– Ты отключила мобильный. – Сро-о-очные дела. Ясно?! А теперь возвращайся в гостиницу. – Даня пронеслась мимо. Хлопс. Стоило предусмотреть тот факт, что реакция Левицкого всегда была отменной. Он поймал ее, не глядя. Схватил за локоть. Они застыли, как силуэты на трафарете – безликие фигурки, устремившие взоры в противоположных направлениях. – Я хорошо отработал? Сердце гулко стучало. Жуткая какофония из утробного стука и сбивчивого дыхания доносилась сразу отовсюду, словно мышечный орган распался на миллион кусочков и тут же воссоединился с телом новыми беспорядочными связями. «Он что, только за этим сюда пришел? Про работу спросить?!» Даня не сомневалась: уверенный в себе и в своей работе Яков осознает, что на съемках был великолепен. Однако она скорее нижнюю губу себе оттяпает до корня, чем признает это вслух. – Вовремя взял себя в руки. – Уклончивые ответы, похоже, были на сегодня самыми безопасными и рациональными вариантами поддержания разговора. – Нормально прошло. Нас не обсмеяли, и на том спасибо. – Они расширят условия контракта. Дыхание застопорилось. Даня засопела. – Откуда информация? – Безбожиков сказал, что это, считай, решено. – Безбожиков не командует финансами. Он ищет красоту, предлагает альтернативу красоте другой красотой и нашептывает большим дяденькам, какая красота в итоге наполнит их карманы хрустящими бумажками. «Но у Безбожикова, несомненно, есть влияние. – Даня воодушевленно прищелкнула языком. – Руководство прислушается к его словам. И богиней проекта станет Яков. Как бы, блин, дико, это ни звучало. А я менеджер самопровозглашенной богини… Так, так, так, Шацкая, не прыгай радостным мячиком раньше времени. Сначала дело, потом награды-плюшки». – Я сосредоточу проект на себе. Хочешь? На кожу будто просыпали крупицы песка – так буднично и сухо говорил Яков. «Ты уже и так сосредоточил весь проект на себе. – Даня осторожно покосилась на мальчишку. Край капюшона прикрывал лицо. Какие эмоции он прятал? – Замкнул на себе. Единолично овладел всей площадкой. Да Безбожиков ни на кого, кроме тебя, не смотрел. Как карамельку тебя взглядом облизывал. Ты бы заметил, если бы не был так сосредоточен на… мне». – Отрабатывать контракт – это твоя работа. – Даня завозилась в попытке вырваться из хватки. – Делать все, что от тебя зависит, и совершенствоваться день ото дня. И мои желания полностью совпадают с твоими. Рука Якова дрогнула. – Неужели? – По работе, – быстро уточнила Даня, чувствуя, как натягивается рукав плаща, за который держался Яков. – Меня тоже волнует результат твоей деятельности. Чем выше тебя оценят, тем больше выгоды получит каждый из нас. Рука частично обнажилась, ткань у локтя собралась в массивные складки. Волосы прилипли к шее и цеплялись к ушам. – Я хочу остаться. – Ну уж нет. – Даня дернулась, вырывая рукав из цепких пальцев. – Моя квартира – не ночлежка. А у моих парней аллергия на гостей. – Пусть спят в другой комнате. «Ого! Наглость прямо фонтанирует из всех щелей!» – А трон тебе не начистить, Принцесса? Хорошего понемножку. И… – Даня заставила себя говорить помягче. – У нас в гостях Агафья. Девушка не врала. Тетя Агафья и правда заявилась к ним этим вечером. По просьбе Дани. Якобы мальчикам захотелось повидаться. На деле же Даня коварно понадеялась, что Кира, Гера и Лёля отвлекутся на общение с тетей (а та, как всегда, требовала к себе очень много внимания) и не станут пытаться названивать ей. Где-то в вышине дождь с силой бился о листву. До земли долетал деформированный мизер. Пауза затянулась. Предполагаемое присутствие тети, судя по реакции, поумерило пыл мальчишки. Яков притих. Задумался? – А может, хочешь, чтобы я представила тебя Агафье? Дай-ка подумать, как это сделать. – Даня со злобной усмешкой огладила мокрыми пальцами подбородок и шею. – Здравствуй, Агафья. Знакомься. Это моя маленькая золотая жилка. Как тебе? Сарказм в ее исполнении неожиданно преобразовался в настоящую грубость. Наверное, виновата была нотка жесткости, проскочившая в эмоциональном потоке. Останавливаться поздно. Даня поняла это по новой нахлынувшей волне злобы, застрявшей в горле. «Убирайся. Уходи же. Свали, пока я снова тебе не нагрубила». Яков не сказал ни слова. Опустил голову, на мгновение задержал в таком положении, словно заинтересовавшись разбитой плиткой под ногами, а потом направился к горке. – Выход в другой стороне. – Даня никак не могла избавиться от жесткости в тональностях. Она разговаривала с ним так, будто он в чем-то провинился. Здесь и сейчас. «Легче, Шацкая. Не срывайся на нем… Не могу. Как же я устала от всего!». У железных перекладин горки Яков поднялся на цыпочки и потянулся вверх. – Вызвать тебе такси? – Даня тоже приблизилась к горке. Стряхнула с волос капли, при этом нечаянно огрев себя по макушке раза три. Или специально? Может, на подсознательном уровне она винила себя, а не Якова? – Чего ты там застрял? Знаешь, мне бы хотелось сегодня попасть домой. Все также молча Яков протянул ей что-то объемное. «Нечто» зашуршало, а потом поймало свет