Часть 18 из 46 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кабинет они покинули спустя несколько часов, полных страшных открытий, тяжёлых споров, мрачных размышлений и сложных решений.
— Приглашаю тебя на ритуал Воззвания к Космосу, — произнесла Анна, пропуская вперёд двух присутствовавших при разговоре адептов. — Тебе будет полезно.
— Знаешь, каждый раз после того, как мне говорят эту фразу, я попадаю в какой-нибудь переплёт, — проворчала Мария. — Соглашаюсь исключительно из уважения к тебе.
— Я не пойду с вами, — отказался забинтованный. — Я уже иду на поправку, но мне нужен покой.
Спустившись с лестницы, Мария лицом к лицу столкнулась с высоченным хористом. На лунно-бледном вытянутом лице зловеще блестели двумя сапфирами тёмно-синие глаза без зрачков и белка. Долговязый и гибкий, как червяк, он вызывал невольное отвращение. Ненавидяще зыркнув на охотницу, хорист приоткрыл большой рот, полный чёрных зубов, будто вознамерившись укусить, но сдержался и скрылся за толстой дубовой дверью слева.
* * *
Дворик наполнился адептами Хора. Белые тени опускались на землю среди запорошенных снегом сухих подсолнухов. Лоуренс, единственное тёмное пятно среди алебастровых призраков, воздел руки в странном жесте и поднял взгляд к небесам. Жест выглядел следующим образом: одна рука поднималась прямо вверх, а другая — в сторону под прямым углом к первой. В результате получалось, что руки образуют прямоугольный треугольник.
Глава Церкви, высокий мужчина в роскошных чёрных одеждах, выглядел равным древним королям. Его безупречно правильное лицо излучало уверенность и силу. В умных серых глазах горело тайное пламя.
Стоявший на балконе адепт что есть силы дунул в длинную серебряную трубу. Раздался протяжный тоскливый вой.
Адепты Хора, повторив движение своего лидера, запели гимн на высоком наречии, чуть погодя перейдя на неизвестный Марии птумерианский. Высокопарные слова о возвышении через поглощение благой крови сменились потоком чуждых уху человека звуков.
Sanguine sancte…
Яаар'на шха, фитал'на рлхаа…[14]
Девушка зябко поёжилась, и не холод стал причиной. Повеяло чем-то древним, давно забытым, но дерзко вызванным из пучины минувших тысячелетий. Потянуло жуткой космической стужей. Головки мёртвых подсолнухов тревожно заколыхались.
Потемнело. Подняв глаза к небу, Мария увидела, что облачная хмарь рассеялась, обратившись чернотой, сверкающей холодными огоньками звёзд.
— Но сейчас же день, — ошеломлённо пробормотала охотница, наблюдая невозможную метаморфозу.
Spatium, magna, veterum…
Яаар'на шха, рнама, у айиплум…[15]
Мария увидела, что от церковников исходит едва заметное сияние. Теперь адепты сами казались белыми звёздами на фоне сгущающейся тьмы. Налетел порыв ветра. Подсолнухи пали ниц. Песня набирала громкость, словно песню Хора подхватывали сотни новых голосов.
Происходящее находилось далеко за пределами понимания охотницы. Но у Марии родилось неожиданное чувство, что суть действий Хора теперь доступна и для её разума — достаточно лишь прислушаться.
Чёрные небеса разразились дождём лазурных искр. По стенам святилища бегали слепящие белые огни. Слёзы небес.
Яаар'на шха…
Мария ощутила, что с огромной скоростью летит сквозь пустоту. Мимо проносились безымянные звёзды и космические облака. Куда ведёт этот путь?
Вселенная развернулась, словно веер. Взгляду открылись миры и измерения, вовсе неописуемые для бедного человеческого языка. Звенящие многомерные спирали скручивались и разворачивались. Клубились разноцветные туманы. Пульсировали пузыри, заполненные таинственной жизнью. Путь к корням Вселенной продолжался.
Увиденная бесконечность оказалась лишь малой точкой в другой, куда более великой. У Марии возникло чувство, что сейчас ей откроются конечные истины, придут ответы на все вопросы, что разумные существа задавали с рождения первых звёзд и зададут до угасания последнего светила во Вселенной. Но вместо откровения за последним пределом ждала слепая тьма и хаос.
