придушить его. Но не факт, что это сработает. Мне, скажу честно, было непросто отпустить радость от того, что убийца Лизы гниет в земле. Папаша может на это не решиться. – Я понимаю. – На этот случай оставим План Б. Если расследование официально закроют, ты все равно можешь его продолжить. Что же до ресурсов – тебе их дам я. Все, что угодно! Потом уже объявишь результат своему начальству, а победителей не судят. Это мой последний подарок Лизе… Справедливость! Это, наверно, кажется тебе смешным? – Нет, – печально улыбнулся Ян. – Не кажется. И, поверь, я бы многое отдал за возможность сделать своей сестре такой подарок. Глава 9 Яну было любопытно, кто же ему позвонит: Павел, Нина или никто. Последний вариант был самым привлекательным и наименее вероятным. Он видел, что напугал сиделку. Она наверняка бросилась кому-нибудь докладывать, что он третирует отца. Ян делал ставку на Нину, но получил звонок от Павла. – Ну и что ты там делал? – холодно осведомился старший брат. – Получал свою дозу семейного времени. – Тебе кажется, это смешно? – Нет, но звучит красиво, – отозвался Ян. – Ты прекрасно знаешь, в каком состоянии наш отец! Ульяна сказала, что после твоего визита он отказывался от еды, она насилу уговорила его принять лекарство. – Да ладно, уговаривала она… Зашвырнула таблетки, закрыла рот и нос, сидит, ждет, пока проглотит. Все ветеринары этот трюк знают. Он прекрасно понимал, что Павел сейчас вспылит, и провоцировал брата намеренно. Яну было нужно, чтобы собеседник сам бросил трубку и не перезванивал как минимум три дня. Это сейчас он мог позволить себе разговор, дальше расследование должно выйти на новый этап, там уже не до болтовни. – По-моему, ты на этой своей работе растерял все человеческое, – скорбно заявил Павел. – Общаешься с уголовниками – и вот результат! – И это мне адвокат говорит… Ах да, я и забыл, что все твои клиенты невиновны! – Не передергивай! О чем ты говорил с отцом? – Об Александре. Обычно упоминание ее имени успокаивало Павла, заставляло сдерживаться и выбирать слова осторожнее. Однако сейчас он был слишком зол, и Яну оставалось лишь догадываться, что наплела ему сиделка. В любом случае, тетка приврала: когда он уезжал, отец был вполне бодр. Ну а то, что он решил устроить себе разгрузочный день, даже к лучшему. – Это была дурацкая идея, снова ты начинаешь! – возмутился Павел. – Ты ведь знаешь, что ему нелегко вспоминать ее! – Переживет. – С чего ты вообще вдруг завел о ней речь? Ему вредно вспоминать те дни! Это очень мучительное для него время, он же ее отец! – Об этом надо было вспомнить до того, как он ей травлю устроил, – заметил Ян. – Та-а-ак… Уж не считаешь ли ты, что отец виновен в том, что случилось с Сашей? Надеюсь, у тебя хватило ума не озвучивать этот бред?! – Мне не нужно о таком говорить, он сам все прекрасно знает. Если бы не он, она бы не уехала. Прозвучало даже более резко, чем хотел Ян, но так было нужно: он приближался к пункту назначения, разговор нужно было сворачивать. – Он виноват не больше, чем ты! – огрызнулся Павел. – Ты же ее близнец, ты должен был узнать, что она собирается сделать, и остановить ее! «Надо же, – удивленно подумал Ян. – Даже сейчас не больно». Внутри ничего, кроме пустоты. Павел наконец-то сообразил, что ляпнул лишнего: – Я не то хотел сказать… – Не извиняйся. – Ян… Я просто не хочу, чтобы ты расстраивал отца! Никто ни в чем не виноват на самом деле. Просто так случилось. – Мне нужно идти. Ему пришлось самому завершить вызов, но и так сойдет. Теперь уже не гнев, а чувство вины не даст Павлу его беспокоить. Ян невольно задумался о том, хорошо это или плохо – то, что он больше ничего не чувствует. Пожалуй, плохо. Его не покидало ощущение, что его время истекает. Но пока не было смысла сосредотачиваться на этом, расследование не закончилось, оно просто стало сложнее. Случилось именно то, чего он опасался: Данил Давыдов все-таки настоял на своем. Даже сын не смог его переубедить, и Антон Мотылев был объявлен массовым убийцей. Григорий злился на отца, он считал все случившееся «типичным стариковским упрямством». Но он просто не знал всей правды. Если бы знал, понял бы то же, что и Ян: у Данила не было выбора. Давыдов-старший чувствовал, что умирает. Отведенный ему срок был весьма условным, ни он, ни врачи не знали, когда его организм наконец проиграет бой болезни. Может быть, через полгода – или уже завтра. Данилу было важно знать, что убийца его обожаемой дочери найден и наказан. Это знание оказалось для него важнее, чем справедливость. К счастью, Григорий сдержал свое слово, он готов был помочь, предоставив Яну ресурсы, которых тот был лишен в полиции. Чтобы полностью сосредоточиться на деле, Яну пришлось взять отпуск за свой счет – неделю, больше ему бы не дали. Церевин не стал ни о чем его расспрашивать, решив, очевидно, что его подчиненный просто не может смириться с поражением. Так что теперь каждый день был на вес золота. Ему нужно было лично встретиться с Виктором Сосновским. Статьи в интернете, интервью – это все