Ирина послушно поднялась на ноги и медленно последовала к выходу. Виктор взял цилиндр со стола и распахнул перед женой дверь. Дождавшись, пока Ирина выйдет из комнаты, князь обернулся к Ольге и заметил: — Раз уж вы так радеете за вашу сестрицу, Ольга Николаевна, хочу просить вас об одолжении. — Каком же? — насторожилась девушка, пребывая в ужасе от всего, что сейчас узнала и увидела. — Передайте этому сукиному сыну, что развода я не дам ни при каких условиях. Ирина моя жена и останется ею! Кудашев быстро вышел за дверь, а Ольга стояла в недоумении и, как безумная, мотала отрицательно головой, понимая, что все эти преследования Измайлова и греховное «падение» сестры окончились столь трагично и жестоко. Кисловодск, 1827, июль Еженедельный бал в ресторации Она нравилась ему до дрожи в коленях, до пьянящего восторга и мучительных терзаний одновременно. Фаворитка этого бала, одна из первых петербургских красавиц, Оленька Трубецкая невольно притягивала к себе взгляд публики, едва входила в залу. Невероятно горделивая и прекрасная, восемнадцати лет, она могла позволить себе выбирать поклонников и возлюбленных из самых достойных мужчин, но отчего-то не делала этого. Она соблазняла, играла, кокетничала, порой даже поощряла, но на людях никогда и никого не допускала к себе ближе поцелуя руки. За ее спиной сплетничали, что она имеет много любовников, не дорожа ими и меняя кавалеров как перчатки. Но никто открыто не мог назвать ее своей невестой. И это более всего создавало ажиотаж у ее прелестных ног. Из-за нее стрелялись, делали глупости, страдали и умирали от безответной любви. И Кирилл все это уже знал. Он и сам не раз испытал на себе колдовское обаяние Ольги Трубецкой, когда пытался заслужить ее благосклонность, делая всякие глупости, и оба раза оказывался в дураках. Первый раз она опозорила его с поцелуем в беседке, второй раз заставила проиграть скачки, а потом выставила перед всеми в неприглядном свете. Он боялся ее и обожал одновременно. Как и на последних двух балах, он стоял в стороне и лишь тайком алчно любовался ею, не смея приблизиться. Каждый раз он давал себе зарок, что вот на этом балу решится, подойдет к Оленьке и пригласит на вальс или мазурку. Но не мог найти в себе смелости сделать первый шаг в ее сторону. Хотя с детства он не любил танцевать, но сейчас думал, что совместный танец поможет приблизиться к ней, он сможет поговорить, узнать ее ближе. Но виной его пассивности была немощная раненая нога, которая еще плохо слушалась его. Не желая выглядеть глупо из-за того, что не сможет выполнить нужные движения, Кирилл лишь наблюдал за танцами и за нею, так и стоя в стороне. Ее имя бередило и терзало его душу. Он знал ее всего месяц, но ее образ ее запах с первого же дня впечатался в его сердце глубоко и сильно. Час назад, едва Оленька вошла в залу с отцом, взор Кирилла, трепетный, взволнованный, устремился в ее сторону и более не оставлял девушку в покое. Несмотря на все ее каверзы и холодность по отношению к нему, Измайлов все равно считал ее прекрасным и нежным созданием, которое достойно его страстного поклонения. Теперь Ольга стояла около одной из мраморных колонн бальной залы и вальяжно обмахивалась веером. Она знала, что она царица среди всех женщин, пришедших на бал, и в городке не найдется и пары молодых девиц, сравнимых с нею по красоте и грации, но это совсем не радовало ее. На душе скребли кошки. Лишь одно воспоминание о несчастной Ирине и о ее муже-рогоносце, который вдруг решил показать себя буйным ревнивцем, вызывало в ее душе бурю негодования и желание мести. Еще днем в голове Ольги родился страшный коварный план. Она знала, что он придет сюда, на еженедельный бал в ресторацию, как и на последние три. Что будет, как и раньше, терзать ее своим горящим настойчивым взглядом, именно это и происходило сейчас. Она же делала вид, что не замечает жгучего интереса младшего Измайлова, но это было не так. Она все прекрасно видела и замечала. Он влюбился в