Потому что внешность имеет значение. Можно сколько угодно говорить, что это не так – или не должно быть так. Но факт остается фактом: первое впечатление обычно задает тон всего разговора. Обычно Ян не стремился кому-то понравиться, ему хватало служебного удостоверения, чтобы люди становились более сговорчивыми. Однако теперь ему нельзя было делать акцент на то, что он – полицейский, ему нужно было, чтобы женщины захотели помочь ему. У обеих не было обручальных колец. Обе зачем-то стали перед ним, как школьницы, готовые рассказать стишок, хотя это было совсем не обязательно. – Что за знакомая? – Родственница, – уточнил Ян. Ему не нужно было, чтобы они отказались сообщать ему важные данные из ревности. А родственница – это безопасно, это, напротив, сразу общая тема для разговора. – Майей зовут. – Майя Озерова – ваша родственница? – поразилась секретарь, оглядывая Яна с ног до головы. – Троюродная сестра. Я приехал в город, думал сделать ей сюрприз, но оказалось, что у меня в этом телефоне не сохранен ее номер. Я помню только, что она работает здесь… Или работала. – Все еще работает, – подтвердила подруга секретаря, которая, похоже, была готова обменять эту дружбу на новое знакомство, оттесняя коллегу от Яна. – Значит, мы с ней разминулись… – Можно и так сказать: она сегодня вообще не явилась! А вот такого поворота Ян не ожидал. – Почему? – Да кто ж ее знает! Не пришла и все. Она вообще в этом плане довольно своенравная, но вы наверняка знаете ее лучше нас! Обычно она хотя бы звонит, а тут – просто нету… Думаю, она потом все объяснит. – Это на нее не похоже… – Мы пытались ей дозвониться, но телефон отключен. Можете снова попробовать! – Нет, спасибо, я… Думаю, она не хочет, чтобы ее беспокоили… Поделом мне с моими сюрпризами! Номер у него и так был, просто Ян предпочел бы поговорить с ней без лишних свидетелей. Чувствовалось, что женщины с готовностью продолжили бы беседу, но он поспешил откланяться. Едва оказавшись в своем автомобиле, Ян набрал нужный номер. Секретарь сказала правду: ничего. Аппарат отключили, и то, что Майя готова была принимать голосовые сообщения, вовсе не означало, что она собиралась их прослушивать. Дурное предчувствие не заставило себя долго ждать. Оно зародилось там, где раньше было чувство незавершенности после утреннего разговора с Майей, и стремительно набирало силу. Ян не знал, как все это понимать. Получается, она действительно удрала после первого же намека на опасность! И плевать ей было, подтвердит это ее вину или нет, она вряд ли собиралась возвращаться. Но такие женщины, как Майя, обычно не склонны к столь опрометчивым поступкам. То, как она все просчитала на месте преступления, доказывает, что у нее гибкий ум, да и выдержки ей не занимать. Утром она убедилась не только в том, что Ян не считает дело закрытым, но и в том, что толковых улик у него нет. У нее не было ни единой причины вот так бросать свою налаженную, комфортную жизнь. И все-таки она это сделала. Она не появилась на работе – и ее квартира пустовала, Ян отправился туда, чтобы убедиться в этом лично. Машины, зарегистрированной на ее имя, во дворе не оказалось, на соседней улице – тоже. Другого жилья за Майей не числилось, по крайней мере, официально. Куда она направилась? Он не мог и дальше обходиться теми знаниями о Майе, что у него были, ему требовались ресурсы полиции. Где и когда она платила банковской картой, покупала ли билеты, есть ли у нее виза. Ян не отказался бы получить ответы немедленно, однако он понимал, что сейчас в отделении никого не будет, кроме дежурных, а от них толку нет. Да и потом, ему придется объяснить начальству, почему его вдруг так интересует свидетельница по закрытому делу. С точки зрения закона Майя свободна, она может ехать куда угодно! От квартиры Майи он направился к себе, предупредив Алису, что сегодня у нее не появится. Она, конечно, была расстроена, и он не сомневался, что она начнет искать в этом свою вину, его обиду и какой-то неприятный поступок, который она даже не заметила. Но правда была куда проще: Яну необходимо было сосредоточиться на этом деле, а Алиса его отвлекала, даже если сама того не желала. Ради этого он ведь и приходил к ней изначально – чтобы