Задрожав, Лоуренс упал на колени.
— Вернись, наш путеводный огонь! — возопил он.
На святилище пала непроглядная чёрная мгла, прорезаемая багровыми сполохами. Охотнице казалось, что сейчас её разорвёт на куски. В ушах зазвенело. Девушка попыталась побежать, но у неё не было ног, да и бежать оказалось некуда и не по чему: зловещий танец теней поглотил всё. Воцарилась тьма, едва рассеиваемая злыми красными огоньками.
Дернувшись, она поняла, что плывёт по тёмному морю под густыми лиловыми облаками. Сверху презрительно смотрела гигантская красная луна.
— В ночи ничего не видно! Лоуренс, спаси меня! — с мольбой запричитал чей-то голос, до боли знакомый, но не узнанный.
Видение исчезло, снова оставив Марию во мраке. Из пустоты доносились плач и истошные вопли. Призвав на помощь всю свою волю, охотница вынырнула из хищной трясины кошмаров.
Сквозь серые облака по-прежнему светило солнце. Подсолнухи печально таращились на людей своими высохшими глазами. Адепты Хора медленно приходили в себя. Анна сидела, тяжело привалившись к стене. Лоуренс лежал лицом вниз, обхватив руками голову.
Собрав себя с пола, Мария подошла к перепуганной Анне.
— Тебе нужна помощь? Я могу помочь? — участливо спросила охотница. — Что произошло?
— Нет, я в порядке, — дрожащим голосом произнесла хористка. — Там, снаружи, мы не можем найти ничего, кроме мрака и ужаса. Я верила, что иду к истине и могуществу, но сейчас начинаю опасаться, что ищу свою погибель. Прости меня, Мария…
— Нам не хватает глаз, — прошелестел Лоуренс, подойдя к ним шатающейся походкой. — Мы не видим света и гармонии, потому что наши глаза на это не способны. Нам нужны новые глаза…
Никчёмный союзник
Мастерская Германа располагалась на краю глубокого ущелья, что на окраине Соборного округа. Единственный путь сюда лежал через запутанные коридоры одной из башен. Мало кто знал дорогу сюда. Даже прошедший по ней неоднократно мог немало поплутать, прежде чем добраться до Мастерской. Охотникам, не считая Германа, не слишком нравилось местоположение их Мастерской.
Человек, всё-таки отыскавший дорогу к Мастерской, оказывался в уютном саду с извилистыми дорожками и раскидистыми деревьями. В дальнем конце сада ютился скромный двухэтажный домик с изящной башенкой. Здесь охотники Германа собирались для совета, ремонта снаряжения и отдыха.
Единственный этаж дома занимала длинная комната, заставленная столами с инструментами, старинными книжными шкафами и загадочными, окованными железом сундуками. С улицы вело три входа: две двери и высокое, от пола до потолка, окно. На гостей печально смотрела искусно выполненная статуя девушки, облокотившейся на надгробие.
Над домом нависал старый, изъеденный жуками марламн. Как-то раз Мария и Валентайн пошутили над Германом, спрятав на дереве его шляпу. Старый охотник был ужасно зол…
Герман любил ходить по запутанным дорожкам вокруг своей Мастерской, размышляя о грядущем и вспоминая о былом. Иногда при этом он тихо напевал себе под нос. В такие моменты старого охотника старались не беспокоить. Правда, иногда он звал Марию и тогда они бродили вместе. Девушка внимательно выслушивала не всегда понятные рассуждения командира.
Отношение старого охотника к своей ученице выглядело достаточно странным. С одной стороны, он всегда уделял ей больше внимания, чем любому другому из своих подчинённых и доверял ей мысли, которые не высказывал больше ни перед кем. Когда Мария только училась охотничьему делу, он требовал с неё больше, чем с остальных новобранцев, объясняя тем, что считает её очень способной и не хочет, чтобы та пострадала из-за недостаточного уровня подготовки. С другой стороны, Герман подчёркнуто соблюдал дистанцию. Оставаясь наедине с Марией, он до неловкости старательно избегал прикосновений. Нечаянно коснувшись её руки во время беседы, он мог потом долго извиняться.