фонаря. – Букет?! – Даня уставилась на цветы, как на связку гранат, чеками крепившихся к тонким стержням. – Зачем ты приволок его сюда?! – Ты не взяла его. А он твой. «По-моему, Принцесса жаждет вывести меня из себя». – У меня нет желания тащить его домой. – Даня отодвинула букет ладонью, смятая упаковка облепила цветы. – Я… – Что? «Я-я-я», – передразнила его Даня. – Что? Что?! Чего тебе?! Яков прижал букет к груди и выпрямился, словно робот, которому дали команду вернуться в изначальное положение до активации. – Мы... сегодня… – Что? Целовались? Да ладно! – Она отступила и холодно хохотнула. – И что? Забыл, в каком состоянии находился? Считай, это был пинок под твой великолепный задок. Ясно? Только на свой счет не принимай, лады? Мне требовалось, чтобы ты включился в работу. Надеюсь, ты там себе не навоображал невесть что? – Даня провела языком по ранке. Вкус крови окрасил ее восприятие в багровые тона раздражения. – Это бизнес, Ваше Великолепнейшество. Мы поняли друг друга? Чудно. – Она резко развернулась, задев плечом торчащий край упаковки букета. – И, кстати, ты не в моем вкусе. Мне нравятся такие, как… Глеб. – Даня старательно и четко проговорила его имя, добавив пару ноток интонационной сласти. И томный вздох после точки. – Левицкий, я взрослая женщина. Ты же не думаешь, что меня может заинтересовать такая смазливая козявка, как ты?  «Я поступаю правильно. – Даня спрятала руки в карманы. – Я не вижу нас вместе ни через час, ни через день, ни через год. Этого будущего попросту нет. Уверена, работать с ним в дальнейшем будет ужасно. Хорошо, что он не из тех, кто специально подставляет на работе. Проекты точно срывать не станет. А его ненависть я как-нибудь переживу. Так будет лучше. Уж я-то знаю…» Вокруг талии обвилась рука. Даня успела только беззвучно охнуть. Яков дернул ее назад, как шмат одежды на вешалках, который с усилием передвигают и вжимают в стенку шкафа, чтобы уместить в образовавшейся бреши что-нибудь еще. Подошва шаркнула о гладкую поверхность горки – горизонтальную ее часть, что вела прямо на землю. Даня поскользнулась и стала заваливаться назад. Сильная рука, вцепившись в ворот, придержала ее, спасая от удара, а затем Яков медленно опустил девушку на горку. Каблуки заскользили по поверхности, Даня, пропищав что-то нечленораздельное, неуклюже присела прямо на то место, которое секунду назад топтала ногами. На самую грязную часть горки. Колени подогнулись, руки заскользили по краям спуска в попытке удержать хотя бы это подобие равновесия. Наверное, так чувствовал бы себя великан, приземлившийся в песочницу к лилипутам. Слева что-то мелькнуло. Даня повернула голову, не веря своим глазам. Яков уместил свою правую ногу в кроссовке точно над ее плечом. Но демонстрации обалденной растяжки ему было мало. Он склонился к ней так низко, что любой другой на его месте давно бы рухнул носом на горку. Даня непроизвольно отстранилась, однако далеко убежать не удалось бы при всем желании. Она лишь сильнее прижалась к поверхности горки, буквально разлегшись на ней. Нависшая над Даней тень повторяла контуры Якова – тонкие ломкие линии, исчезающие в темноте, сливающиеся с чернотой, проявляющиеся лишь в соприкосновении со светлыми элементами: лицом, шеей, бледной грудью, которую было видно между распахнутыми краями куртки. Слишком глубокий вырез футболки. Закругленные линии сдвинулись – капюшон скользнул по волосам. Яков наклонил голову к плечу. Слегка, словно в издевке. Тонкие светлые волосы пушистым беспорядком прикрыли одну сторону лица, оставив на виду левый глаз – воплощение дьявольского пламени. Поблескивающие губы приоткрылись, приподнявшиеся уголки придали ухмылке насмешливую соблазнительность. Он выпрямился. На Даню посыпались розы. Она затаила дыхание, наблюдая за тем, как Яков медленно разжимает пальцы, позволяя последней розе рухнуть к ней на колени. Тихое преступление. Безмолвная дерзость в тишине ночной прохлады. – Я. Тебя. – Сквозь светлый покров волос появились очертания правого глаза. Теперь это был взгляд, полный вызывающего обещания. И поразительной бесстыжести. – Да. А затем Яков Левицкий убрал ногу с горки. И скрылся в темноте. Даня держалась еще секунд пять и, в конце концов, обессилено съехала на влажную землю. «Ты же не думаешь, что меня может заинтересовать такая смазливая козявка как ты?..» «Я… Тебя… Да…» Глава 19. Мираж и пурпур Несколько дней пролетело незаметно. Хвалебный отзыв от Безбожикова убедил заказчика на смену приоритетов. Изначальный концепт полностью строился на двуликом образе: нежной и в то же время соблазнительной морской девы, и от него не отказались. Лишь сообщили, что выбранный образ должен будет полностью отработать Яков. Остальные на подхвате. Массовка, попросту говоря. Талант андрогинной модели из «СТАР ФАТУМ Интертеймент» оценили по достоинству. А иначе не стали бы заниматься выплатой издержек и втягиваться в ссору с агентством, представлявшим Милу – бывшую диву проекта, которую стремительно сместили на второй план, как только в свете вспышек появился Яков.