При выходе Ирина накинула на Ольгу меховой вышитый редингот, и та благодарно улыбнулась сестре, следовавшей за нею. Тут же властная рука Виктора легла на локоть Ирины, и Кудашевы чуть отстали. Ольга вздохнула, как она хотела в этот миг остаться рядом с сестрой, почувствовать ее поддержку и одобрение. Вместе с Измайловым она прошествовала к карете и в этот момент пошел сильный снег. Быстро взобравшись в карету, Кирилл велел кучеру трогать. Большой вереницей карет приглашенные гости так же последовали за экипажем молодых в усадьбу Измайловых. Весь последующий день и вечер не происходило ничего необычного. Сразу по приезде в Измайловский дворец Кирилл с Ольгой начали принимать поздравления гостей, сначала за фуршетом в изумрудной гостиной, потом в бальной зале. Только к девяти вечера Ольге наконец удалось поговорить с Трубецким наедине. До этого ее то отвлекали гости, то Кирилл просил быть рядом для открытия праздничного бала, а после свадебного застолья Николай Николаевич был уже изрядно пьян, когда Ольга приблизилась к нему, и стоял у официанта с подносом, опрокидывая в себя очередную рюмку коньяка. — Вы бы не пили столько, батюшка, опять ваша подагра обострится, — наставительно заявила Оленька. — Оля! — воскликнул Трубецкой и жестом отослал лакея. Она с удивлением увидела, как на его глазах заблестели слезы. — Надеюсь, ты все же будешь счастлива. — Это вряд ли, батюшка, — вздохнула Ольга, отмечая, как Кирилл отошел к своим сослуживцам по полку и хотя бы на четверть часа оставил ее в покое. Ей вообще казалось, что новоиспеченный муж решил всему свету раструбить о том, что она его жена. Весь день Кирилл требовал, чтобы она находилась подле него, словно похвалялся ею перед всеми. Это раздражало Ольгу, ибо в глазах многих гостей она видела ехидство, они явно подозревали, как Измайлову удалось склонить ее пойти под венец, ведь об их плачевном денежном положении сплетничали по всей столице. Именно это более всего раздражало Ольгу. — Я так виноват перед тобой, доченька… — Батюшка, прекратите, дело сделано! — произнесла нервно молодая женщина. — Кирилл Григорьевич отныне мой муж, что ж, буду привыкать в новой жизни. Ирина же как-то живет с этим извергом Кудашевым. — Не говори так, — осек ее Трубецкой. — Отчего же? Правда это. К тому же Измайлов явно не имеет замашек князя, хотя и я не Ирина. — Ваше благородие, — почтительно обратился к Трубецкому подошедший слуга, — Кирилл Григорьевич просят вас пройти в кабинет. И вас, Ольга Николаевна. Спустя полчаса при поверенном Измайлов подписал нужные бумаги. Трубецкой получил обратно в дар дворец на Фонтанке и самое большое поместье под Петербургом, а также векселя на четверть миллиона рублей. После довольный Николай Николаевич быстро покинул кабинет, еще раз поздравив молодых и заявив, что устал и намерен немедля отправиться домой. Оленька осталась с мужчинами, решив убедиться в том, что все бумаги подписаны. Вполуха слушая разговор поверенного и мужа, Ольга, чуть отодвинув занавесь, следила за тем, как отец садится в карету. В какой-то момент она услышала, как хлопнула дверь, и даже вздрогнула от голоса мужа, раздавшегося над ее ухом: — Ты сегодня невероятно хороша, мой ангел, — руки Кирилла сжали ее обнаженные плечи, и он хрипло проворковал: — Может быть, уединимся ненадолго? Прекрасно поняв, на что он намекал, Ольга скорчила недовольную гримасу, стараясь не замечать того, как горячие губы мужа уже прошлись по ее плечам. Дернув плечиком, она медленно повернулась к Кириллу и холодно сказала: — Еще только девять. Бал в самом разгаре и дворец полон гостей. Хотите, чтобы завтра весь Петербург сплетничал о том, что вы не можете держать в узде свои желания? — Прости, ты, конечно, права, Оленька, пойдем к гостям, — согласился он тут же, как-то виновато улыбаясь. Около часа ночи последние гости разъехались по домам, и Ольга с позволения Кирилла поднялась в свою спальню. Измайлов же остался ненадолго в столовой, где сонные слуги убирали посуду. Он решил немного обождать, чтобы дать жене раздеться, прихорошиться к его приходу. Все же сегодня была их первая брачная ночь. Потягивая вино, Измайлов думал обо всем произошедшем сегодня. Как все удачно устроилось. Теперь Оленька была его женой, и он наконец обрел счастье. Конечно, он жаждал получить от нее любовь, но это было вполне осуществимо в ближайшем будущем. Он видел, что она относится к нему с приятием, чувствовал, что его ласки ей нравятся, потому надеялся, что вскоре ее сердечко растает. А уж он постарается в ближайшие до службы месяцы окружить ее заботой, вниманием и любовью. У нее