Замут удивляется поведению Алиева: — Гром, а что Фархад так разорался? Может, в рожу ему разок двинуть, чтоб не повышал тон на жопастую? — Ей полезно, не лезь. Тушу бычок о поверхность стола, там же оставляю. Падаю в кресло напротив. Алиев громко топает, на ходу послабляет галстук, снова усаживается за стол. Мы с Замутом уже привыкли к не гостеприимству в подобном обществе. Даже самые именитые ферзи боятся последствий от общих дел с нами. От этого нас ненавидят. — Что ты хочешь, Громов? — Расслабься, Фархад. Я предлагаю тебе сделку. Пройдет удачно — плачу пять миллионов, ну и Вике выберешь любую цацку из моего магазина. Провалишь — сдохнешь. — Думай, что говоришь. У меня жена и дети. Алиев до белых костей сжимает кулаки, но внешне сохраняет спокойствие. Опять переглядываемся с Замутом, что вальяжно развалился на позолоченном диване и бесит хозяина дома табачным дымом. — Да если бы не Гром, ты бы сейчас червей кормил где-нибудь под березой. Он за тебя впрягся. Шею Филатову свернул. Пора бы и должок отдать. В Якутию поедешь. Надо чмырей одного индивида давануть. Узнаешь информацию про Айхана — и можешь быть свободным. — Как ты себе это представляешь? Я бизнесмен, а не преступник. — Какие же вы арабы хитрые! Сразу прибедняетесь. Замут называет арабами всех, кто имеет восточные корни. Вне зависимости от национальности. — Сам-то русский, что ли? Фархад в удивлении смотрит на Замута. Черного, как смоль. Но мы не знаем доподлинно, к какому народу принадлежит боец. И никогда не задумывались. Сплевываю на пол. Мне начинает надоедать бесполезный треп. Достаю из-за ремня пистолет. Кладу на стол дулом к морде Фархада. Щелкаю предохранителем. — У тебя выбора нет. Выполнишь небольшую услугу для нас — получишь филки. Алиев ухмыляется и мысленно уже пристрелил меня вместе с Замутом. Дверь в кабинет со скрипом открывается, и на пороге показывается кудрявая жинка с подносом в руках. Искала повод, чтобы снова подслушать наш разговор. Тут же прячу пистолет. — Ой, мужики, а я вам водочки принесла. Лимон порезала. Нате! Ставит поднос на стол между мной и Фархадом. Алиев залпом опрокидывает рюмку. Вика мрачнее тучи разглядывает нас. Она поняла без слов, что ее мужу придется идти на риск и тоже осушает рюмку с горя, но в отличие от мужа, Виктория слишком суровая, чтобы закусывать. Я выпиваю алкоголь за компанию. Замут поднимается с дивана и как бы случайно касается зада Вики. Игнорирует стопку, отхлебывает из горла бутылки. — Вот спасибо, хозяюшка, бутылку с собой заберем. — Обращается ко мне. — Гром, можно идти? — Да, думаю, мы Фархадом друг друга услышали. Я встаю с кресла. Вместе с Замутом оставляем Алиевых. Покидаем особняк и возвращаемся в машину. Замут садится за руль. Я обжигаю свою глотку огненной водой. Вспоминаю Фортуну. — Гром, завтра встреча с местными авторитетами в клубе «Луна» и … — И? Фортуна все равно пойдет со мной. — Это не лучшая идея. Вероника Сергеевна неженка. А там из баб одни фурии будут. — Пусть привыкает. Сердобольный Замут сворачивает на нашу улицу и останавливается у ворот. Охрана через внешнее наблюдение замечает внедорожник. Распахивает створки. Заезжаем на территорию. Отхлебываю из почти пустой бутылки, глубоко вдыхаю. Отдаю Замуту. Выхожу из машины. Немного голову кружит, но я хочу видеть свою Фортуну. Прямо сейчас. Глава 13. Фортуна. На заднем дворе особняка Громова ничуть не лучше, чем на остальной территории. Та же безжизненность и мрачность. За исключением Аришки в ярко-желтом костюме. Дочь разбавляет скучную серость. Я в стороне обнимаю себя руками и молча наблюдаю за малышкой и Касымом. Сначала наемник мне показался отвратным и наглым, когда, вопреки протестам, вторгся в игровую. Сейчас же я пытаюсь найти хоть крохотную дольку человечности, давно затерявшуюся в каменном сердце преступника. Мужчина сам вызвался с нами на прогулку. Лично смастерил для Аришки нечто похожее на тарзанку, привязав веревку с палкой между высоких железных столбов. Не то что этот невоспитанный варвар Замут. В