Похоже, он пил не вино, а нечто более крепкое. Он стоял перед ней в одной мятой рубашке и штанах, небрежно заправленных в сапоги. Она чуть отступила от него на шаг, отмечая его красные глаза и заплывшее от сна лицо. «И из-за этого пьяного гвардейца Ирочка так страдает», — думала недовольно Оля, не понимая ничего в этой странной зависимости сестры. — Слушаю, — произнес он. — Ирина отравилась, наглоталась порошков. Доктор говорит, что спасти ее может только чудо, — выдохнула Ольга. По лицу Измайлова прошла тень, и он едва осознал, что девушка говорит о жутких вещах. — Господи! Зачем она это сделала? — воскликнул он тут же, ничего не понимая. — Из-за вас, сударь! Вы же никак не можете унять свои порывы! — обвинительно заявила девушка. — Не думаете о том, что другие люди могут пострадать! — Вам не в чем обвинять меня, Ольга Николаевна, я люблю вашу сестрицу и никогда этого и не скрывал. — А лучше бы скрыли! И не портили жизнь порядочным людям. — Довольно! — выпалил он гневно. — Я не намерен выслушивать от вас опять эти нотации. Говорите, что вам угодно, и уходите. — Она зовет вас! Вы должны немедля пойти со мной, я очень боюсь за нее. — Должен? Побледнев, Измайлов даже протрезвел, ведь слова младшей Трубецкой задели его за живое. Он не в силах был оставаться спокойным после них, но и не мог показать свою ярую заинтересованность в судьбе Ирины. Он понимал, что надо вести себя осторожно, чтобы не навредить ей. — Именно, — кивнула Ольга. — Это ваш долг. Ведь только из-за вас Ирина так страдает! — Извините меня, мадемуазель, но я не могу прийти к ней. — Отчего же? — Ваша сестра вчера прогнала меня, как мальчишку! Назвала мучителем и лжецом! — заявил Александр в лицо этой надменной своенравной девице. — И наверняка вы поспособствовали этому. А теперь, когда я стал вдруг нужен, вы пришли за мной? Нет уж, увольте. Я не диванная собачка, чтобы обращаться со мной подобным образом. Потому прошу вас уйти, я более не намерен говорить с вами. Он пытался говорить более реалистично, играя роль, чтобы Ольга поверила в его возмущение и обиду. Он понимал, что надобно, чтобы она поскорее ушла, и он мог действовать, как ему было нужно. Устремив на него несчастный взор, Ольга возмутилась: — Как вы жестоки, поручик. Ирочка так больна, при смерти, а вы думаете только о своих обидах. Неужели вам совсем не жаль ее?! — Мои чувства вас не касаются. — Вы решили мстить ей именно теперь, когда она зовет вас? Вы должны пойти со мной! — Я никуда не пойду. Вы еще что-то намерены мне сказать? — Вижу, что вы умело врали о своей любви к ней. На самом деле вы холодный бесчувственный человек, я никогда не сомневалась в этом! — произнесла Ольга в сердцах. — Вы закончили, сударыня? — Нет! Все из-за вас, гадкий вы человек! После ваших слюнявых записок! Вы ее доконали! Говорила я вам, оставить ее в покое! Сейчас же вы отказываете ей в единственной просьбе? — Да. — Но это вы! Вы виноваты во всем! — Я все понял, — произнес он, нахмурившись. — Уходите… — Так вы не намерены идти к ней? — Нет. Прощайте, — заявил Александр и, развернувшись, направился нетвердой походкой обратно в дом. — Мерзавец! — выпалила ему в спину Ольга. — Немедля вернитесь! Я не договорила с вами! Вы слышите?! Быстро войдя в дом, Александр прошел в общую комнату, разыскивая свой мундир. Андрей и Роман вновь уселись за карты, потягивая вино. Кирилл, который сидел тут же на софе и дергал струны гитары, вмиг отложил музыкальный инструмент и с ревностью в голосе спросил: — Зачем она приходила к тебе? — Оставь, Кирилл, это не твое дело, — отмахнулся от брата Александр, продолжая шарить глазами по просторной комнате. — Не мое? Ладно, — набычился Кирилл и тихо добавил: — Сразу бы сказал, что ты с ней амуры имеешь, я бы не смотрел в ее сторону. — Ты про кого? — поднял на него осоловелый взор Алекс, не понимая. — Про Ольгу Трубецкую, про эту кокетку. — Всё это глупости, она приходила не ко мне. Наконец подхватив мундир, завалившийся за кресло, Александр направился в свою спальню наверх. — Угу, так я и поверил, — прошептал удрученно Кирилл. Он схватил лежащий рядом лист бумаги, исписанный им ранее, и быстро скомкал его, думая о том, что эта соблазнительница Трубецкая явно не заслуживала его стихов. Глава X. Ночь Что без тебя просторный этот свет? Ты в нем одна. Другого счастья нет. У. Шекспир Не спуская глаз с распахнутого окна второго этажа ресторации, Александр стоял в темноте улицы, словно часовой на посту, и ждал. Он видел, как по ее спальне, едва озаренной отблесками свечей, хаотично перемещается Кудашев, размахивая руками в явно взбудораженном настроении. Он что-то говорил повышенным недовольным тоном, и обрывки его обвинительных