– Тут же вроде баба была? – Да сплыла. – Сдохла, что ли? – порадовался Вереш. – Можно брать, что захочу? Сарет кивнул: – Бери. Сам тело в море кинул, так что никто возражать не будет. Надо бы расспросить как, что, но силы у Вереша кончились. – Никто? Сарет почувствовал неладное, уже открыл рот – закричать, поднять тревогу, да что угодно… не успел. По иронии судьбы Вереш ударил так же, как и любовник – несчастную Ластару. Под кадык, в ямочку между ключицами. Очень уж удобно – сверху вниз. Сарет и дернуться не успел – и обмяк. Вереш плюнул на него сверху. А потом упал на колени – и разрыдался. «Ласти, ах, дурочка, как же ты так? Ласти… предупреждал, говорил, уговаривал, умолял… Ласти… Подожди! Я еще отомщу за тебя!» Вереш отлично понимал, что это – исполнитель. А вот заказчик… Вот до кого он доберется! Только не сам, нет, не сам. А вот кто? Это следовало хорошенько обдумать. Не прошло и часа, как на улице Могильщиков закричали. Вереш, не желая возиться, просто поджег дом, и тот полыхнул от подвала до чердака. Масла Трипсу жалко не было, дома – тоже. Ластары нет. Да гори оно все гаром! Пропади пожаром! Самое важное – письмо, перстни, деньги, – он все забрал с собой. А остальное… нужно ли оно ему? Нет. Только Ластара, а ее нет. И уже не будет. Вереш это сразу понял, тот подонок не лгал. И тянет в груди ледяная пустота вместо сердца. «Ласти, любимая… Я отплачу за тебя, обещаю». Аллодия, Равель Похмелья у Рида, считай, и не было. Вино оказалось на редкость хорошим. Так что к завтраку маркиз вышел довольным и счастливым. Симон тоже был вполне доволен и болтал обо всем на свете. – Скажите, маркиз, а ваша невеста?.. – Шарлиз Ролейнская отправится обратно к отцу. Симон сочувственно покивал: – Да, ее плен у степняков… печально, очень печально. Рид кивнул, занятый разделкой яичницы. – Представляю, что ждет несчастного ребенка. – Ребенка? – подавился колбасой Рид. Симон подавился в ответ. – Маркиз, вы не… – Она – беременна? – Д-да… – Восьмилапый!!! Рид ругался долго и изобретательно. А потом махнул рукой и решил посоветоваться. – Если она беременна, то только от кагана. Настала очередь Симона ругаться. Теперь об отъезде Шарлиз и речи не было. Но… что с ней делать-то? Жениться? Маркиз на такое пойти не мог. Просто физически не мог. Знаете, интересы государства – они, конечно, да, первичны, но вы сами-то хотели бы жениться на бабе, к которой и пальцем прикоснуться не можете? Своих детей вам не хочется? Любящую жену, уютный дом… От Шарлиз он этого точно не дождется. И что теперь делать? Делать-то что? Доставить ее силком в Аланею? Тоже можно. Пусть потом брату претензии высказывает. А уж там ей мужа подобрать несложно. Такие ресурсы, как сын кагана, возможно, единственный оставшийся, не стоит упускать из рук. Тем более в пользу Самдия. И так он слишком умный. – Боги, как я ненавижу эти интриги! – признался Рид. Симон развел руками. Мол, и рад бы посочувствовать, но самому не лучше. Рид с отвращением поглядел на каравай хлеба, словно тот был во всем виноват, и поднялся. – Составите мне компанию, Симон? Мне надо поговорить с Шарлиз. Разумеется, Симон согласился. * * * Шарлиз не ждала визита. Но оправилась от удивления быстро. – Что вам угодно, господа? – Ваш ребенок – от Хурмаха? – не стал тянуть кота за хвост Рид. И по исказившемуся лицу, по метнувшемуся в глазах страху, по тому, как рука прикрыла живот, уже понял – правда. И не нуждался в ответе. – Вы не собирались об этом говорить, госпожа? – посочувствовал Симон. – Сколько вам пришлось пережить… – Да. Золотом осыпали, людей дали, телохранителей назначили… несчастная так страдала, – саркастически хмыкнул Рид. – В любой момент могли убить. И наверняка Хурмах добивался своего силой. Симон и Рид не сговаривались, но роли «доброго» и «злого» следователей поделили не глядя. И Шарлиз не выдержала: – Да вы! ДА ВЫ!!! Истерика развернулась так, что всем страшно стало. Из нее Рид узнал, что все кругом сволочи. Что Хурмах тоже был гадом, хорошо хоть, сдох вовремя. Что сам он, Торнейский, негодяй, и вообще, пренебрегать бедной девушкой – жестоко. Что телохранители сволочи и Шарлиз их боится, что… Короче, «кругом враги, а я одна, как роза». Ну и что оставалось Риду? Только одно. Поместить Шарлиз под домашний арест, а всех ее слуг и телохранителей – уже не под домашний. И допросить.