просто не будет другого выхода, кроме как полюбить его. Эти мысли так распалили воображение молодого человека, что перед его взором возникло нежное лицо жены с серыми озерами глаз и манящими губами. Его сознание начало воскрешать моменты их интимных встреч месячной давности. Почти месяц он не прикасался к ней, не считая сегодняшнего поцелуя в церкви. И теперь ощущал, что его желание распалено до предела. Единственная его мысль была о том, что теперь Оленька по праву принадлежит ему, и он может прикасаться к ней, когда захочет, теперь он мог любить ее открыто, не таясь, и это весьма воодушевляло и окрыляло его. Часы пробили половину второго, когда Кирилл, не выдержав, покинул столовую и устремился по лестнице наверх. Направляясь в сторону нужной комнаты, Измайлов уже предвкушал, как сожмет в нетерпеливых объятьях тонкий стан жены и до упоения насладится ее близостью. Невозможно желанная сирена теперь полностью была в его власти. Вскоре Кирилл решительным шагом приблизился к ее спальне. Сладострастные мысли уже полностью завладели им, потому он опешил от неожиданности, когда перед ним вдруг возникла высокая темная фигура. Страшные белки глаз на темном недовольном лице Халима вмиг остановили Измайлова, и тот замер как вкопанный в двух метрах от эфиопа. Такого же роста, как и он сам, черный слуга своим появлением вызвал у молодого человека неподдельное удивление. — Что ты тут делаешь? — недовольно спросил Кирилл, прищуривая горящие глаза. — Госпожа уже легла. Вы бы не беспокоили ее, господин, — тихо произнес Халим и устремил на белого мужчину недовольный взор. Молодой человек лишь на миг опешил. Измайлова накрыла мысль о том, что этот верзила негр, страшный на лицо, был влюблен в свою госпожу. Оттого из ревности не хотел пускать к ней законного мужа. Но это показалось ему настолько абсурдным, что Кирилл, окатив наглого эфиопа жестким взглядом, процедил: — Ты, по-моему, забыл, с кем разговариваешь, холоп? Она моя жена. Знай свое место. — Но господин, — попытался возразить Халим уже не так смело. — Ступай спать, — приказал Кирилл и уже с угрозой добавил: — Еще раз посмеешь встать у меня на пути, изведаешь кнута. Всего минуту Халим выдерживал бьющий жесткий взор Измайлова, а потом, опустив глаза, угодливо поклонился. — Простите, господин, я лишь исполнял приказ. — Что? — процедил уже недовольно Измайлов. — Пшел прочь, наглец! Пока я не вышвырнул тебя из своего дома! — Простите, Кирилл Григорьевич, я забылся, — тихо почтительно промямлил эфиоп и, быстро развернувшись, исчез в темноте коридора. Кирилл проводил Халима недобрым взглядом и с силой толкнул дверь. Порывисто войдя в спальню, он остановил темный взор на изящной фигурке жены в свадебном платье. Она отчего-то до сих пор была не раздета. Ее горничной тоже не наблюдалось. Нахмурившись и не понимая, что происходит, Кирилл громко захлопнул дверь и недовольно произнес: — Какого черта твой черный истукан не пускает меня в спальню, Ольга? Да еще заявляет, что это твой приказ?! Повернувшись к мужу, Оленька окинула его каким-то странным предостерегающим взглядом и слишком официально заявила: — Я хотела уведомить вас, Кирилл Григорьевич, что более я не намерена пускать вас в свою спальню. — Что-с? — переспросил он, делая в ее сторону еще пару шагов. — Именно, — добавила она категорично. — Я в положении и непременно рожу вам к осени обещанного наследника. Мой отец получил в дар дворец и имение, как мы и договаривались. Наш договор окончен. Потому я более не намеренна терпеть вас в своей постели. — Если эта шутка, Ольга, то весьма глупая, — заявил хмуро Измайлов. — Отчего же? Я терпела ваши интимные поползновения, чтобы получить желаемое. — Поползновения?! — выпалил он, мгновенно выйдя из себя. — Что за гнусное слово?! — Вполне отражает ваши наглые притязания на мое тело. Я была вынуждена терпеть от вас все эти бесчинства. Но отныне я ваша законная жена, господин Измайлов. Оттого и заявляю вам прямо — более я не хочу вашей близости. — То есть все это время ты терпела меня, чтобы выторговать дворец отцу? — Вы все верно поняли, Кирилл Григорьевич, — ответила она, и полная коварства улыбка появилась на ее губах. И тут же чуть попятилась от него, видя, как взор мужа потемнел от ярости. — Настало мое время мстить вам за все унижения, что я испытала по вашей вине. Потому я отказываю вам в ласках, я понятно выразилась? — Какая же ты су… — прохрипел он, едва сдержавшись, чтобы не обозвать ее гадким словом, и хрипло выдохнул: — Кованая змея, вот ты кто! — О, я понимаю вас, — дерзко продолжала она, глухо рассмеявшись. — Злитесь оттого, что