фраз долетали до Измайлова через открытое окно. Ириши не было видно, только сухопарая фигура Виктора то и дело оказывалась в проеме окна. Алекс не надеялся на удачу, но все же она улыбнулась ему. Не прошло и получаса с момента, когда он занял свой наблюдательный пост, как Виктор покинул спальню жены. Сразу же появилась горничная княгини, потушив часть свечей, пару раз показалась у окна и также вышла из комнаты. Желая убедиться в верности своих догадок, Измайлов поспешил внутрь сверкающей огнями ресторации. В ярко освещённом, сияющем чистотой и помпезной роскошью вестибюле играла негромкая музыка, привлекая постояльцев-гостей. Уже через пару минут он отыскал глазами князя Кудашева за столиком ресторана. В этот момент лакей подал Виктору Сергеевичу вино и закуски, а к князю подсел некий тучный военной в форме. Пребывая в крайней степени волнения, а точнее, в безумной мучительной агонии, Александр лишь железной волей сдерживал себя, чтобы не натворить необдуманных глупостей. Пройдя в залу ресторана, молодой человек заказал дешевой водки и, сев за пустой столик, сделал вид, что пьет. Его душа безумно рвалась прочь. Туда, наверх, в спальню Ирины, и каждый миг промедления его сердце отбивало мучительные глухие удары. Алекс понимал, что может не успеть и не увидеть ее до того, как она уйдет на тот свет. Как одержимый, всем своим существом он стремился наверх, в ее комнату. Но сейчас он не мог туда пойти. Он понимал, что даже перед лицом смерти и трагедии честь Ириши превыше всего. Он не мог допустить, чтобы ее имя было запятнано подозрениями в связи с другим мужчиной. Она бы никогда ему этого не простила. Именно поэтому два часа назад он заявил этой взбалмошной красотке Ольге, что не придет к ее сестре, и сказал так громко, чтобы все слышали, и ни у кого не осталось сомнения в безгрешности княгини Кудашевой. После ухода Ольги он поднялся в свою комнатку в съемном доме, якобы спать, но спустя полчаса тайком выпрыгнул из окна спальни и стремительным шагом направился в центральную часть городка, а именно к ресторации, где пока еще снимали комнаты князья Кудашевы. И теперь по той же самой причине он не кинулся сразу к ней, а уже битый час, как коршун, следил за Виктором. Измайлову надо было удостовериться, что ее муж не вернется в ближайшее время в ее спальню. Как он и предполагал, через полчаса князь направился в соседнюю залу и уселся за игорный стол с тем самым грузным военным. Алекс знал, что муж Ирины азартен и не может провести даже одного вечера без игры в карты. Понимая, что настал нужный момент, молодой человек немедля рассчитался за водку, даже не притронувшись к ней, и стремительным шагом направился к широкой лестнице, ведущей на второй этаж ресторации. Горничная, сидевшая в комнате рядом со спальней княгини, не остановила его. Он сунул девице два серебряных рубля. Та понятливо кивнула и, не задавая вопросов, сама отворила перед Александром дверь в комнату барыни. Второго слуги не было видно. Гробовая тишина спальни испугала Александра. Он прошел далее, обратив тревожный взор на молодую женщину на кровати. У изголовья на прикроватном столике горела тусклая свеча, отбрасывая тень на чело Ирины. Она лежала на спине и не двигалась. Измайлов быстро приблизился и склонился над больной. Его глаза пробежались по тонким рукам на ее груди, закрытым глазам, растрепанным разметавшимся по подушке волосам и влажной рубашке. Ему показалось, что она не дышит. Он замер над ней, понимая, что пришел слишком поздно. И его сердце лихорадочно забилось, а в голову полезли самые страшные мысли. Его сознание вмиг воскресило воспоминания двухлетней давности, когда они вместе спасались от наводнения на чердаке заброшенного дома. И тогда ее лицо сияло такой свежестью и жизнью, а теперь поражало своей мертвенной бледностью. — Ириша… — позвал он, чувствуя, как его накрыла душевная острая боль утраты. Зная, что она уже не ответит ему, и он действительно опоздал, Измайлов весь сжался и думал только об одном — как несправедлива судьба, раз забрала ее на небо так рано, в самом расцвете звенящей юности. Вдруг Ирина открыла глаза, и ее мутный взор остановился на молодом человеке, склонившемся над ней. — Сашенька…— выдохнула она, не веря своим глазам, и пролепетала одними губами: — Ты все же пришел… Опешив, Александр чуть отпрянул от нее, и его лицо озарилось радостью. — Ириша, я не мог не прийти, — выпалил он над ней с горячностью, окидывая влюбленным взором милое изможденное лицо с синими кругами под глазами. — Что ты натворила, Ириша, зачем? Доктор что сказал? Тебе лучше? Ты поправишься? Осторожно касаясь пальцами ее волос, он убирал влажные светлые пряди с ее бледного лица.