Он опять вышел из калитки, отошел подальше и начал разглядывать теперь правую сторону дома. Все окна по этой стороне были закрыты, что означало, что Галло уже выполнил здесь свою работу. Ничего подозрительного Монтальбано не увидел. Тогда он зашел с тыльной части – там, где главный вход и парковка. Дверь Галло оставил открытой, как и полагалось. Опять-таки ничего необычного. Он продолжил обход, пока не оказался с другого бока – там, куда дом чуточку, едва заметно кренился. Одно из двух окон было уже закрыто, второе пока нет. – Галло! Галло высунулся. – Ничего? – Это гостевой санузел, я с ним закончил. Кота нет. Только гостиная осталась. Закрываю? Пока Галло закрывал, Монтальбано вдруг заметил, что водосточный желоб прямо над окном прохудился и там образовалась трещина шириною пальца в три. Похоже, это была старая трещина, которую никто не позаботился заделать. Во время дождя вода, вместо того чтобы сливаться через водосточную трубу в ливневый колодец сбоку от террасы, хлестала прямо из дырки. Чтобы при этом не было лужи и стена не зацвела от сырости, кто-то подставил снизу здоровенное ведро наподобие тех, в которых продают битум. Монтальбано заметил, однако, что ведро отставлено и стоит уже не прямо под трещиной, а приблизительно в метре от стены. – Если вода не попала в ведро, – рассудил Монтальбано, – тут после всех этих дождей должно быть море разливанное. Ан нет, ничего подобного. И как же это объяснить? По спине словно пробежал легкий электрический разряд. Так всегда бывало, когда он чувствовал, что напал на след. Он наклонился над ведром. Вода там была, но куда меньше, чем можно было ожидать, – явно только то, что пролилось непосредственно с неба. И тут он увидел, что водопад, хлеставший из трещины два дня и одну ночь, пробуравил под стеной настоящую яму. Он не заметил ее сразу, потому что ее заслоняло ведро. Промоина была около метра в окружности – видимо, рыхлый грунт, прикрывавший какую-то подземную полость, не выдержал такого напора воды. Монтальбано снял шляпку Ливии, растянулся на земле и сунул голову в промоину. Потом чуть отполз и запустил туда руку, но дна так и не нащупал. Он обнаружил, что стенки промоины идут не вертикально, а почти горизонтально, под легким наклоном. В этот миг он почему-то с железобетонной уверенностью понял, что мальчонка залез в эту яму и не смог выбраться. Он вскочил, опрометью кинулся в дом, вбежал на кухню, открыл холодильник, достал тарелку с анчоусами, вернулся назад, встал на четвереньки и разложил рыбешек вокруг промоины. Тут как раз появился Галло и увидел, как комиссар с перепачканными в земле грудью и руками, надев опять женскую шляпку, сидит на земле и пристально сверлит взглядом яму, по краям которой разложены анчоусы. Галло онемел, все внутри у него опустилось, а в голове пронеслось, что начальник сошел с ума. Что же делать? Вообще-то опасным сумасшедшим советуют подыгрывать. – Красивая вышла яма с анчоусами, – выдохнул он, глядя на нее с восхищенной улыбкой, будто на шедевр современного искусства. Монтальбано властным жестом заставил его умолкнуть. Галло послушно замолчал, побоявшись, что комиссар впадет в буйство. 3 Прошло минут пять, оба сидели не шелохнувшись. Галло словно заразился от Монтальбано и затаив дыхание во все глаза смотрел на облагороженную анчоусами яму. Такое ощущение, что все прочие чувства отключились, осталось одно только зрение. Они не слышали шепота моря, даже одуряющий аромат жасмина, растущего под террасой, тоже куда-то пропал. Потом, когда прошла, казалось, вечность, из ямы вдруг высунулась голова Руджеро. Он глянул на Монтальбано, благодарно мурмявкнул и подхватил первую рыбешку. – Твою мать! – воскликнул Галло, поняв наконец, в чем дело. – Зуб даю, – сказал Монтальбано, вставая, – что мальчишка там, внизу. – Давайте поищем лопату! – предложил Галло. – Не говори ерунды, тут все вот-вот обвалится. – Но что же делать? – Оставайся здесь и следи за котом. А я пойду в машину, свяжусь с Фацио. – Фацио? – Слушаю, комиссар. – Мы с Галло в местечке Пиццо, под Маринади-Монтереале. – Да, знаю такое. – Тут, похоже, мальчишка, сын друзей, свалился в глубокую яму и не может выбраться. – Сейчас выезжаем. – Не надо! Позвони начальнику пожарной части Монтелузы, это для них работа. Скажи ему, что грунт тут рыхлый, пусть захватят чем копать и крепить. И главное – поменьше шума, никаких сирен, чтобы журналисты не пронюхали. Не хватало мне тут сенсации, как в Вермичино. – Мне тоже приехать? – Не нужно. Он вернулся в дом и со стоявшего в гостиной телефона позвонил Ливии на мобильный. – Как там Лаура? – Заснула, ей вкололи успокоительное. Сейчас садимся в машину. Что с Бруно? – Похоже, я выяснил, куда он делся. – О боже! Как это понимать? – Очень просто: он провалился в яму, из которой не смог выбраться. – Но он… жив? – Не знаю, надеюсь, что да. Скоро приедут пожарные. Когда Лауру отпустят, отвези ее к нам в Маринеллу. Не стоит ей тут находиться. Гвидо, если хочет, пусть приезжает. – Ради бога, держи меня в курсе. Он вернулся к Галло, сидевшему все на том же месте. – Что кот? – Слопал все анчоусы и зашел в дом. Вы его не видели? – Нет. Наверное, на кухню пошел, попить. С некоторых пор Монтальбано стал замечать, что слышит чуть хуже прежнего. Вроде бы ничего серьезного, но кристальная острота слуха, сродни кристальной остроте зрения, как бы слегка поблекла. А ведь раньше он слышал, как растет трава! Проклятый возраст! – Как у тебя со слухом? – спросил он Галло. – Отлично, комиссар. – Послушай, может, что услышишь. Галло растянулся на животе, засунул голову в яму. Монтальбано затаил дыхание, чтобы не мешать. Вокруг царила мертвая тишина, недаром дом стоял в уединенном месте. Наконец Галло высунул голову: