Вероника обматывает ленту вокруг маски, закрывая глазные отверстия, и потом левой рукой кладет ее на столик (при этом правая рука находится рядом с пистолетом). К тому времени глаза Кёртиса уже привыкли к полумраку, и он различает здесь еще два предмета: полупустой бокал и тонкую коричневую книжку. Эта книжка кажется ему знакомой, и он пытается вспомнить, где ее раньше видел. — У меня предложение, — говорит Вероника. — Может, прекратим страдать фигней и ты просто скажешь мне, чего хочет Деймон? Кёртис поднимает взгляд от стола. — Насколько знаю, — говорит он, — все обстоит так, как я сказал тебе в прошлый раз. Деймон просто хочет связаться со Стэнли… — Нет-нет. Только не начинай сначала эту убогую песню про долг и расписку. Это, в конце концов, оскорбительно. Давай ближе к делу. Что предлагает Деймон? Кёртис качает головой: — Я и не думал тебя оскорблять. Но я не могу решать дела за Деймона. Он прислал меня сюда не для переговоров. Я всего лишь передал его просьбу. — Я этому не верю, — говорит она, наклоняется над столиком и, морща лоб, всматривается в его лицо так внимательно, словно собирается снять с его щеки выпавшую ресничку. — Черт, да ты и впрямь на полном серьезе, — говорит она. — Ты находишься здесь потому, что Стэнли не заплатил по расписке. Это все, что тебе сказал Деймон. — Не совсем. Он еще рассказал мне о счетчиках карт, которые грабанули «Точку». — И еще он сказал тебе, что команду счетчиков собрал Стэнли, да? — Нет, этого он мне не говорил. А их в самом деле собрал Стэнли? Вероника игнорирует этот вопрос и откидывается на спинку дивана. — Как по-твоему, ты единственный, кого Деймон отправил в Вегас? — В этом я не уверен. Но о других посланцах ничего не знаю. Кёртис рассматривает тусклый прямоугольник книги на полированном дереве столешницы. — Тебя ищет кое-кто еще, — говорит он. — Только Деймон его сюда не посылал. Вероника застывает в напряженной позе: — Вот как? Расскажи подробнее. — Я говорил с ним около часа назад. Небольшого роста. Щель между передними зубами. — Белый? — Не могу сказать наверняка. Не успел как следует разглядеть. — Ты заметил щель между зубами, но не заметил цвет его кожи? — Мы общались по телефону. Он присвистывает при разговоре. — Недурно! — говорит она, поднимая бровь. — А ты сообразителен. Я впечатлена. — Я был в казино, когда он позвонил. И он был там же. Он меня видел, а я его нет. То есть сначала. А когда я его засек, он дал деру. — Охренительная история. Просто прелесть, прямо в духе Фуко. — А это еще кто? — Фуко? Он был французским философом. С виду вылитый Телли Савалас. Она берет со столика бокал и допивает остатки. На сей раз правой рукой. Кёртис переводит дух. Видя, что Вероника впала в глубокую задумчивость, он ее не отвлекает. Взгляд его снова задерживается на книге. Эта книга не дает ему покоя, как знакомая песня, слова которой никак не удается вспомнить. — Это какая-то шантрапа, — наконец подает голос Вероника. — У меня нет повода для беспокойства. — Ты в этом уверена? Он ведь не случайно появился в этом казино. Он знал, где тебя искать. — Но ведь не нашел, верно? Кстати, как и ты. Она улыбается своим мыслям, глядя в пространство. Начинает покачиваться вперед-назад — должно быть, чтобы не задремать. — Согласен, — говорит Кёртис. — Но тут вот какая штука. Большинство знакомых мне людей почему-то не имеют привычки открывать свою дверь с пушкой на изготовку, если только у них нет серьезных причин для тревоги. — Очередной образчик народной мудрости из твоих уст, Кёртис. Тебе стоит вышить это крестиком на своей подушке. — Такое чувство, будто мне не сочли нужным сообщить истинную суть дела. Это должно быть нечто посущественнее счета карт и долговых расписок. Если ты понимаешь, о чем я. — О, я-то отлично понимаю, — говорит она. — А вот ты, со своей стороны, явно без понятия, во что вляпался. Я бы скорее купилась на твой мисс-марпловский