– Похоже, я что-то слышал. Он прикрыл руками уши, глубоко вздохнул, отнял руки и снова сунул голову в яму. Всего через минуту высунул ее и с довольным видом повернулся к Монтальбано: – Я слышал, как он плачет. Совершенно точно. Наверное, ушибся, когда падал. Где-то далеко-далеко. Какой глубины эта яма? – Ушибся или нет, по крайней мере, теперь мы знаем, что он жив. Уже хорошо. Тут опять появился Руджеро, сказал «муррмяу», преспокойно юркнул в яму и исчез. – Пошел к нему, – предположил комиссар. Галло было осклабился, но Монтальбано махнул рукой. – Подожди немного. А потом послушай, плачет он еще или нет. Галло так и сделал. Он долго вслушивался, потом сообщил: – Ничего больше не слышу. – Вот видишь? Руджеро пришел, и он успокоился. – И что теперь? – Теперь я пойду на кухню, выпью пива. Тебе принести? – Нет, я лучше фанты попью. Там есть, я видел. Оба чувствовали облегчение, хотя для того, чтобы вытащить мальчишку из ямы, предстояло еще хорошенько помучиться. Монтальбано выцедил не спеша бутылочку пива, потом позвонил Ливии. – Он жив. – И все ей рассказал. Под конец Ливия спросила: – Мне сказать Лауре? – Смотри сама. Вытащить его, думаю, будет не так-то просто, да и пожарные еще не приехали. Лучше пока не говори. Гвидо все еще с вами? – Нет, он отвез нас в Маринеллу, а сам поехал к вам. Что начальник пожарного расчета, состоявшего из шести человек, свое дело знает, было видно сразу. Монтальбано объяснил ему, что, судя по всему, произошло; упомянул про усадку, которую дал дом несколькими днями ранее, и заметил, что, по его ощущениям, дом слегка накренился. Начальник расчета тут же вытащил уровень и отвес, проверил. – Правда ваша. Крен есть. – И принялся за работу. Прежде всего проверил почву вокруг дома какой-то палкой с металлическим наконечником, потом обследовал дом изнутри, задержался в гостиной, чтобы осмотреть трещину, через которую в дом проникли тараканы, наконец вышел. Запустил в промоину конец гибкой металлической рулетки, долго ее разматывал, потом смотал, засунул снова и опять смотал. Пытался определить примерную глубину ямы. Быстро посчитав что-то на бумажке, начальник расчета подвел итог: – Получается такая наклонная плоскость, которая начинается практически под окном гостевого санузла и заканчивается под окном спальни на глубине около трех метров. – Выходит, яма идет вдоль всей этой стороны дома? – уточнил Гвидо. – Именно так, – подтвердил начальник расчета. – И по очень странной траектории. – Чем же она странная? – спросил Монтальбано. – Если яму вымыла дождевая вода, получается, что внизу есть что-то, что не дало ей растечься во все стороны и частично впитаться в почву, утратив таким образом изначальный напор. Вода наткнулась на препятствие, на твердую преграду, которая заставила ее течь по наклонной. – Справитесь? – спросил комиссар. – Действовать придется с крайней осторожностью, – последовал ответ, – потому что грунт вокруг дома сильно отличается от остального. Того и гляди обвалится. – Что значит «сильно отличается»? – удивился Монтальбано. – Идите за мной, – предложил начальник расчета. Он отошел на десяток шагов от дома, Монтальбано и Гвидо пошли за ним. – Посмотрите, какого цвета почва здесь, и посмотрите, как ближе к дому, буквально через три метра, она меняется. Земля, на которой мы стоим, была тут изначально, а то, что светлее и желтее, – это песок, его сюда завезли. – Интересно зачем? – Бог его знает, – пожал плечами начальник расчета. – Может, для контраста, чтобы на его фоне дом эффектней смотрелся. Ага, вот наконец и экскаватор. Прежде чем пустить его в ход, начальник расчета решил снять верхний слой песка над полостью промоины. Трое пожарных, вооружившись лопатами, принялись копать вдоль стены. Землю они сгружали в три тачки, которые их товарищи отвозили шагов на десять и там высыпали. Когда они сняли сантиметров тридцать песка, их ждал сюрприз. Там, где по идее должен был показаться фундамент, начиналась вторая стена, идеально оштукатуренная. Чтобы штукатурка не пострадала от сырости, поверх нее в качестве защитного слоя были наклеены листы толстого полиэтилена. Создавалось впечатление, что дом, тщательно упакованный, продолжается под землей. – Ну-ка, копайте все вместе под окном санузла, – распорядился начальник расчета. Мало-помалу показалась верхняя часть второго окна, расположенного точнехонько под первым. Рамы в нем не было, оконный проем был затянут двойными полиэтиленовыми листами. – Да тут внизу еще одно жилье! – присвистнул Гвидо. Тут-то Монтальбано все понял. – Кончайте копать! – крикнул он. Все остановились и уставились на него с немым вопросом. – Есть у кого-нибудь фонарик? – спросил комиссар. – Сейчас принесу! – откликнулся один из пожарных. – Пробейте полиэтилен в оконном проеме, – продолжал Монтальбано. Хватило двух ударов лопаты. Пожарный принес ему фонарик. – Ждите меня здесь, – распорядился Монтальбано и полез в окно. Поначалу фонарь ему даже не понадобился: проникавшего снаружи света было более чем достаточно. Он стоял посреди небольшого санузла, в точности такого же, как этажом выше, – полностью отделанного, с плиткой на стенах и на полу, душем, умывальником, унитазом и биде. Пока он стоял так, озираясь по сторонам и недоумевая, что бы все это значило, что-то потерлось о его ногу, так что он от неожиданности подскочил на месте. – Муррмяу, – подал голос Руджеро. – А вот и ты, – ответил комиссар. Он включил фонарик и двинулся вслед за котом в соседнюю комнату. Там под тяжестью воды и земли защитная пленка на окне прорвалась, и на полу образовалось болото. Но Бруно был там. Стоял, забившись в угол, с закрытыми глазами и весь дрожал как в лихорадке. На лбу красовалась ссадина. – Бруно, это я, Сальво, – тихонько позвал комиссар. Мальчишка открыл глаза, узнал его и кинулся к нему на шею. Монтальбано обнял его, и Бруно разрыдался. В этот самый миг в комнату вошел Гвидо, не вынесший томительного ожидания. – Ливия? Бруно достали. – Он цел? – На лбу ссадина, но, думаю, ничего серьезного. Гвидо на всякий случай повез его в травмпункт в Монтереале. Скажи Лауре и, если она захочет, отвези ее туда. Я жду вас всех здесь.