нее так опрометчиво и быстро. Это была его самая большая ошибка. Ей было не жаль его, она только вершила справедливость. Муки ее сестры за мучения его брата. Око за око, страдание за страдания. Прошло два часа от начала танцев, и Ольга уже довольно сильно устала, прокружившись подряд сразу два вальса и мазурку. Отойдя к своей подруге Зинаиде Оболенской, она якобы отдыхала, но у нее была конкретная цель. Она уже поняла, что Измайлов снова так и не решится подойти к ней и пригласить на танец. Но жаждала начать атаку на него, однако для этого нужен был предлог. Она решила все сделать сама. Беседуя с Зиной, она вдруг придумала, как вызвать Кирилла на разговор. Извинившись перед Оболенской, Оленька сказала, что выйдет освежиться на воздух из душной залы. А затем намеренно устремилась в ту сторону, где стоял Измайлов. Проходя мимо молодого человека, она как бы нечаянно обронила свой веер. Кирилл вмиг поднял вещицу и подал девушке. — Мадемуазель Трубецкая, вы уронили, — сказал он и как-то призывно и нежно улыбнулся ей. — О, благодарю вас, месье Измайлов, вы очень любезны, — ответила Оля как можно ласковее. — Всегда к вашим услугам. Итак, повод начать беседу Оленька придумала, теперь дело оставалось за малым. Глава XV. Дерзкая Так бесконечно обаянье зла, Уверенность и власть греховных сил, Что я, прощая черные дела, Твой грех, как добродетель полюбил… У. Шекспир Всего четверть часа понадобилось Оленьке на этот раз, чтобы вновь затуманить Измайлову голову. Уже вскоре он разомлел в ее компании и, ловя каждое слово, то и дело целовал ей руку. — Я так обожаю танцевать, штабс-капитан, а вы? — спросила она его в какой-то момент, решив уже перейти от слов к действию в своем дерзком плане. — Даже не знаю, я не силен в танцах, — пожал он плечами. Кирилл говорил правду, он редко бывал на балах, так как большую часть своей жизни проводил на войне или в гарнизонах, и мало танцевал. Он не любил всей этой суматохи танца. Возни, кокетства и жеманства, которые возникали во время совместного кружения. Он был прост и открыт, ему проще было сказать напрямую, нравится ему девица или же неприятна, чем приглашать ее на танец, угадывать отношение к себе в ее кокетливых взорах или жестах. — Ну же, не скромничайте, Кирилл Григорьевич, вы наверняка прекрасно танцуете, отчего же делаете вид, что не умеете, — не унималась Оля, обмахиваясь веером и призывно глядя на него своими серебристыми очами с темными бархатными ресницами. Для пущего эффекта, чтобы окончательно сломить оборону молодого человека, она даже провела по его локтю своей тонкой ладошкой в кружевной перчатке. — Нет, почему же, я искренен, — ответил он, по-доброму улыбаясь ей, окончательно сраженный ее прелестями и чувствуя себя невозможно счастливым оттого, что она стояла рядом и так долго говорила с ним. — Что же, у вас не было учителя по танцам? — Был давно, в доме дяди. Я немного обучался. — Вот! Я это и говорила, вы хорошо танцуете, но совсем не хотите понять того, что я хочу от вас. Он понял, чего она добивалась — чтобы он пригласил ее на танец. Но боялся, хотя очень не хотел расстраивать ее. Однако он опасался танцевать, ведь его колено почти не сгибалось, и наверняка он не сможет выполнить нужные фигуры в танце. И вновь оконфузится. Он еще не позабыл тот позор, когда неделю назад на скачках она сначала попросила его отдать победу ей, а затем прилюдно опустила его словами. Конечно, он уже простил ей все ее злые тогдашние слова, ибо его влюбленное сердце не держало на Оленьку зла, и постоянно искало оправдание ее нелицеприятным поступкам. Но сейчас Измайлов не знал, как поступить. — Почему же, я согласен пригласить вас на танец, Ольга Николаевна, если вы желаете, — решился он, словно бросившись в омут головой и думая о том, что все будет хорошо. Он и впрямь не мог ей отказать, когда она так призывно смотрела ему прямо в глаза. — Да, желаю. Слышите? Начали кадриль, а я так люблю ее танцевать! — Что ж, пойдемте в круг, я готов, — кивнул