Услышав тихое хлюпанье, охотница кинулась в сторону, но немного опоздала. Слизень не обхватил голову, но прочно зацепился за плечо, руку и бок. В кожу девушки впились острые иглы. Вскрикнув, Мария ринулась прямо на смертоносное колесо, погрузив чёрного слизня в облако кровавого тумана. Сбросив останки мёртвой твари, охотница замахнулась клинком. Ожидая удара, церковник закрылся колесом и отпрыгнул в сторону. Уловка сработала. Привычно увернувшись, Джоул попал под отложенный удар. Но враг охотницы оказался очень умелым бойцом, и лезвие скользнуло по колесу, достав Джоула лишь самым кончиком. Подбежал Вейс и попытался рубануть Марию саблей. Поднырнув под удар, охотница со всей силы ударила солдата по затылку рукояткой меча. Солдат обмяк и повалился в грязь. Минутная победа над терзающей разум жаждой крови воодушевила девушку и окончательно вернула ей самообладание. Опасаясь попасть по Вейсу, Джоул подался к колонне, быстро увеличив дистанцию. — Я слышу твой шёпот, Великий Идон, — лихорадочно забормотал охотник. — Чистая, святая кровь, укажи мне! Идон, приди! Лицо её противника исказила уродливая гримаса, сделавшая его похожим на одного из жителей лабиринта. В голосе звенело безумие. Мария догадалась, что церковник слишком часто использовал реликвии Великих и сверхъестественные силы начали разрушать его разум. И тогда она поняла, как выйти живой из устроенной ей ловушки. Джоул оставался крайне опасным бойцом: девушка отдавала себе отчёт, что один из лучших бойцов Логариуса не уступает ей ни в ловкости, ни в силе, ни в умении. Убийственная аура колеса не даст подобраться и нанести удар. Джоул отлично знал, с каким оружием лучше противостоять охотнице с обоюдоострым клинком. Будь в руках её врага меч или молот, всё стало бы легче. Но стиль боя с колесом слишком непривычен. А права на ошибку у Марии не оставалось. Но у Джоула нашлась слабость: он слишком полагался на тайные силы. А каждое их применение ослабляло охотника. Значит, надо заставить его использовать своё мнимое преимущество как можно чаще, заключила она. Пятясь, Мария ещё больше разорвала дистанцию. Решив использовать предоставившуюся возможность, Джоул поднял над головой «Зов вовне». — Вы взываете к нам с мёртвых звёзд, — сорванным голосом просипел охотник. — И мы зовём Вас! Зов вовне! Тьму подземелья осветила невыносимо яркая вспышка. Сердце девушки сжалось от испуга: смерть подобралась близко, как никогда. Отчаянным усилием Мария прыгнула прямо на Джоула, повторяя манёвр кровоглота. Перекувыркнувшись через голову, охотница убереглась от шквала обожжённых ошмётков. Встав на ноги, Мария вонзила церковнику в грудь оба лезвия, пробив сердце. Кровь Джоула словно вскипела. Левый глаз лопнул, оставив пустую глазницу. На теле и руках открылись многочисленные зияющие раны. Охотницу обдало красной волной. Оглушённая, Мария выпустила клинки и грохнулась на пол. Церковник зашатался и уронил колесо. Из его спины торчало окровавленное лезвие меча. — Идон, присносущий и вездесущий бог живой крови, помоги мне, — голосом, уже мало напоминающим человеческий, взмолился Джоул. — Текучий дух, бесплотный Великий… С каждым словом голос церковника слабел, превращаясь в тихое влажное чавканье. Собравшись с силами, Мария подняла себя с пола. В глазах двоилось, голова раскалывалась, словно берёзовое полено под ударами неистового дровосека. Тошнота выворачивала наизнанку. Ноги подгибались. Вяло ткнув Джоула кулаком в лицо, другой рукой охотница дёрнула рукоять меча. — Хозяин крови, бесформенный Идон, — прошамкал церковник, поднимая колесо дрожащей рукой. Мария