Повинуясь беззвучному приказу, шипастые кандалы окутались ярким пламенем. Не выдержав жара, металл потёк. Освободившись, Марии с огромным трудом удалось укротить неистовое пламя. Едва не сгорев, она погасила жёлто-белые языки и укуталась в дымную мантию. Переведя дух, девушка осмотрела остальные алтари. Девять жертв непонятного ритуала давно умерли. Десятый оказался жив. Найдя ключ на пустом, забрызганном кровью столе неподалёку от выхода, Мария освободила страдальца. Присмотревшись, она поняла, что неизвестный является птумерианцем и облачён в жреческие одеяния. Хотя тот на удивление быстро пришёл в себя, поговорить не удалось: охотница не знала древнего языка. С большим трудом удалось объясниться при помощи куска обугленной деревянной колодки, рисуя на стене. Передавая обгоревшую деревяшку, охотница и птумерианец смогли вкратце рассказать друг другу историю своих злоключений. По ходу дела выработалась система обозначений: например, если один из собеседников понимал рисунок другого, то изображал рядом открытый глаз. В обратном случае рисовался закрытый глаз. Давным-давно цивилизация птумерианцев вышла на связь с могущественными существами, которых в Ярнаме назвали Великими. Часть встреченных Великих скрывалась в исполинских гробницах, расположенных в глубочайших пещерах и в тёмных морских впадинах. Другие скрывались в иных измерениях и далёком космосе. Птумерианцы выстроили огромные города-храмы вокруг гробниц и поклонились тем, кого признали своими богами. Использовав высшие достижения своей науки, они оживили многих спящих Великих. В ответ те поделились частью своих знаний и сил. Мария знала, что существует множество видов Великих. Благодаря этому она поняла, что птумерианец рассказал о дальнейших событиях. Оказалось, что на многих из новых птумерианских богов лежит проклятие: при всём своём могуществе Они не могли влиять на ту реальность, в которой жили птумерианцы и люди, как того желали. Чтобы добиться ещё большего расположения своих богов, жрецы Великих заключили договор, названный Кровавым контрактом. Великие делились с птумерианскими жрецами своей сверхъестественной силой, давая им пить свою кровь. Так высокопоставленные птумерианцы могуществом, а отчасти и обликом уподобились своим идолам. Постепенно жрецы захватили власть в обществе, превратив Птумеру в жестокую теократию. Но за такие дары приходилось платить. Глава культа — верховная жрица — должна была заключить брак с Великим и родить ребёнка. Колоссальную разницу между человекоподобными птумерианцами и Великими, препятствующую появлению общего потомства, удалось преодолеть не сразу: понадобились десятилетия изысканий. Но в один судьбоносный день жрица зачала. Противоестественное соединение науки и могущества Великих дало плоды. Порождённый нечестивым союзом птумерианки и инопланетного божества, ребёнок стал проводником Их воли в мир. С тех пор в жреческих кругах каждые десять лет выбирали нескольких женщин, что должны были родить детей от Великих. Избранные считали свою роль великой честью. После рождения детей-полукровок они нередко вставали во главе городов-храмов или занимали иные важные посты. Сначала птумерианский народ думал, что вступил в золотой век. Благодаря крови Великих стало возможным почти неограниченное совершенствование тела и разума. Жрецы начали наивно считать, что боги озабочены их благом и исполнением их желаний. Но Великие рассматривали птумерианцев лишь как средство достижения собственных целей. Со временем проявились побочные эффекты. Сила, дарованная жрецам, выедала их изнутри при частом использовании. Многие мудрецы со временем обратились в пустые оболочки, безумные тени самих себя, смертельно опасные для своих сородичей. Но это стало лишь началом. Один из найденных Великих в силу своей природы обладал огромной властью над бессознательной составляющей разума птумерианцев и людей. Более всех остальных жаждал он менять мир. Кровь всех смертных существ была испорчена его влиянием задолго до рождения разума на планете. Птумерианцы дали ему волю, смешивая свою кровь с кровью Великих. Началась Чума Зверя. Жрецы молили своих богов о помощи, но ответом стало молчание. Возникло народное движение, направленное против культа Великих и детей-полукровок. Лидеры движения утверждали, что жрецы позволили полукровкам принести расу Птумеру в жертву Великим. Говорили, что во всём виновата тогдашняя верховная жрица — женщина по имени Ярнам. Тогда она уже носила ребёнка от одного из Них. Восставшие, что взяли