Среда, 3 августа 1910 года За завтраком Ленуар сидел у себя в номере и читал статью Le Figaro: «Гонка Фонтенбло – Лион от «Коттен-Дегут» близится к своему завершению. За место победителя продолжают бороться пять команд. С прискорбием вынуждены сообщить, что Хлодвига Дувиля, выступающего за нашу газету, постигла неудача. На этапе Оксер – Дижон у него лопнуло колесо. Это уже не первый раз, когда на важных гонках участники лишаются шансов на победу не по своей вине, а по вине таких производителей шин, как «Мишлен»…» – Мсье Ленуар, мсье Ленуар! Там Гектор отравился… Судя по голосу, в двери ломился Грюа… Ленуар накинул халат и спросил: – Какой еще Гектор? – Мой механик! Я без него не смогу принимать участие в последнем этапе. Помогите! После вчерашнего помутнения рассудка у Дувиля Ленуар уже ничему не удивлялся. Решив, что в халате он помочь ни Гектору, ни Грюа не сможет, сыщик надел свой костюм и спустился в комнату к пилотам. Гектор был жив, но его жизненная энергия утекала в уборную каждые десять минут. Ленуар приказал вызвать к Гектору доктора и принести несколько кувшинов питьевой воды. – Это заговор, мсье Ленуар! – ерошил себе волосы Грюа. – Мне придется телеграфировать Ротшильдам, что наша команда вынуждена пройти дисквалификацию… Но причину они не поймут… И моя карьера пилота будет окончательно загублена… – Что он сегодня ел? – спросил Ленуар. – Гектор, что ты сегодня ел?! – прокричал Грюа. – Бутербро-о-о… Бутерброды… – донеслось из уборной. – Ах да! Он рассказал мне какую-то нелепость про то, как сегодня утром нашел на капоте два бутерброда с колбасой, сыром, нарциссами и запиской от меня, что, мол… Как там было написано, Гектор? – «Нарцисс» ведет к побе-е-е… К победе… Заправься и поедем!» – Чепуха какая-то! Понятно, что наш автомобиль называется «Нарцисс», но это… – Разве вы не знаете, что нарциссы ядовиты? Если в бутербродах, как вы говорите, были цветки нарцисса, нужно теперь ждать, когда организм Гектора полностью очистится от токсинов, – сказал Ленуар. – Бе-е-е… – подтвердил из уборной Гектор. – Выходит, наше участие в гонке окончено… Ленуар встал, поправил галстук и сказал: – Грюа, если вы все-таки хотите закончить гонку, у меня есть одна идея. Только не уверен, что она вам подойдет. Через пятнадцать минут на месте первого пилота в «Нарциссе» сидел Анри Грюа, а на месте второго пилота – мрачный Хлодвиг Дувиль. Вчера он сбил машину конкурента, бросил свою пассию, случайно разбил свой автомобиль и сегодня ему хотелось только одного: стать как можно более ординарным и незаметным человеком. Он сбрил бороду и усы, и в очках второго пилота и комбинезоне его вполне могли спутать с механиком Грюа. С легкой руки Ленуара оба пилота пожали друг другу руки и договорились разделить призовые за победу, если, конечно, она им достанется, пополам. При слове «пополам» Дувиль странно поежился, но договор все-таки был заключен. Когда Ленуар спустился, Дюрок уже вывез «Хризантему» на площадь перед отелем. Сыщик спросил у механика Гельта, проверил ли он днища автомобилей, тот кивнул в ответ. – Дюрок, кто-то саботирует гонку. Вероятно, это Диана де Козе́. Надо остановить сегодняшнее соревнование и разобраться в этой истории до конца, – обратился Ленуар к дяде. – Ты проверил наш автомобиль? Да? Значит, едем! У нас еще никогда не было таких больших шансов на победу! Де Козе́ даже с лучшими английскими шинами «Ганлоп» всегда приходит в конце, потому что боится развивать скорость на виражах. Грюа сменил механика на какого-то медведя, значит, у них по весу выйдет перекос – будет заносить на поворотах. Остаемся только мы с Гельтом, понимаешь? Садись! – Нет! – Садись, Габриэль! – Хорошо, дай мне осмотреть хотя бы колеса… Ленуар быстро обошел автомобиль со всех сторон. С левой стороны все шины были в нетронутом виде. Разве что запыленные. Справа переднее колесо казалось нормальным, а вот заднее… На заднем были… – Ленуар, время! Поехали! Сыщик еще раз посмотрел на колесо, но затем прыгнул на свое место и опустил заводной рычаг «Хризантемы». Сегодня солнце не палило, но кислорода не прибавилось. Небо заволокли свинцовые тучи, и даже у мух не было сил подниматься в воздух и жужжать над бродячими собаками. Сирил Коттен снова вытащил револьвер, и ровно в десять утра раздался выстрел. Начался третий и последний этап гонки. – У нас же есть запасное колесо? – спросил Ленуар у Дюрока. – Два. Я купил две запасные «Подошвы»! Вперед! Первыми, как и предполагалось, выехали Грюа с Дувилем, за ними рванул Гельт. Ленуар с Дюроком шли третьими, наравне с графиней де Козе́. Пока выезжали из города, Ленуар продолжал думать. – Дюрок, что ты только что говорил про шины графини? – А что? Она ездит на шинах марки «Ганлоп», представляешь? Мы на французских «Подошвах», а она, французская графиня, – на английских! Вот поэтому постоянно и приходит в последних рядах. – Это