поразилась: после всех нанесённых ему ран Джоул до сих пор жив. Но давать неудачливому убийце второй шанс в её планы не входило. Голова церковника слетела с плеч и плюхнулась в мерзостную лужу, полную испражнений слизней. Не в силах контролировать себя, девушка припала ртом к окровавленному обрубку шеи. Напившись крови, она дико улыбнулась и вытерла губы о чистый клочок дорогого одеяния Джоула. «Герман и его отряд!», — вдруг вспомнила она. Охотница нетвёрдым шагом подошла к рычагу и потянула. Ворота раскрылись с гулким скрежетом. В темноте за ними не виднелось ни лампы, ни факела. Ни единой живой души. Мария обессиленно привалилась к перепачканной слизью стене. На полу тихо застонал Вейс. Возвращение из мрака Поняв, что стала отличной мишенью для нападения, Мария разозлилась и заставила себя открыть глаза. Не хватало ещё, чтобы после пережитого её скушал какой-нибудь слизняк! Герман не попадал в западню. Сверхъестественное чутьё явно показывало девушке, что в туннеле впереди нет никого. Ни живых, ни мёртвых. Лишь пещерные грибы да вездесущая сырость. Её заманили в ловушку, сговорившись с Ференцем или обманув его, сообразила охотница. Если даже заместитель Людвига против неё, то дела совсем плохи. Отчаяние сжало волю ледяными когтями. — Грубер, друг мой, зачем ты так сделал? — горестно прошептала девушка. — Зачем? Ей хотелось проклясть себя. Почему капрал предал её? Они же были почти друзьями. Прошли рука об руку через мрак подземелий и ужас ночных охот, недоумевала Мария. Она спрашивала себя, почему в последнюю минуту лицо мужчины выражало жалость, и не находила ответа. Мария удивилась, как легко смогла использовать сверхъестественное чутьё. Раньше подобное давалось ей с великим трудом. Похоже, сказалось прикосновение к крови Великого, подумала она, обмирая. Значит, теперь она ближе к пропасти ещё на шаг. Надо допросить Вейса. И поскорее выбираться отсюда, решила охотница. Оглушённый солдат поднялся на четвереньки и обильно полил пол содержимым своего желудка. Прохрипев что-то нечленораздельное, он испуганно покосился на Марию. Его рука дёрнулась к рукояти сабли, но охотница пинком отбросила оружие в сторону. — Зачем вы хотели меня убить? — мрачно бросила она. — Я… прости, — пробормотал тот. — Мартинс сказал, что тебя надо убить, что ты опасна. Он ещё деньги обещал. Не понимаю, почему я согласился. — Кто такой Мартинс? — потребовала ответа девушка. — Какой-то непонятный хлыщ, всё время болтал с Ференцем, — Вейс сел и обхватил голову руками. — Будешь пытаться убить меня дальше? — поинтересовалась Мария. — Почему же ты не отказался от предложения? Когда, где и как это произошло? Солдат застонал, стиснул голову и закрыл глаза. — Нет, не буду. Не знаю, что на меня нашло, — пробормотал он. — В казарме, перед выходом, этот Мартинс подошёл к нам, и объяснил, что ты превратилась в чудовище и одержима, что тебе больше нельзя доверять. Он сказал, тебя надо убить. — А ты не подумал о том, что я выгляжу как человек, и, следовательно, не чудовище? Что обратившегося охотника никто не станет посылать в подземелье с отрядом? — Нет, я не сообразил, — сокрушенно прошептал Вейс. — Не знаю, что на меня нашло, говорю же! Во время разговора словно все мысли из головы пропали. Осталось только то, что говорил тот господин. А потом… я знал, что нужно делать, и не задумывался, правильно это или нет. Мне жалко тебя было. Правда! — Кто-нибудь находился рядом с Мартинсом в тот момент, кроме вас? — взволнованно осведомилась Мария. — Вроде стоял кто-то. Я не понял даже, мужчина или женщина. Он слишком незаметный какой-то