город-храм штурмом, убили её, выстрелив в живот и отрезав голову. Чуму Зверя остановить не удалось. Цивилизация рухнула. Однако почти все полукровки погибли от рук восставших, и планы желавших власти над родной для птумерианцев действительностью Великих пошли прахом. Один из городов-храмов пережил цивилизацию Птумеру на тысячу лет благодаря союзу с людьми и осторожному обращению с кровью. Но проклятие настигло и их. Последние из птумерианцев, обладавшие крохами дарованной Великими силы, принесли себя в жертву и провели ритуал, чтобы навеки запечатать Чуму Зверя в мире кошмаров. К тому моменту они знали о своём враге достаточно. Выжившие покинули погибший город, разбрелись по миру и со временем полностью смешались с людьми. Воспоминания о пожертвовавших жизнью птумерианцах запечатлелись в кошмаре. Собеседник Марии являлся не более чем воспоминанием о давно умершем жителе древнего города. Знание о ритуале хранил Хозяин Кошмара — живое воспоминание о последнем из полукровок. Хранил в своей призрачной крови. * * * Место, в котором оказалась Мария, очень сильно напоминало подземные лабиринты Птумеру, в которых она бывала много раз. Разве что сырости меньше. Кое-где, после длинных подъёмов, охотница встречала окна. За ними до горизонта простиралась бесплодная пустыня. Камни и песок под беззвёздным небом. Только луна в вышине, неправдоподобно огромная и болезненно-яркая. Охотничье чутьё безошибочно вело к цели. По дороге несколько раз встречались уродливые твари — воспоминания о птумерианцах, обратившихся чудовищами. Пройдя запутанный путь по залитым кровью залам и галереям погибшего города, Мария добралась до огромного храма. Он располагался на поверхности. По обеим сторонам занесённой песком аллеи возвышались зловещие статуи. В одной из них охотница узнала Амигдалу. Створки огромных ворот храма из тёмного металла испещряли священные письмена. Из узких окон-бойниц лился мертвенный зеленоватый свет. За огромным куполом в чёрное небо втыкались четыре высоких башни. Налетел страшный ветер. Видимость упала. Поднятый могучим вихрем песок лез в глаза, рот и уши, сбивая дыхание и ослепляя. Аллею моментально занесло, и правильное направление удавалось сохранять лишь по памяти. Превозмогая неожиданную ярость пустыни, Мария добралась до ступеней храма и поднялась к воротам. Ветер усиливался с каждым шагом девушки по направлению к входу. Мелкие песчинки залетали даже под воротник, которым охотница закрыла лицо. В шорохе песка слышалось шипение тысяч змей, а сквозь вой ветра доносился булькающий хохот. Отчаянным усилием приоткрыв одну из створок ворот, Мария протиснулась внутрь. Храм освещался сотнями зеленовато-голубых светильников. По базальтовым плитам пола бежала тонкая резьба, изображающая космические облака и звёздные семейства. Внутренняя сторона купола повторяла изображённое внизу. По периметру корчились уродливые статуи, изображающие изменённых влиянием крови Великих птумерианских старейшин. На возвышении в центре храма спиной к входу стояло существо в длинных красных одеждах. Существо — потому что человека или птумерианца оно напоминало мало. Конусообразная голова твари, лишённая глаз, носа и рта, усеянная щупальцами-присосками, заканчивалась тонким острым шипом. Из рукавов торчали утыканные иглами культи. От существа шёл протяжный, заунывный звук, созвучный доносящемуся снаружи вою песчаной бури. Звук сам собой сложился в слова. Каким-то непостижимым образом твари удалось облечь свои мысли в понятную Марии форму, хотя ни одного общего языка у них найтись не могло! — Не думай, что получишь здесь желаемое, дочь предателей, — уловила охотница чужую мысль. — Я спасал Лоран не для того, чтобы твои предки-трусы позорно бежали. — Имеет ли это значение сейчас, когда Лоран давно занесён песками, но та же беда угрожает другому городу? — сохраняя хладнокровие, решила попытаться поговорить Мария. — Время не имеет значения. Здесь оно не властно. А предательство забыть нельзя, — обратился словами свист. — Вне явного мира мы могли бы возродить былое величие Птумеру. Кошмар, полный чудовищ, питал бы нашу силу. Но твои предки предпочли смертную долю упоению вечного кровавого пира. Ритуал, заключивший силу Красной Луны в кошмар, являлся последним шансом на обретение истинного величия! Ограниченные недоумки видели в нём лишь возможность спасения многих через жертву немногими. Твои предки бросили меня, отказавшись погрузиться в глубины моего сна! Трусливо сбежали! Бросили умирать и усыхать в одиночестве, среди