Герман был старше Марии более чем на двадцать лет. Когда она только поступила в Бюргенверт, он уже являлся одним из первооткрывателей гробниц Птумеру и уважаемым в городе человеком. Девушка долго считала, что старый охотник испытывает к ней исключительно отцовские чувства, но позже стала подозревать иное. Она восхищалась Германом и любила его как друга и учителя. Возможно, она согласилась бы и на большее; но командир не хотел открывать ученице свои чувства, даже если таковые имели место.
Мария знала, что Герман уже был женат. Его первая жена, Глория, умерла много лет назад от холеры. Тогда Бюргенверт только начинал свои исследования, и ещё не существовало чудодейственных лекарств, способных излечить холеру за один день и навсегда защитить человека от неё. Детей пара завести не успела. Охотница видела портрет Глории. Невысокая, смуглая и темноволосая, та являлась полной противоположностью Марии. Герман только раз упомянул о жене при ученице. Тогда, в ещё более-менее спокойные времена, когда случаи обращения оставались единичными и основная угроза исходила из старых подземелий, одним прекрасным вечером они шли по Центральному Ярнаму. Мария засмотрелась на растущие на чьём-то балконе цветы. Охотник спросил, какие цветы она любит. Та ответила, что ей милы все, но более всего розы и подсолнухи. Герман улыбнулся и рассказал, что его покойная жена тоже обожала эти так непохожие друг на друга растения.
* * *
Перед лестницей в сад Валлар галантно пропустил Марию вперёд. Оказавшись среди голых деревьев и присыпанных снегом дорожек, девушка лицом к лицу встретилась с Валентайном. Охотник выглядел ужасно. На дикие воспалённые глаза падали растрёпанные грязные волосы. Пробурчав нечто нечленораздельное, тот попятился и, резко развернувшись, зашагал к дому.
— Валентайн! — сурово окликнул его Валлар. Ответа не последовало.
— Бедняге нужен отдых и наблюдение врачей, — тревожно заметила Мария. — Я уже говорила ему, что…
— Валентайн! — грозно повторил Валлар.
Охотник проигнорировал окрик.
— Вот что получается, когда великая сила соприкасается со слабой волей и неотточенным разумом, — печально произнёс Валлар. — Валентайн пошёл в разнос после того, как одолел в лабиринтах пробуждённого от вековечного сна безумного птумерианского старейшину и испил его крови.
— Я думаю, всё началось ещё раньше, — раздался сзади вкрадчивый голос. — Он из тех, кто быстро влюбляется в кровь.
Обернувшись, Мария к своему великому удивлению заметила Эрика. Тот учтиво поприветствовал охотников.
— Я рада видеть тебя, сэр Эрик, — сказала охотница.
— Я тоже рад видеть вас обоих, — кивнул аристократ. — Вы оба знаете о печальном происшествии в лабиринте, когда нехорошие люди решили погубить одного хорошего человека руками других хороших людей. У меня появились отличные зацепки в деле об этом злодеянии. Мы можем навестить свидетеля и попробовать раскрыть соучастника.
— Займёмся этим немедленно, — предложила Мария. — Эта ночь обещает стать легче предыдущей, и, кроме того, я направлена на другое задание. Не знаю, что меня ждёт, и поэтому я хочу рассчитаться с долгами.
— Мне нравится твой настрой, — одобрительно кивнул Валлар. — Считай меня в деле. Только сначала нужно согласовать всё с Германом.
— Чего мы ждём? — нетерпеливо нахмурился Эрик.
Перед домом Гисберт наблюдал за тем, как Люциус отчитывает Валентайна. Провинившийся стоял вполоборота, яростно сжав кулаки и набычившись.
— Мы с Генриеттой надеялись на твою помощь, но ты предпочёл забыть о своём обещании, — негодовал Люциус. — Ты подводишь своих товарищей, и в последнее время делаешь это систематически. Каким бы умелым бойцом ты не был, тебе всё равно нужно не забывать о других. Что с тобой?
— Ничего! — отрезал Валентайн, и, обернувшись, увидел Марию. Почувствовав себя окружённым, он ещё больше рассвирепел и, грубо оттолкнув Гисберта, ушёл прочь от дома.
Услышав шум, Герман выглянул из двери. Оглядев присутствующих, лидер охотников остановил взор на Валларе и Марии.
— Валентайн упорно старается сойти с ума и покрыться шерстью! — объяснил Валлар.