– Еще что-нибудь нашли? – Рулон упаковочной пленки. Точно такая же, как та, в которую завернуты рамы. – Там тоже никаких отпечатков? – Никаких. – Это все? – Все. – Чтоб тебя! – И тебе того же. Вот и поговорили. Сжатость и лаконичность диалога, достойные трагедии Витторио Альфьери. Удалось выяснить по крайней мере одно: убийство могло произойти только в последний день строительных работ. В кабинете было невозможно находиться. Мозги превратились в какое-то повидло, через которое мысли пробирались с трудом и то и дело увязали. Может ли комиссар сидеть у себя в кабинете голым по пояс? Или это запрещено уставом? Нет, если его не застукают в таком виде посторонние. Он встал, опустил жалюзи на окне, из которого тянуло не свежим воздухом, а жаром, задернул шторы, включил свет, снял рубашку. – Катарелла! – Иду! Увидев Монтальбано, Катарелла только и сказал: – Везет же вам, что вы так можете! – Послушай, большая просьба: не впускай никого без предупреждения. И еще: позвони в магазин, где продают вентиляторы, пусть пришлют какой побольше. Поскольку Фацио все не появлялся, он набрал еще один номер: – Доктор Паскуано? Это Монтальбано. – Вы не поверите – как раз сижу и думаю: что-то мне давно никто мозги не компостировал. – Вот видите, я как чувствовал, сразу позаботился. – Какого хрена вам нужно? Паскуано, как всегда, изысканно любезен. – А вы не знаете? – Этой девчушкой я займусь после обеда. Звоните завтра утром. – А почему не вечером? – Сегодня вечером я в клубе, у нас там серьезный покер намечается, еще не хватало, чтоб… – Я понял. И вы даже краем глаза не взглянули на тело? – Разве что самым краешком. Судя по тону, которым доктор произнес эту фразу, какие-то результаты он получил. Тут, правда, нужен особый подход. – Вы пойдете в клуб часам к девяти, верно? – Да, а что? – А то, что к десяти часам я заявлюсь в клуб с двумя сотрудниками и устрою такую бучу, что вся ваша игра накроется медным тазом. Смешок. – Ну, что скажете? – Подтверждаю, что девушке было не больше шестнадцати. – А еще? – Убийца перерезал ей горло. – Чем? – Складным ножичком – бывают такие карманные, острые как бритва. Типа «Опинель». – Вы можете сказать, был ли он левшой? – Смогу, если загляну в хрустальный шар. – Это так трудно установить? – Довольно-таки. Не хочу ляпнуть чушь. – Я этим постоянно занимаюсь. Уж порадуйте меня, ляпните и вы что-нибудь. – Ну смотрите. Но учтите, это всего лишь гипотеза. По-моему, убийца не левша. – Из чего вы сделали такой вывод? – Есть у меня соображения насчет позиции. – Какой позиции? – Вам никогда не случалось листать «Камасутру»? – А поконкретнее? – Еще раз повторяю, что это всего лишь мое предположение. Мужчина уламывает девчушку пойти с ним на нижний этаж, который почти весь уже засыпан землей. И когда он ее туда завел, у него в голове только две мысли: во-первых, как он ей засадит, а во-вторых – когда ее лучше прикончить. – То есть, по-вашему, убийство умышленное, а не в состоянии аффекта и тому подобное. – Я просто излагаю вам свои соображения. – Но зачем ее убивать? – Возможно, между ними ранее была связь, и девушка запросила кругленькую сумму за молчание. Не забывайте, что речь идет о несовершеннолетней, и не исключено, что мужчина был женат. Вам не кажется, что это веский мотив? – Воистину. – Могу я продолжать? – Конечно. – Мужчина ее раздевает, сам тоже раздевается, потом ставит девчушку внаклонку, руки на стену, и трахает ее сзади. Потом в подходящий момент… – Вскрытие сможет установить, имел ли место половой акт? – Спустя шесть лет? Вы издеваетесь? О чем бишь я говорил… Итак, в подходящий момент… – Это в какой? – Пока малышка кончает и не может толком среагировать. – Продолжайте. – …достает нож. – Стоп. Откуда он его достает, если он голый?