треп, если бы не обнаружила короткоствол у тебя под курткой. А за ответами обращайся к своему дружку Деймону. У меня нет желания раскладывать перед тобой по полочкам все это дерьмо. Теперь взгляд Вероники блуждает по комнате, при этом не задерживаясь на Кёртисе, и он понимает, что настал удобный момент, чтобы вызвать ее на откровенность. Уже довольно долго она остается одна, и ее это тяготит. Похоже, она созрела для беседы по душам хоть с кем-нибудь. — Стало быть, — говорит он, — как я понял из твоих слов, Стэнли не занимал никаких денег в «Точке»? — Ничего такого я не говорила. Но ты сам пораскинь мозгами, Кёртис. С чего бы это Стэнли обращаться за поручительством к Деймону? Кёртис пожимает плечами: — А с чего люди вообще берут деньги в долг? Сегодня я обедал с Уолтером Кагами, и он сказал, что в последнее время у Стэнли шла черная полоса. Он много просадил за игорными столами. Вероника смеется. — Ох уж этот Уолтер! — фыркает она. — Вот что я скажу тебе, Кёртис. Уолтер Кагами — очень милый человек, но он частенько несет дикий вздор. — То есть Стэнли не нуждался в деньгах? Она смотрит на него так, словно не может решить, кто перед ней: редкостный хитрец или редкостный болван. — Скажи мне, Кёртис, насколько хорошо ты знаешь Стэнли Гласса? Вопрос ставит его в тупик. Сформулировать четкий ответ не получается. — Стэнли мне как родной, — говорит он. — Он старейший друг моего отца. Моя мама умерла, когда я был еще маленьким. А отец увяз в своих проблемах. И тогда мне помог Стэнли. Он разыскал родственников мамы, и они приняли меня в свою семью. А он помогал деньгами, да и не только деньгами. Я ему многим обязан. — Значит, он для тебя скорее член семьи, чем друг. — Я считаю его своим другом. — Но ты не знаешь его как профессионала. — Нет, — говорит Кёртис. — В этом качестве не знаю. С минуту она сидит молча, что-то обдумывая. — Это ведь ты познакомил его с Деймоном Блэкберном? — спрашивает она. Кёртис кивает. Вероника смотрит на него, и лицо ее каменеет, словно она надела еще одну маску. Затем она берет с подушки пистолет. Кёртис переносит вес тела на носки, готовясь опрокинуть кресло и прыгнуть в сторону, однако ствол пистолета направляется в потолок. Вероника вынимает обойму и кладет ее на стол рядом с лампой, потом извлекает патрон из патронника и кладет его туда же. — Ты, наверное, считаешь Стэнли профессиональным игроком, — говорит она. — Но это неверно. Азартные игры — это не профессия Стэнли. Это способ его существования в нашем мире. Ты меня понимаешь? — Как-то не очень. Она откидывается на диванную спинку и садится по-турецки. Ногти на ее ногах покрашены в розовый цвет — и, похоже, совсем недавно. — Ты в курсе, что он не считает карты? — спрашивает она. — Не понял, повтори. — Стэнли никогда не считает карты. Ты этого не знал? Ты вообще представляешь себе, что такое подсчет карт? — В общих чертах — да. — Не так давно мы со Стэнли работали в «Фоксвудзе», — продолжает она. — Я дала ему наводку на стол, который начал разогреваться. Когда я вернулась туда через двадцать минут, перед ним возвышалась целая гора фишек. Он полностью держал игру под контролем, не проиграв ни одной ставки. Менеджер уже собрался вмешаться, но Стэнли был начеку, быстро поменял мелкие фишки на крупные, и мы слиняли. Чуть погодя я спросила, какие карты оставались в колоде на момент его ухода, но он не смог мне ответить. Мое недоумение его развеселило. Представь себе, он вообще не напрягает мозги за игорным столом, он просто чувствует игру, и это для него естественно. Человек закончил всего пять классов средней школы и больше нигде не учился. Теория вероятностей для него темный лес. Он в нее даже и не верит. — Не верит во что? — В теорию вероятностей. Она тянется к столику, берет бокал и замечает, что тот пуст. Смотрит на бокал озадаченно, как будто не понимая, как такое могло получиться. — Выпьешь? — спрашивает она.