отсутствие Громова мы с дочерью успели ознакомиться с новыми темами уроков, чтобы не отставать от программы. Я бы очень хотела позвонить директору школы, да вот на участке связь на моем телефоне не ловит совсем. Это странно, но я догадываюсь о наличии специальных блокирующих приспособлений. И интернета нет. Как в тюрьме. Я обнимаю себя руками и носком ботинка ковыряю бетон под ногами. Аришка вдоволь накачалась на тарзанке и сейчас они с Касымом в игровой форме изучают кунг-фу. Касым в роли мастера Шифу, а Арина, естественно, Тигрица. Я слышу скрежет металла и глухие хриплые голоса. Слышу рев мотора и дверной хлопок. Громов вернулся, стало быть. — Фортуна… Знакомый голос за спиной звучит радостно и тихо. Мне непривычно слышать этот тон из уст Громова, становится не по себе. До внутреннего напряжения в каждой мышце. До легкого покалывания в груди. Оборачиваюсь. Мой здоровенный Громов уже расстегнул вполовину черную спортивную кофту. Он словно застыл за углом дома. Аж светится. Светлые почти бесцветные глаза блестят. Касым и Аришка увлечены игрой и не замечают Громова. Да и он не спешит показываться, а жестом подзывает меня подойти. Окидываю взглядом дочь. Душа не на месте. Впиваюсь в себя руками, с опаской шагаю к Артёму, очень странно выглядит… Под кайфом, что ли? — Слушаю, Громов. — Идем со мной. Фортуна. Зачем отстраняешься? Я чувствую резкий запах алкоголя и начинаю понимать, откуда неслыханная радость Громова. — Ты пьян. — И что? Я до конца не могу раскрыться перед Громовым, когда он трезвый и полностью контролирует себя. А что говорить сейчас? Не скажу, что Артём в стельку, но его сознание затуманено. Походка шаткая. Мне страшно, хотя страх уже начал входить в привычку. — Куда ты меня тащишь? Пусти. Руку больно. Можно поаккуратней? Я вообще-то женщина, а не твой наемник, — шиплю, чтобы никто не услышал. Бессовестный вандал. У меня еще не прошли синяки на пояснице с прошлого раза. — Я соскучился. Прости. Громов чуть ослабляет захват и быстро идет к входной двери дома. Я замечаю Замута с бутылкой в руке. Безымянных наемников, окруживших бородатого чеченца. Громов заводит меня в дом и приказывает остальным выйти. — Что ты задумал, Громов? Нет, не надо. Уронишь! Он берет меня под ребра и закидывает на плечо. Поднимается по лестнице наверх. — Я же говорю тебе — соскучился. — Ты дикарь, Громов. Бью кулаком в мужскую спину и тут же вздрагиваю. Артём ногой пинает дверь в свою спальню, так что она с грохотом ударяется о стену. Кратковременное ощущение полета сменяется ощущением холода от постели. Моей тахикардией и Громовым. Он расстегивает до конца кофту, снимает, отшвыривает на пол. Ставит одно колено на кровать, проминая матрас. Склоняется. Упирается руками по обе стороны от моего лица. Аромат Громова смешан с алкоголем. Зажмуриваюсь. Принимаю беспорядочные поцелуи в губы, щеки, нос. Извиваюсь, пытаюсь оттолкнуться. — Ну ты чего? Девочка моя. Хрупкая. Хрустальная. Расслабься. Я хочу сделать тебе приятно. Поддатый Громов разувает меня. Стягивает наполовину мои штаты с трусами. Буквально впечатывает весом своего тела в матрас, трогает меня между ног, проводит пальцами, выпрямляется и рывком снимает с меня штаны полностью. Бешеный опьяненный Громов явно не отдает трезвого отчета своим действиям. — Ты об этом пожалеешь завтра! — Мне похуй. Я тебя выбрал из тысячи женщин. Ты моя, Фортуна. Люблю тебя. Всю. Артём крепко сжимает меня за талию, касается губами живота. Засасывает кожу. По телу будто огонь хлещет. Мне безумно нравится и стыдно одновременно. Громов ласкает ниже и задевает губами лобок. — Это уже слишком! Брыкаюсь что есть силы. Пинаюсь, дергаюсь. Выскальзываю из хищных лап Диктатора. Перекатываюсь по кровати, падаю на пол. Я не знаю, что со мной происходит, перед глазами все меркнет. Словно в бреду подбираю одежду. Лихорадочно натягиваю на себя, пока Громов неотрывно медитирует на опустевшие простыни. — Сука ты, а не баба, — хрипит мне в спину, с размаха ударяет кулаком в изголовье кровати.