И вздохнул. – Вот факс. Отправьте. Так Малена и поступила. И работала себе спокойно до вечера, ни о чем не думая. А что? На работе – о работе, смотри свод правил, которые никто не снимал со стены. И точка. Dixi[9]. Жаль только, от хорошего настроения и следа не осталось. И дождь гадкий, и погода хмурая, и вообще… кругом враги! Сожгли родную хату и заложили бомбу под сортир. Даже звонок от Сергея-музыканта не добавил радости в жизни. – Малена, привет. – Привет. – Ты завтра будешь? – Должна. А если дождь? – Я прогноз погоды посмотрел, вроде не должно быть. О, если что – я там знаю один замечательный навес, нас пустят. – За процент? – Просто так. – Тогда точно буду, – согласилась Малена. – Удачи? – До встречи. * * * Вечером Антон смотрел в окно, как худенькая фигурка идет к остановке. И как-то на сердце гадко было… Съездить, что ли, попробовать еще раз извиниться? Ну правда, повел ведь себя как поросенок, хотел-то подшутить, а получилось… Нехорошо получилось. И документы в голову не лезут, и вообще… неприятно на душе. Антон махнул рукой и принялся собираться. Сейчас он подъедет к дому Малены и там с ней поговорит. Должна ведь она понять, что ничего плохого он не делал? Обязана. Джип – это вам не троллейбус, на каждой остановке не стоит по пять минут, а потому Антон оказался рядом с домом Матильды быстрее, чем доехала девушка. Сидел ждал. Видел, как Малена вернулась, как ей что-то сказали, как… Одним прыжком мужчина вылетел из машины. Даже закрыть ее позабыл. Но в такой злости – не до сигнализации. * * * До вечера пакостный настрой никуда не делся, так что домой Матильда шла грустная. Да и Малена не радовалась. Как-то… неловко это все. Гадко, словно в капустного слизня пальцем въехала. Понятно, что слизняк не виноват, но неприятно ж! – Ничего, – подбодрила сестренку Матильда, которая не была влюблена, а потому раскисла меньше, – сейчас домой придем, мультики поставим, к примеру «Аладдина» или «Красавицу и чудовище», Беську почешем… все образуется. Жизнь продолжается, сеньора! – Продолжается. – О! Придумала! Мы с тобой посмотрим «Дона Сезара де Базана». – Это кто? – против воли заинтересовалась Малена. – Совершенно потрясающий мужчина. Балбес, правда, но очень большой оптимист. А что? Михаил Боярский – самое то, что надо от тоски и печали. Или вон «Собаку на сене» покрутим, чтобы сестренке жизнь тоской не казалась. Тоже отличная таблетка от депрессии. Кстати – не потолстеешь и побочных эффектов не будет. Вот. Так и шли домой сестренки, неспешно беседуя, когда приметили на скамеечке две фигуры. Одну обе девушки опознали влет. Петюню, который щеголял загипсованной рукой, спутать с кем-то сложно. А вот вторая… Щуплый мужичонка с заметной плешкой и наколками на всех местах был Матильде совершенно незнаком. Но Петюня что-то сказал и «культурно» ткнул в сторону Матильды банкой с пивом. А что? Не пальцем ведь? Значит, все «кулюторно». Мужичонка поднялся со скамейки. Матильда пригляделась. Ну… так себе. Среднестатистический алкаш на лавочке, таких по дворам двенадцать на дюжину. Сидят, пивко тянут, семечки щелкают, после напутственной скалки и волшебного пенделя могут даже быть полезны в хозяйстве, но чаще таких держат как знак статуса. А что? «Не одинокая я, у меня мужик в доме есть! Настоящчий!» А то, что мужик в доме должен не только пиво пить и носки разбрасывать… ну так это дело вторичное. Главное ж – оно есть! Пусть щупловатое, невидное, подлысоватое и пьяноватое. Счастье. – Ну, здравствуй, дочка. Пошли поговорим! Залюбись по вертикали! А больше у Матильды и слов не осталось, и фантазии не хватило. Повезло, что управление мигом перехватила Малена и тут же среагировала: – А вы, собственно, кто, любезнейший? Представиться не хотите? – А что – не узнаешь? – Кого? – Отца родного! Произнесено это было так, словно означенный алконавт являлся «отцом народа» и плакаты с его лицом были растиражированы на каждом фонарном столбе. – Нет, не узнаю, – ухмыльнулась Малена. – Еще вопросы будут? Папенька прищурился. – Какие уж тут вопросы. Пошли домой, блондинка… Вместо «блондинки» было вставлено другое слово, более употребительное в тюремных кругах, но Малена интерпретировала именно так. А Матильда не стала просвещать герцогессу. – Идите, любезнейший, – отмахнулась Малена. – Бог подаст. – Не понял? – Суд высказался четко. Ни вам, ни мамаше с меня ничего не причитается. Я вам ничего не должна. А потому вы можете идти обратно, в ваш поселок городского типа, или где вы там обретаетесь, – внятно разъяснила герцогесса. – Ах ты… Чего Малена не ожидала, так это короткого и жестокого удара в живот. По-подлому, исподтишка… ахнула, согнулась вдвое. А больше никто и сделать ничего не успел. Антон был великолепен и полностью оправдывал свою фамилию. Один прыжок – и любящий отец отлетел к Петюне, выплевывая остатки зубов, а Антон повернулся к Малене: – В порядке?