отвлечься. Однако теперь ему было нужно нечто совершенно иное. Он уже решил, что завтра же направится в участок и займется поиском Майи. Плевать, что подумают Церевин и все остальные, даже если Яна уволят, кое-что узнать он успеет. А его вряд ли уволят, повод не тот. Оставалось только дождаться завтрашнего дня. Вот только его по-прежнему не желал отпускать день сегодняшний. На часах было почти пол-одиннадцатого, когда зазвонил забытый в кармане куртки телефон. Это само по себе было странно, обычно в такое время Яну никто не звонил. Его удивление лишь возросло, когда он увидел номер на экране. Нельзя сказать, что он совсем позабыл о Григории Давыдове. Нет, он помнил о нем постоянно – как о символе, о человеке, из-за которого он, среди прочего, не должен бросать расследование. Но связываться с братом одной из жертв он пока не собирался, в этом не было необходимости. Да и у Давыдова не нашлось бы ни единой причины беспокоить следователя в такое время. И все же он позвонил. – Слушаю, – ответил Ян, силясь понять, что происходит. Он был уверен, что сейчас услышит голос Давыдова – но к нему обратился совсем другой человек. – Мне кажется, утром нам чего-то не хватило. – Майя? Это еще что должно означать? Куда ты пропала? В нынешних обстоятельствах не было смысла в излишней вежливости. Но и срываться Ян не собирался, он говорил с ней ровно и холодно, совсем как она с ним. Теперь голос Майи звучал куда спокойней, чем этим утром. Еще бы! Утром он застал ее врасплох, а теперь у нее было время все обдумать – и принять какое-то невероятное, не поддающееся объяснению решение. – Откуда тебе известно, что я пропала? Следишь за мной? И снова голос бесстрастный, лишенный злорадства, удивления и обиды. – Беспокоился за тебя. Почему ты звонишь с телефона Давыдова? – У меня не было оснований для уверенности, что ты не начал разыскивать мой телефон, поэтому он отключен – на всякий случай. А поговорить нам нужно. – Но Давыдов?.. – Я все думала: кто мог разболтать тебе про меня и Оксану? Кто мог так все извратить? Подходит только он, больше некому. Он всегда любил совать нос в наши дела, прикрываясь беспокойством за сестру – и вот результат. – Майя, где сейчас Григорий Давыдов? – Со мной, очевидно. Какова вероятность, что я случайно нашла его мобильный телефон? Во всей этой ситуации было нечто чудовищно неправильное. Не потому, что, возможно, Майя нарушила закон. Ян изначально был втянут в эту историю не приятным знакомством! Просто то, что она делала, никак не сочеталось с образом Майи Озеровой, который он уже успел изучить. Ее внезапное исчезновение было странным, но это – за гранью. Что же она такое на самом деле? Что он упустил, как? Ни с чем подобным Ян прежде не сталкивался. – А ты где? – поинтересовалась Майя. – Дома, – машинально ответил Ян, все еще пытаясь понять, как правильно вести с ней беседу. – Да, я так и думала. Даю тебе сорок минут. Этого должно хватить. – Хватить на что? – На то, чтобы добраться сюда… Да, сорока минут будет достаточно. Приезжай туда, где все началось. Мы ждем тебя. – А если я опоздаю? – Тебе не будет ничего, а вот Григорию Давыдову это сильно не понравится. Отсчет начался. Она завершила вызов, не дожидаясь его ответа. Ян, пораженный случившимся, замер посреди комнаты, глядя на телефон так, будто это могло хоть чем-то ему помочь. Со стороны он наверняка казался беспомощным, слишком шокированным, чтобы мыслить здраво. По факту же, его мозг работал на повышенных скоростях, а телу просто не нужно было сейчас двигаться. Для начала ему необходимо понять, в каком состоянии Майя. Ее голос звучал ровно, но это характерная для нее манера речи. Она молодец, ничем не выдала себя… Что это может быть? Психоз? Шизофрения? Нет, над точным диагнозом лучше не задумываться, для этого Яну не хватало знаний. Сейчас ему было важно другое: ее поступки безумны, но она действует достаточно хладнокровно, чтобы преуспеть. Значит, не нужно ее недооценивать. Она ведь поймала Давыдова! Невозможно, неправильно… или нет? В принципе, это не так уж сложно объяснить. Они знакомы, хотя друзьями никогда не были. Майя весь день занималась непонятно чем, никто ее не видел, у нее было время на подготовку. Она могла