мишура, игра на публику. Тот Сосновский, которого Ян видел там, не имел никакого отношения к человеку, пришедшему на похороны Арины Васильевой. Следователь не ждал признания, он невысоко ценил слова, но ему необходимо было увидеть Виктора, заглянуть ему в глаза и попытаться понять его. Сосновский, сам того не ведая, усложнил ему задачу. Оказалось, что с воскресенья, с тех пор, как стало известно о смерти Арины, он работал исключительно из дома. Прийти к нему в офис было бы куда проще – зато Ян получил очередную косвенную улику. Никто не переживает о смерти простой знакомой так, что нарушает привычный ритм. Значит, Арина была для него чем-то большим. Попытки назначить встречу ни к чему не привели. До самого Сосновского было не дозвониться, а его секретарша со старательностью дрессированной собаки объясняла, что наниматель никого видеть не хочет – он болен. Болен он, черта с два! Яну хотелось припугнуть Сосновского удостоверением, но он сдержался. Такие, как Сосновский, не пугаются слова «полицейский», а сразу звонят руководству. Руководство же вряд ли сообразило бы, почему он привязался к уважаемому человеку. Официально Виктор Сосновский не был в этом деле даже свидетелем, его ничто не связывало с Ариной, никто из ее опрошенных знакомых на него не указал. Яну оставалось лишь воспользоваться теми методами, которым в академии не учили. Он выяснил, что в собственности у Сосновского было две квартиры в Москве и загородный дом в Подмосковье. В городе бизнесмен жил в будние дни, его семейство и вовсе перебиралось туда ближе к зиме. Но сейчас осень баловала теплом, а этот день и вовсе выдался солнечным – ни единого облачка в небе. Так что Виктор вместе со своими близкими оставался в коттедже. Судя по всему, он выезжал оттуда только один раз – на похороны. Поселок, в котором располагался коттедж Сосновских, был не чета дачному поселку, где нашли жертв. Территорию огораживал трехметровый забор, добротный, с камерами наблюдения на колоннах. Въезд контролировала частная охрана, прежде чем пустить очередной автомобиль, дежурные обязательно звонили тем, кто якобы пригласил гостей, и все проверяли. Ян мог бы пробраться внутрь без проблем, здесь удостоверение помогло бы ему. Охранники точно не смогут связаться с его начальством! Зато они смогут предупредить Сосновского, а это не очень хорошо. Поэтому Ян оставил машину на гостевой парковке, но пошел не к воротам, а вдоль забора. Направляясь сюда, он выяснил, где именно находится участок Сосновского. Ему повезло: земля бизнесмена примыкала вплотную к забору, да еще и со стороны леса. Яну оставалось только просчитать, где именно нужно забираться наверх. Как он и ожидал, большая часть камер оказалась муляжами – вешать их так часто никто не стал бы. Скорее всего, на тех частях забора, что примыкали к частным владениям, жильцы сами должны были решать вопрос с видеонаблюдением, так что его в худшем случае увидит охрана Сосновского. Он остановился у нужной части забора и посмотрел наверх. Да уж, высоковато, и зацепиться толком не за что – только за декоративные кирпичи. Но все выполнимо. В такие моменты ему казалось, что он слышит совсем рядом голос Александры… Надо же, ты только посмотри на нас… Нам уже за тридцать, а мы все еще лазим по заборам. Раньше казалось, что в тридцать мы будем старыми, да? – Да, – вслух ответил Ян. – А вместо этого мы так и не повзрослели. Торчать тут и дальше не было смысла, легче все равно не станет, и Ян начал медленно взбираться наверх. На курсах скалолазания, которые он предусмотрительно прошел еще в прошлом году, он покорял и не такие стены – он мог забраться на горный выступ, нависавший над землей. Но там у него было оборудование, здесь – только собственные пальцы и отсутствие альтернатив. Он уже убедился, что земля у забора мягкая, если что, падать не больно, однако он понятия не имел, что находится с той стороны. Как ни странно, добраться до вершины ему удалось с первой попытки. Дальше у него не было времени зависать там и осматриваться, его слишком легко было увидеть. Пришлось почти сразу прыгать, причем наугад, Ян только и успел, что сгруппироваться. На той стороне его встретили насыпи из декоративной коры – не лучший вариант, но приятней, чем падать в заросли роз. Приземление отозвалось острой болью в колене, однако Ян знал, что это не травма – так, ушиб. Примерно в полуметре от забора росли высокие пышные туи, прикрывавшие незваного гостя и дававшие ему шанс перевести дыхание. Осторожно выглянув из-за зеленых ветвей, Ян обнаружил, что не ошибся. Перед ним был дом Сосновского – тот самый дом, который недавно фотографировали для журнала недвижимости и который наверняка пристально изучили все грабители Москвы. Здание было просторное, но невысокое – всего два этажа. Благодаря статье Ян знал, что в левом крыле располагаются бассейн и спортзал, соваться туда нет смысла. Центральную часть дома занимали гостиная, столовая и библиотека, правая была отдана под спальни и кабинет. Вот туда и нужно было попасть Яну в первую очередь.