теперь ваши гнусные желания останутся без воплощения? Она прямо забавлялась его недовольством и возмущением. Прямо как тогда, когда он проник в ее спальню, и она смеялась ему в лицо, отказавшись выходить за него замуж. Это вмиг довело Кирилла до бешенства. В три прыжка он достиг Оленьки и схватил ее ладонью за горло, сильно сжав. Она вмиг перестала смеяться и испуганно схватилась руками за его неумолимую жесткую руку. — Вы что?! — прохрипела она испуганно, думая, что он хочет задушить ее. — Боишься, бесенок? — процедил он ей в лицо, чуть ослабив хватку, но шею ее не отпустил. — Верно, опасайся. Если я захочу осуществить свои «гнусные желания» ты меня не остановишь. В следующую секунду он отпустил ее горло и рванул ворот платья, обнажая плечо. А далее толкнул ее назад, и Оленька неуклюже плюхнулась на кровать ягодицами и спиной. Он тут же угрожающе склонился над нею, прижав ладонями ее плечи к подушке. Его взгляд горел темным пламенем. — Не смейте! — испуганно вскрикнула она, думая, что он вознамерился снасильничать над нею. Ехидно оскалившись и явно довольный ее испугом, Кирилл глухо вымолвил ей в лицо: — Я думал, что мы наконец стали понимать друг друга. И все между нами может наладиться, но, видимо, ты не способна любить никого, кроме себя! Он отпрянул от нее и, резко развернувшись, направился прочь, желая немедля уйти от этой кованой девицы, с которой свела его судьба, и которая не прекращала мучить его. — Любить вас? О нет, я ненавижу вас! — выпалила она ему в спину, садясь прямо и оправляя платье, вновь натягивая его на плечо. — Вы посмели принудить меня к этой гнусности, воспользовались моим несчастьем. И что ж вы думали, что после этого я полюблю вас, Кирилл Григорьевич?! Я почти месяц ездила к вам тайком, как какая-то непотребная девка из борделя! Неужели вы думали, что я прощу вам подобное? Резко развернувшись, он вперил в нее темный взор и, обращаясь к ней на холодное вы, прорычал: — Можете не прощать! Мне уже все равно! — Неужели все равно? — ехидно воскликнула она, она жаждала подольше насладиться его бешенством. — Оттого вы так взъярились? — Думайте, что вам угодно! — вспылил он, чуть прищурился и как-то зловеще вдруг сказал: — Не хотел этого говорить никогда, чтобы не печалить вас. Но теперь, думаю, надобно, чтобы вы знали всё. — Что же? — Я специально соблазнил Евгению Красовскую и заставлял ее тянуть деньги из вашего отца. Она влюблена в меня как кошка, потому делала все, как я ей велю. Сначала оттяпала у него поместье, потом дом вашей тетки. По моей просьбе дядя добился, чтобы вашего отца император сместил с должности. Я намеренно сел играть с вашим отцом в карты, чтобы разорить его, а до того научился у одного из шулеров виртуозно играть. Мой дядя никогда не ставил условий по наследнику. Половина его состояния уже переписана на меня. Все это был фарс чистой воды. Все это я сделал для того, чтобы проучить вас, наглая кокетка. Я поклялся, что вы станете моей женой, я сделал это, ибо мои слова не пустой звук. Но, похоже, эти уроки ничему не научили вас. Вы как были надменны и холодны, таки остались. Потому идите прочь! Быстро развернувшись он почти бегом направился вон из спальни. — Боже… — прошептала пораженно Оленька, невольно присев на край кровати. Диким взглядом она смотрела в его удаляющуюся широкую спину и чувствовала, что поражена до глубины души. Конечно, она подозревала, что Кирилл намеренно выиграл у ее отца, решив разорить его. Но о других кознях даже и подумать не могла. Соблазненная вдова, вранье про наследника, придворная должность. Насколько далеко этот человек зашел в своей мести! Нет, он вовсе не был мягким, добрым душкой, каким она всегда его считала. Он «обложил ее как кабана», затягивая в свои сети, и добился своего. Он оказался таким же коварным, как и она сама, когда вознамерился достигнуть своей цели. И ведь добился же. Теперь она была его женой, тогда как изначально даже слышать об этом не желала. Она ждала его ребенка, тем самым даже разъехаться с ним не могла. Ее бы сочли гнусной матерью. И самое противное, что она, как он и угрожал, даже постояла на коленях перед ним, когда простила смилостивиться над ее отцом. Уткнув лицо в ладони, Ольга хотела заплакать, но слез не было. Он пребывала в шоке от всех его теперешних слов. Неужели его безумная пламенная любовь к ней превратила когда-то порядочного и доброго молодого человека в этого дьявола во плоти? Не прошло и четверти часа, как из коридора послышался громкий звук выстрела. От неожиданности Ольга подскочила на кровати. Тут же она вскочила на ноги и бросилась прочь из спальни.