Парень с синей прядью сердито взглянул на Орландо. – О’кей, но третью не найдешь уж точно, драгоценный Барон. – Лучше поздно, чем никогда, – сказала Кассандра. Орландо тут же подхватил подсказку. – Именно. Есть вещи, которые лучше никогда не делать, чем все же сделать когда-нибудь. Например… – Да нет! – закричала Кассандра. – Отвяжите меня лучше поздно, чем никогда! Викинг удивленно взглянул в ее сторону. Подошел, одной рукой взял ее за ногу, другой вытащил нож и перерезал веревку. Поддержал и бережно поставил на землю. Кассандра глубоко вздохнула и с трудом проглотила слюну. – Привет, Маркиз, привет, Барон, – поздоровалась она. Они повернулись к Кассандре спиной и направились обратно в «Искупление», продолжая разговор на захватившую их тему. – «В стране слепых и кривой король» тоже неправильная поговорка, – продолжал Орландо. – Представь-ка себе кривого, который попал в страну, где живут одни слепцы. – Представляю! Ясное дело, он станет среди них главным начальником. Орландо не согласился и очень серьезно возразил: – Ничего подобного! Такого не может быть. Кривого слепцы сочтут уродом с галлюцинациями и отнесутся к нему очень плохо. Они посчитают его сумасшедшим, потому что он видит что-то там, где для них точно ничего нет. – Но он же сильнее слепцов, потому что видит. – Нет, слабее. Из-за того, что видит. – В драке кривой победит слепых. – Ничего подобного. Кривой уступит слепым. У слепых сильно развиты другие чувства: слух, обоняние, осязание. – Они мало что значат по сравнению со зрением. – Даже ночью? Настанет ночь, и слепые в одну минуту скрутят этого кривого. Им все равно, когда действовать, они успешней того, кто зависит от освещения. Кассандра брела позади спорщиков и старалась запомнить дорогу на случай, если ей придется возвращаться обратно. 57 Я знаю, они мне рады. Только они стесняются своих чувств и очень неуклюже их выражают. 58 До чего пронзительный голос! – Что она тут забыла, надоеда? Я-то думала, мы избавились от приставучки Белоснежки! – завопила Эсмеральда, отложив журнал. На обложке можно было прочитать: «Певица Саманта ждет тройню, кто отец – неизвестно». И ниже мелкими буквами: «В ночь зачатия у нас была большая компания, и я слишком много выпила». Пожилой африканец машинально почесывал подбородок, что было у него признаком задумчивости. – Малявка попала в петлю для собак, и они собирались ее съесть, – объяснил Орландо. – Я взялся ей помочь, чтоб не мучилась, но не успел, – сообщил Ким. – Барон мне помешал. – Будешь постарше, поймешь, мелкий пакостник, что насилием ничему не поможешь, – оборвал Кима Орландо. – Это ты мне говоришь? Ладно! Теперь моя очередь переиначивать поговорки, и я тебе скажу: «Насилие – лучшее, а часто единственное решение». – Из правила всегда бывают исключения, мою поговорку нельзя переиначивать, – огрызнулся бородач Орландо. – Да неужели? – язвительно засмеялся Ким. Кассандра с удовольствием огляделась вокруг. В первый раз это странное поселение ей не сильно понравилось, зато теперь оно показалось ей прибежищем свободы в мире условностей. Это утопия. В изначальном смысле слова. То есть место, которого нет ни на одной карте. Обитатели продолжали беседовать. Кассандра не слушала о чем. Она созерцала мусорные горы. Зачем я вернулась в эту грязищу? Что-то внутри меня обещало: я непременно сюда вернусь. Свалка – этап, необходимый для моего внутреннего развития. В созидании философского камня, символа совершенства, первый этап – это гниение. Для меня он еще не завершился. Свинец должен превратиться в золото. Путь к обретению истины начинается с навоза и перегноя. Возвращение к исходной материи – необходимая