– Являющийся, как нас учат психоаналитики, замещением члена. Браво. – Я сдал экзамен? – Но не исключена и другая версия, – продолжал Паскуано. – Какая же? – Что убийца употребил ее в задний проход. – О господи, – пробормотал Фацио. – Это еще что за шутки! – возмутился комиссар. – Вы тут полчаса морочите мне голову и только под конец милостиво изволите сообщить то, с чего надо было начинать! – Дело в том, что у меня нет стопроцентной уверенности. С точностью установить не могу. Слишком много времени прошло. Но, судя по неочевидным признакам, я предположил бы, что это так. Повторяю: предположил бы, в условном наклонении. – Иными словами, вы не готовы перейти от условного наклонения к протокольному настоящему времени? – Честно говоря, нет. – Нету худшему предела, – хмуро заметил Фацио, когда комиссар положил трубку. Монтальбано задумчиво молчал, и Фацио продолжил: – Комиссар, помните, вы говорили, что, когда поймаем убийцу, вы ему морду изукрасите? – Да. И не отказываюсь. – А можно мне присоединиться? – Да милости просим! Ты вызвал Дипаскуале? – На шесть вечера, сразу после работы. Фацио уже выходил из кабинета, когда телефон зазвонил снова. – Синьор комиссар? Там до вас прикурор Домазева на проводе. – Соедини. – И ты тоже послушай, – сказал Монтальбано Фацио, включая громкую связь. – Монтальбано? – Прокурор? – Хотел вас уведомить, что я побывал у Морреале и сообщил им страшное известие. В голосе скорбь и потрясение. – Вы поступили благородно. – Это было ужасно, вы знаете. – Представляю. Но Томмазео жаждал поведать о перенесенных страданиях. – Бедная мать, синьора Франческа, лишилась чувств. Об отце уж не говорю – он бродил по дому, бормотал что-то бессвязное, и ноги его тоже не держали. Томмазео явно ждал реакции Монтальбано, и тот пошел ему навстречу: – Эх, бедолаги! – Все эти долгие годы они не переставали надеяться, что их дочь жива… Знаете, как говорится: надежда… – …умирает последней, – подхватил Монтальбано, делая еще одну уступку и мысленно чертыхаясь по поводу произнесенной банальности. – Именно так, дорогой Монтальбано. – То есть они оказались не в состоянии произвести опознание. – Нет-нет, напротив! Установлено, что покойная и впрямь Морреале Катерина! Монтальбано и Фацио переглянулись в недоумении. С чего это Томмазео вдруг защебетал, словно весенняя пташка? Тема вроде бы не самая веселая! – Я сам отвез Адриану на опознание на своей машине, – продолжал Томмазео. – Простите, кто такая Адриана? – Как это кто? Вы ж мне сами сказали, что у покойной есть сестра-близняшка. Монтальбано с Фацио снова переглянулись, не веря своим ушам. Что он несет? Решил, что ли, поквитаться за шутку, которую сыграл с ним комиссар? – Вы были правы! – продолжал Томмазео с таким восторгом, будто выиграл в лотерею. – Девушка просто потрясающая! Вот с чего он защебетал! – Учится в Палермо на медицинском, представляете? К тому же поразительная сила духа! Хотя после опознания у нее слегка сдали нервы, так что пришлось ее утешать. Можно не сомневаться, что прокурор Томмазео готов был утешить бедняжку всеми возможными способами! Они попрощались, и Монтальбано повесил трубку. – Быть такого не может! – покачал головой Фацио. – Вы знали, что у нее есть сестра?! – Да нет, честное слово. Но хорошо, что теперь мы это знаем. Возможно, покойная с ней откровенничала. Позвони, пожалуйста, Морреале и спроси, могу ли я заехать к ним завтра утром часов в десять. – Так завтра же Успение. – А куда они денутся? У них теперь траур. Фацио вышел и через пять минут вернулся. – Представляете, трубку взяла как раз Адриана. Она сказала, что лучше вам, наверное, не заезжать к ним домой, родители в ужасном состоянии. Даже говорить не могут. Поэтому она вызвалась сама приехать в отделение в то время, что вы назвали. В ожидании Дипаскуале он позвонил в агентство «Аврора». – Синьор Каллара? Это Монтальбано. – Есть новости, комиссар? – У меня нет. А у вас? – У меня – да. – Полагаю, вы известили синьору Гудрун Спечале, что обнаружен лишний этаж. – Угадали! Я ей сразу позвонил, едва очухался немного от шока после того, как открыл этот сундук. Пропади оно пропадом, мое любопытство! – Ну что поделать, синьор Каллара. Так уж получилось. – И ведь всегда я таким любопытным был! Представляете, как-то раз, еще в молодости… Только юношеских воспоминаний синьора Каллары сейчас не хватало. – Вы говорили, что позвонили синьоре Гудрун… – Ах да. Но про эту убитую бедняжку я ей ни слова не сказал. – И правильно сделали. Что решила синьора? – Поручила мне подготовить документы, чтоб подать на амнистию, и прислать ей на подпись. – Самое здравое решение.