этих голодных песков! Так что убирайся! — Расскажи мне о ритуале, и я немедленно покину тебя, — не оставила попыток договориться охотница. — Или дай каплю своей крови. Я знаю её тайный язык. — Ты так же глупа, как и твои прапрадеды! — заскрипели злые слова. Хозяин кошмара воздел уродливые конечности к потолку и протяжно завыл. Через приоткрытую дверь в храм ворвался песчаный вихрь, закруживший вокруг древнего жреца. Заискрили слепяще-фиолетовые разряды молний. Мария, повинуясь интуиции, отбежала к стене и спряталась в нише за одной из статуй. Вихрь терзал храм. Песок стачивал базальт. Непрерывно вспыхивающие разряды разбивали статуи и светильники. Вскоре ветер ослаб. Взгляду осторожно выглянувшей из укрытия охотницы предстало зрелище разорённого храма и обессилившего жреца. Понимая, что нельзя упускать такую возможность и в то же время опасаясь ловушки, Мария ринулась в атаку и чуть было не поплатилась за это, когда хранитель кошмара проткнул головным шипом свою мерзкую культю и исторг внушительный фонтан крови, вспыхнувшей всеиспепеляющим пламенем. Чудом увернувшись, охотница отступила. Ей вспомнилась схватка с братом Джоулом в подземелье: тот тоже полагался на сверхъестественные силы и проиграл, дав себя измотать. В этот раз противник куда сильнее, но она справится, сказала себе Мария. Охотница чувствовала страх врага. Жрец боялся подпускать её ближе, и на этом можно сыграть, поняла девушка. Двигаясь вокруг центрального постамента, Мария вынуждала жреца наносить себе всё новые раны и тратить силы на попытки сжечь её и поразить электрическими разрядами. Пару раз она не успевала уйти с линии огня и получала болезненные ожоги. Отбежав назад и вновь укрывшись в нише, охотница переждала новый песчаный вихрь. На этот раз стихия отступила быстрее. То ли хозяин кошмара понял бесполезность затеи, то ли враг уже начал выдыхаться. Забулькав, жрец встал на колени. Из его туловища выдвинулись длинные окровавленные шипы, разорвав одежду. Один шип проткнул правую конечность. Дёрнувшись, урод освободил культю. На шипе остался внушительный кусок мяса. На пол полилась кровь, обращаясь ядовитым туманом. Вскочив, хранитель кошмара бросился на Марию, окутанный удушающим облаком. Воспламенив клинок, охотница заставила пламя вырасти и прыгнуть вперёд, подобно голодному тигру. Огонь встретился с облаком, выжег яд и опалил мерзостное создание. Из-за огромных шипов на теле противника Мария не могла подойти достаточно близко, чтобы нанести смертельный удар лезвием Ракуйо. Враг яростно наступал, надеясь насадить охотницу на шипы. Девушке удавалось достать жреца лишь кончиком лезвия, что приводило его лишь в ещё большую ярость. Окончательно потеряв самообладание, враг полез через кучу обломков разбитых скульптур, не разбирая дороги. И, споткнувшись об обломок статуи, хозяин кошмара повалился на пол, сломав несколько шипов. Подскочив к растерянному врагу, Мария нанесла серию бешеных ударов по верхней части его туловища, надеясь отрубить уродливую голову. Пролившаяся кровь вспыхнула яростным пламенем и подняла в храме шторм, не уступавший по силе предыдущим. Отчаянным усилием воли охотница заставила разбушевавшееся пламя жечь своего врага. Приняв на себя удар молний и песка, Мария провалилась в полную свиста ветра темноту, где визжало и причитало умирающее воспоминание об отвратительном порождении противоестественного союза Великого и птумерианской жрицы. Лишь ценой невероятного напряжения девушке удалось сохранить рассудок в этот момент. Из последних сил дотянувшись до обожжённого тела, охотница прикоснулась к тайне совершённого в незапамятные времена ритуала. И, покинув кошмар, погрузилась в самый обычный сон. * * * — Лоуренс следит за нами, — Миколаш, сгорбившись, мерил шагами келью. — Нашу работу саботируют! — Каковы ваши распоряжения? — бесстрастно поинтересовался жуткий громила в балахоне. — Найдите и заприте всех подозреваемых, — повелел сновидец. — Нельзя позволить кому-либо помешать нам завершить цикл Менсиса! — Этих тоже? — спросил облачённый в балахон, указав на кресла. В креслах сидели два человека с клетками на головах: мужчина могучего телосложения и высокая светловолосая женщина. Оба пугали смертельной бледностью. Лицо женщины искажала судорога боли. — Да, этих тоже, — кивнул Миколаш. — И не забудьте разыскать проныру из Бюргенверта! Я не удивлюсь, если он играет ключевую роль в плане Лоуренса! Время ушло Проснулась Мария от холода. Придя в себя, она обнаружила, что лежит на подстилке из холщового