стадия. Отвернувшись от тьмы, не увидишь света. Сточные воды помогут мне понять мое прошлое и наше общее будущее. Личное и общее связаны. Возле горы негодных шин сушилась на раме собачья шкура. По телевизору беззвучно вещали новости. Над костром висел котелок с варевом, распространяющим тошнотворный запах собачьего сала. Мухи, мошкара, комары вились, кувыркаясь, в воздухе. – Могу я себе позволить задать тебе вопрос, Герцогиня, если только не помешаю? – осведомился Ким. – Как, по-твоему, в стране слепых примут кривого? С уважением? Любовно? С презрением? Выгонят? – Выгонят тут же! А как еще? И правильно сделают. Лично я терпеть не могу кривых, – заявила Эсмеральда, не отрывая глаз от гостьи. – А ты что скажешь на этот счет, Виконт? – Смотря когда придет, днем или ночью. И какой ночью, темной или в полнолуние. Если вы, конечно, понимаете, о чем я, – дипломатично ответил африканец. Эсмеральда прервала их разговор, обратившись к Кассандре. – Послушай, Золушка! Я думала, мы ясно дали тебе понять, что не желаем видеть среди нас твою буржуйскую рожу и посоветовали тебе сюда не возвращаться. Или я не права? Может, мы тебе ничего не говорили? Или, может, неясно выразились? Может, из-за нашего гостеприимства фраза «Вон отсюда, не хотим тебя больше видеть» выглядела притворством? Но мы говорили правду, мы не хотим тебя видеть. Это факт. Эсмеральда подошла и плюнула Кассандре в лицо. – Мы уже отказали в политическом убежище принцессе Монако, английской королеве, папе и президенту нашей республики и для тебя исключения делать не будем. Рыжая с узлом волос на макушке и необъятной грудью придвинулась к Кассандре еще ближе. – Ты, мисс Смола, будешь похуже пиявки, никак от тебя не отвяжешься! Может, попробовать отраву для крыс или мышьяк? А если отодрать не удастся, то воспользоваться ножом для устриц? Или сразу включить отбойный молоток? – Герцогиня, замолчи, – пробурчал Орландо. – И не подумаю. Один раз мы от тебя избавились и второй не постесняемся. Если Ким тебя не прикончит, мы тебя продадим албанцам для их сексуальных нужд. Ну, что ты на это скажешь? Кассандра быстренько взглянула на часы и убедилась, что вероятность смерти в ближайшие 5 секунд снизилась до 14 %. Возможно, никакая видеокамера и никакая другая система контроля не фиксируют то, что здесь происходит. Возможно, это место ничуть не опаснее для меня, чем любое другое. Возможно, часы – это блеф. Тем не менее Кассандра безотчетно полностью доверяла часам брата. Сам факт, что на циферблате зажглась цифра 14, придал ей уверенности: ее запугивают, но настоящей опасности для нее нет. Во всяком случае, в ближайшие пять секунд. Кассандра, глядя в глаза Эсмеральде, отчетливо произнесла: – Я хочу остаться здесь. С вами. Навсегда. Ответом было молчание. И вдруг Эсмеральда расхохоталась. Вслед за ней засмеялись остальные. – Браво, Барон! Ты, похоже, одарил нас сокровищем! Трудно себе представить, как мы без него обходились! – Хоть и буржуйка, но не болтлива. А скажет как отрежет, – не мог не признать Ким. Кассандра сохраняла невозмутимое спокойствие, стояла и поигрывала часами. Когда все замолчали, она продолжила: – Я подумала и решила. Здесь мое настоящее место. С вами. Только вы можете меня понять. Граждане «Искупления» больше не смеялись, они растерянно поглядывали друг на друга. Эсмеральда почесала в затылке. А это был очень серьезный знак. Напраз почесывал подмышки. Ким ляжку, Орландо подбородок. Вскоре в животе у Викинга забурчало, что говорило о необычайно глубоком размышлении. Эсмеральда несколько раз плюнула на землю. Кассандра поняла, что они с большим трудом принимают решение, и хотела, чтобы оно было в ее пользу.