был, — безжизненным голосом ответил солдат. — Вы знали про Джоула? — Да, он подал сигнал к нападению, — кивнул Вейс и сник окончательно. — Что теперь со мной будет? Мария окинула неудавшегося убийцу долгим взглядом. Мокрый, забрызганный слизью и водой мундир. Бескровное лицо. Смешно и жалко подрагивающая щека. Маленькие карие глаза, наполненные страхом, виной и безнадёжностью. Прокушенная нижняя губа с застывшей капелькой крови. Неровное дыхание. Нет, не сможет она его убить, поняла охотница. Да и не нужно это. Вейс не враг ей: он жертва, одурманенная и бессовестно использованная. Как и покойный капрал. — Будь ты проклят, Джоул, — прошипела девушка. Её настоящие враги — те, кто стоят за нападением. Те, кто занимаются борьбой за власть и деньги во времена, когда любые междоусобицы гибельны. Если противники королевы в Церкви осмелели настолько, что готовы на насилие — грядут серьёзные проблемы. Не только для неё: для всего города. Мария всерьёз не верила в возможность гражданской войны, но даже бескровное противостояние нанесёт огромный ущерб. К борьбе с проклятием Зверя добавится борьба между Церковью и Кейнхёрстом. Ничего хорошего из междоусобиц не выйдет, грустно заключила охотница. Единственная надежда — что Лоуренс и разумные люди из его окружения приструнят желающих всей полноты власти в городе. Надо рассказать всем правду. Интриганы и заговорщики не любят огласку подобно чахотке, что плохо переносит свежий воздух и солнечный свет, подумала она. — Если будешь слушаться меня, то ты легко отделаешься, — ответила Мария солдату. — Ты попал под воздействие на разум до вылазки. Помнишь, как примерно это произошло и с кем ты разговаривал. Джоул хотел заставить вас убить меня. Но, готовясь к нападению, вы не заметили приближения слизней. Вам пришлось отбиваться, Грубер погиб, ты выжил. — Я понял, — промямлил Вейс. — Тогда выбираемся отсюда. Уходя, девушка бросила полный горечи взгляд на изрубленное тело капрала. Её мучала мысль, что она даже не может по-человечески похоронить несчастного. Скоро труп станет пищей для падальщиков. — Прости. Ты не заслуживал такого конца, — горько прошептала Мария. * * * Оказалось, Герман вернулся через полчаса после того, как Мария, Джоул и двое солдат скрылись во тьме туннеля. Ференц немало удивился его появлению. Отряд охотника действительно побывал в западне, но ещё два часа назад выбрался из ловушки. Герман сильно встревожился, узнав о приказе заместителя Людвига, и захотел последовать за Марией. Старый охотник не стеснялся в выражениях, услышав, что Джоул пошёл с его ученицей. Вопреки воле Ференца, он решил взять с собой нескольких человек и отправиться искать охотницу. Но поиски оказались не нужны. Стоило Герману подойти к проходу вниз, Мария вместе с рядовым Вейсом вышли из темноты. В рваных одеждах, заляпанная слизью и пятнами крови, с гримасой боли на лице, девушка подошла к учителю и произнесла несколько слов. Герман вывел её наружу и отвёл к шатру охотников. Там к ним присоединились остальные охотники из мастерской. Даже Валлар, отказавшись от размещения среди раненых, сидел в углу и вполголоса обсуждал что-то с Валентайном, иногда страдальчески морщась. Мария непроизвольно улыбалась, глядя на вечернее небо, запорошенную белым как облако снегом поляну и озарённый лучами заходящего солнца лес. После птумерианских подземелий мрачный лес казался земным раем. Золотисто-оранжевый свет превращал чащу в сказочный золотой дворец короля света из старинной сказки. Отказавшись заходить в шатёр, девушка села на снег, прислонившись к толстому стволу корабельной сосны.