мешка и сена. Из пола торчали металлические штыри решётки. Единственным источником света являлась тусклая керосиновая лампа, прикреплённая к стене. Её дрожащий огонёк давал алый отблеск на металлические прутья. Окна отсутствовали. Посмотрев на себя, девушка увидела, что одета в мешковатую рубаху и рваные штаны. Вся одежда пропала, включая нижнее бельё — нынешнее одеяние было напялено на голое тело. Скрипнув зубами от унижения, охотница попыталась воскресить в памяти последние события. Что это за место и как она сюда попала? Мария помнила только кельи сновидческой обители. Образы кошмара поднимались из омута памяти с трудом, будто полный проклятых сокровищ сундук. Отчётливо вспоминались лишь ощущение ужасной боли и отчаяния, за которыми последовала холодная отрешённость, порождённая пониманием некой страшной истины. И ощущение могущества. Непохожее на пьянящее чувство силы, как от глотка крови. Не жадное упоение. Но сейчас всё ушло. Возможно, она сможет вернуть забытое — долгим упорным трудом. Но стоит ли? Проснулась долго дремавшая жажда крови. Отчаянно захотелось впитать в себя хоть капельку этой липкой солоноватой жидкости. Закружилась голова. Крови хотелось так сильно, что у девушки даже запершило в горле. Зверь пытался взять реванш. Но кровопийца быстро сдался и бежал, испуганно поджав хвост. В Марии появилось что-то, что ему очень не нравилось. Нынешнее местопребывание — темница, решила она глядя на внушительные прутья решётки. Предательство? В воздухе висел кислый запах мочи. Точно темница, подумала она. Сзади доносились вздохи и сухой кашель. Поднявшись с матраса, Мария осмотрелась по сторонам и к своему удивлению заметила знакомое лицо. — Здравствуй, Мария, — обрадовался её пробуждению Ян Горак из Бюргенверта, одетый в такое же тряпьё, как и она, только ещё и покрытое засохшими пятнами крови. — Мне жаль, что мы встретились при столь нелепых и удручающих обстоятельствах. Ты в порядке? Когда тебя принесли, ты была как неживая. — Ян! Как ты здесь оказался? Где мы? — поражённо промямлила девушка. — Как я? Бывало и лучше. Помещение, в котором им не посчастливилось попасть, содержало шесть клеток, объединённых в два блока по три клетки. Клетки имели общие стены и запирались на большие навесные замки. В соседней клетке Мария заметила Валлара. Охотник без движения лежал на матрасе. Их с Яном клетка располагалась посередине. В другой крайней сидела обнажённая молодая женщина, тихо всхлипывающая и дрожащая от холода. Сосед Валлара — невысокий толстячок с бородавкой на носу — сидел, уставившись в одну точку и монотонно бормоча какую-то молитву. — Мы в Яаар'гуле. Я пришёл сюда в надежде раздобыть образец редкой крови, но у Миколаша и его дружков обострение параноидального психоза. Они думают, что все хотят саботировать ритуал Менсиса, — развёл руками Ян. — На подписанное Анной разрешение даже смотреть не захотели. Видела бледных громил в балахонах? Стоило мне зазеваться, как они скрутили меня и бросили сюда. Позже пришёл Миколаш и обвинил меня во всех грехах. — Я прибыла сюда с другим охотником, — Мария указала на неподвижно лежащего Валлара и подошла к решётке. Дотянувшись сквозь прутья, она безуспешно попыталась привести охотника в чувство. — Мы согласились присоединиться к ритуалу, чтобы найти источник проклятия Зверя во снах. — У вас получилось? — взволнованным шёпотом спросил Ян. — Надеюсь, твой друг скоро придёт в себя. — Мне удалось лишь найти несколько зацепок, — покачала головой Мария. — Мне нужно время, чтобы разобраться. Ей показалось, что от этих слов померк и без того тусклый свет керосиновой лампы. — Время, — горько прошептал учёный и яростно мотнул головой: — Мария, мы что-нибудь придумаем. Но сначала надо выбраться. Уверен, вместе мы найдём способ освободиться. — Может, они нас просто отпустят? — предположила Мария. — Мы всё-таки не какие-нибудь бродяги. Хотя, если Миколаш позволяет себе такое, значит он окончательно лишился рассудка, а Церковь и Корона потеряли власть над городом. — Надо выбираться, — твёрдо повторил Ян. — В Ярнаме что-то назревает. Везде беспорядок. — Я не умею открывать запертые двери голыми руками, — вздохнула Мария. — Надо проявить сообразительность и смекалку, — дал бесполезный совет учёный. — Эх, что случилось с великим сновидцем? — У него вроде родственник умер недавно, во время ритуала, — выдвинула версию охотница, умолчав о тошнотворных подробностях. — Родственник? Он считает родственниками всех, чью кровь ему переливали, — усмехнулся Ян.