не она! – Она! Говорю же тебе, она ездит на английских шинах! – Это не она саботирует гонку! У нас у всех одинаковые конструкции автомобилей, верно? – Верно. – Мы едем на «Мишлене», Грюа – тоже на «Мишлене», Рабье и Дувиль, и даже Рошар – что нас всех объединяет? Мы все едем на шинах «Мишлен»! Графиня едет на «Ганлоп», но приезжает позже остальных. И только один участник едет примерно с такой же скоростью, что и мы! Только не на «Мишлене», а на немецких шинах «Континенталь»! Дюрок растерянно посмотрел на Ленуара и спросил: – И что это значит? – Это значит, что нам нужно срочно поменять шину на заднем колесе, иначе мы сегодня угодим в аварию! – В какую аварию? – В такую, из которой Рошар вышел со сломанной рукой, Рабье – со сломанной машиной, а Дувиль – с покалеченной психикой!.. От Грюа хотели освободиться, отравив его механика. А от нас – повредив нашу «Подошву», – сказал сыщик и быстро свернул на обочину дороги. – Останавливаемся! – Но мы же так совсем отстанем! Что у тебя в голове? – запричитал Дюрок. Ленуар вышел из «Хризантемы» и еще раз внимательно осмотрел заднее правое колесо машины. Теперь он отчетливо увидел на нем тени от ровного ряда царапин. – Меняем колесо! – крикнул Ленуар дяде и, не теряя ни минуты, приступил к работе. До финиша оставалось десять километров. Четыре машины неслись вперед со скоростью отчаянных жокеев. На обочине собрались зрители. Итог третьего, решающего этапа до сих пор оставался неизвестным. Как и ожидалось, разница в весе между Грюа и здоровым Дувилем сказалась на скорости «Нарцисса»: теперь они сражались за третье место с Дианой де Козе́. Диану было не узнать. Она словно преобразилась. Как настоящая охотница, графиня стремительно преследовала свою добычу, оставляя за собой клубы дорожной пыли. Тучи над Лионом сошлись в одно грозное пятно, готовое в любой момент залить собой город. Ленуар выжимал из «Хризантемы» почти семьдесят пять километров в час и думал только о своей цели: Герман Гельт! Нет, сегодня у него не получится провести агента парижской префектуры полиции! Сегодня победит «Хризантема»! На повороте автомобиль подпрыгнул на колдобине вправо, и Ленуар с остервенением крикнул: – Влево! – И Дюрок с силой откинулся влево, чтобы машина быстрее приземлилась на все четыре колеса. До Гельта оставалось пятьдесят метров. До финиша – три километра. Все решалось на подъезде к городу. Сейчас. На повороте Ленуар резко вывернул руль влево. Зрители шарахнулись в сторону. Гельт что-то заорал, но Ленуар его не слышал. Сейчас! «Хризантема» меткой стрелой пролетела мимо «Меркурия», чуть не задев его колес. – Вправо! – скомандовал Ленуар, и Дюрок вынес верхнюю часть своего тела вправо. Автомобиль взвизгнул, но не перевернулся. Через минуту «Хризантема» вылетела на площадь дю Башю и порвала финишную ленту первой. Гельт финишировал вторым. Публика взорвалась. Дюрок закричал: – Шинам «Мишлен» препятствия нипочем! Третьей на площадь выехала графиня. Ее победа над Грюа и Дувилем вызвала бурную реакцию у всех репортеров. Еще бы! Мадам смогла дойти до финиша, обойдя всех главных фаворитов гонки! Ленуар подошел к Сирилу Коттену и публично попросил дисквалифицировать Германа Гельта. Толпившиеся вокруг графини журналисты учуяли запах нового скандала и повернулись теперь к организатору гонки. Коттен растерянно смотрел на Ленуара. Последний дождался тишины и громко сказал: – Я обвиняю Германа Гельта в саботаже гонки «Коттен-Дегут» и прошу дисквалифицировать его за преступные намерения, которые могли стоить жизни нескольким участникам этой гонки! Гельт продолжал сидеть в своем автомобиле, не снимая очков пилота. Коттен натужно улыбнулся и, обращаясь больше к журналистам, чем к Ленуару, сказал: – Объяснитесь, мсье! – Герман Гельт – банкир, который инвестировал все свои деньги в производство немецких шин «Континенталь» на территории Франции. Посмотрите, почти все участники проходили гонку на «Подошвах» «Мишлен». Зная, что шины «Ганлоп» не могут сравниться по качеству с «Континенталь», Гельт с самого начала поставил перед собой цель выиграть гонку, подорвав репутацию именно французской компании. При условии, что все автомобили одинакового производства, значение имеют две вещи: кто пилотирует автомобиль и на каких шинах он едет. С Рошаром удалось разобраться сразу: Гельт сбил на его машине механизм управления передними колесами. – Но как вы можете утверждать, что это сделал именно Герман Гельт, а не другие конкуренты Рошара? – спросил репортер газеты «Жизнь на открытом воздухе». – Система управления была сбита камнем с левой стороны. А из всех участников только Гельт – левша. Если бы сбивал его механик или кто-то из нас, мы бы били перекладину с правой стороны. Избавившись от главного конкурента, Гельт перешел к своей основной задаче – подрыву репутации шин «Мишлен». – У вас есть доказательства? – спросил журналист.