он, забыв обо всем, и о своей немощи, и о том, что неумел в танцах, главное было порадовать ее. Наши страхи могут воплотиться в реальность. Именно это и случилось с Кириллом. В середине быстрой кадрили он резко повернулся, как того требовал танец, подавая руку Ольге. Но так неуклюже, что на миг его немощная нога поскользнулась на гладком паркете. Опешив, Измайлов невольно выпустил руку девушки и, не удержавшись, упал на здоровое колено, больно подвернув раненую ногу. Сцепив зубы от боли, он попытался тут же встать, но это у него не получилось, ибо больная нога не слушалась его, упорно не сгибаясь. В следующее мгновение Оленька громко театрально вскрикнула, якобы от испуга, но специально привлекая к ним внимание как можно большего количества людей. — О Боже! Кирилл Григорьевич! Что ты творите! Как вы неуклюжи, право! Вмиг на ее возгласы обернулись ближайшие пары, да и другие гости, стоявшие неподалеку у колонн. Все с интересом и каким-то осуждением смотрели на Измайлова, который в этот миг припал на одно колено. Кирилл тяжело поднялся на ноги, скривившись от боли в раненом колене, но было уже поздно. Тут же раздались приглушенные шепотки о том, что молодой человек совсем неповоротлив или же болен и не должен был танцевать. Он вновь подал Ольге руку, видимо, желая продолжить, но она зло фыркнула: — Право, сударь, вы оттоптали мне все ноги, разве нельзя было поаккуратнее? Отвернувшись от него, она уже хотела немедля отойти от него, но он порывисто выпалил: — Ольга Николаевна, вы слишком взволнованы, я должен извиниться. — Пойдите прочь, сударь! Ваши извинения мне без надобности! Вы, как обычно, выставили себя в дурном свете. И зачем я вообще подошла к вам! Он же замолчал от ее обидных слов, лишь напрягся всем своим большим телом. Оленька видела в его глазах пораженное болезненное выражение и ждала, что он ответит ей в том же тоне. Хотя бы что-то! Он должен был поставить ее на место. Но Кирилл молчал. Это было невыносимо для нее. «Доколе этот влюбленный идиот будет молча сносить мои дерзкие выходки?» — кричало ее сердце в возмущении. Она демонстративно развернулась и быстро последовала вперед в сторону, к дамам, стоявшим у окна. Когда приблизилась к Зиночке Оболенской и Лидии Филипповне, она громко воскликнула в напускном возмущении: — Этот Измайлов совершенно не умеет танцевать, а так хвастался. Хотя я не удивлена, чего еще ждать от колченогого офицера. — Оленька, не говори так громко, он же все слышит, — попросила ее Зина. — И что мне до этого? — продолжала Ольга громко, отмечая краем глаза, что Кирилл прекрасно слышит ее гневные фразы. — Я только говорю правду. Этот Кирилл Григорьевич так уродлив со своей немощью, что вообще не понимаю, зачем я согласилась с ним танцевать! Она обернулась к молодому человеку опять и окинула его горящим взором, словно подтверждая верность своих слов. Она отметила, что он смотрит прямо на нее, замерев в десяти шагах от нее. К нему подошел этот наглый подпоручик Черкасов и что-то начал говорить ему. Далее Ольге стало неинтересно, и она отвернулась от молодых людей. Взор Оленьки, обвинительный, прекрасный и горящий, вызвал в душе Кирилла целую бурю. Он хотел немедля подойти к ней, выпалить ей в лицо, что влюблен в нее, и потребовать, чтобы она уже прекратила свои жестокие игры с ним. Но не мог. Он не хотел обижать ее, но в его сердце уже зрело лютое недовольство и даже больше, крайнее возмущение ее поведением. Пока он терзался в своих обидах, не зная, то ли покинуть бал, то ли остаться, Ольга продолжала развлекаться. Уже через четверть часа Кирилл увидел ее в танце с Андреем Загорским, который только что появился на балу и, похоже, не видел весь водевиль с его комичным участием в танце. — Неужели эта ветреница Трубецкая к тебе неровно дышит, — услышал Кирилл сбоку от себя голос Черкасова. — С чего ты это взял? — буркнул Измайлов. — Так уже который раз цепляется к тебе. Стала бы она тратить свое внимание на того, кто ей безразличен. Скажи?