связаться с Давыдовым и заявить, что нашла у себя какую-то вещь Лизы, что-то такое, что она должна передать ему лично. Он приехал, не ожидая нападения, и попался – так же просто и наивно, как Антон Мотылев, как и все они. Да, это подходящая версия. И не важно, что инстинкты ее отвергают, отторгают. Пока ее придется принять, потому что лучшей все равно нет. Двигаемся дальше. Адрес. Тут все понятно – Ян прекрасно помнил, где все началось. Такое не забудешь! После резни дачный домик стоял закрытым, заброшенным, возможно, даже неубранным. Он принадлежал Оксане Миртовой, которая, пользуясь своими связями, выкупила его у какой-то полубезумной старушки. Оксане, главной жертве! Еще одна подсказка, которую он упустил, потому что посчитал: место встречи не так уж важно. Все здесь важно! Майя пришла в дом Оксаны за Оксаной, остальные стали случайными жертвами. И вот теперь главный вопрос: как поступить? Правильный ответ для полицейского был только один: уведомить боссов и подготовить спасательную операцию. Там ведь заложник! Однако Майя прекрасно знала, что он так не сделает. Поэтому она и не побоялась позвонить ему и бросить вызов прямо, она все просчитала идеально: ему не хватит сорока минут, чтобы убедить полицию вмешаться. А точнее, тридцати шести минут, время не стояло на месте. Нет, полиция тут не поможет. У Яна не было никаких доказательств того, что Давыдова похитили. Да и сама история неподготовленным слушателям показалась бы безумной: одинокая молодая девушка похитила взрослого мужчину, который намного ее сильнее. Яну пришлось бы не один час доказывать это… Особенно теперь, когда на лбу у него белый пластырь, а его руководство оповещено о недавней аварии. Если он заявится к Церевину с просьбой о помощи, что ему скажут? Правильно, намекнут на последствия травмы. И это еще в лучшем случае! А в худшем – без разговоров отправят на обследование. Неизвестно, чем все это закончится для Григория Давыдова, поэтому Ян обязан был действовать немедленно. Худшим в этой ситуации было то, что он не знал, к чему готовиться. Вроде как Майя допустила ошибку, вызвав его. Он – не Давыдов, он знает, как она опасна, и никаких преимуществ у нее нет. Он – полицейский, хорошо подготовлен, драться умеет, хотя оружия нет, пистолет он перед отпуском сдал. Но и у нее нет оружия! Ни у одной из жертв не было огнестрельных ранений. Так что Майя подписала себе приговор, и все же… Такого следовало ожидать от истерички, которая просто потеряла контроль над ситуацией, а женщина, звонившая ему, была спокойна. Получается, это не она, а он что-то упускает. Но что же, что?.. Он думал об этом всю дорогу, однако решение так и не нашел. Время поджимало, он только и успевал, что действовать по ситуации. И все равно Ян опоздал: он въехал в поселок на шесть минут позже заданного срока. Ян понимал, что ничего хорошего в этом нет, но не позволил себе торопиться. Спешка – худший враг, и если Майя действительно подготовила ловушку, последнее, что ему нужно делать, – это нестись туда, сломя голову. Ян подъезжал медленно, оглядываясь по сторонам. Дома в поселке были темными – кроме нескольких, расположенных на окраине, но они были не важны, потому что оттуда не видно и не слышно, что происходит в доме Оксаны Миртовой. Жители остальных домов или спят, или уехали. Скорее, второе: история с массовым убийством многих спугнула, а многие вернулись в город просто потому, что наступила осень. Ян все четче понимал, почему Майя выбрала это место. В сообразительности ей не откажешь! В доме Оксаны тоже царила темнота, там не то что лампу не зажгли – даже бледное пламя свечей не мелькало. Однако сейчас Ян думал не о доме. Свет фар, упавший на дорогу, очертил темный силуэт прямо перед машиной. Человек, стоящий неподвижно, сжавшийся, как перепуганный зверь. Человек, с ошалевшим взглядом, потерянный, не понимающий, что происходит. Человек с залитым кровью лицом… Живой и свободный человек. Григорий Давыдов собственной персоной. Из-за света фар он не видел, кто за рулем машины, и ему, кажется, было все равно. Он протянул к Яну окровавленную руку и прошептал что-то. Ян не услышал, но догадался, по губам прочитал единственные возможные сейчас слова… Помоги мне.