Я делал все, но не убивал. Не мог поднять руку даже на самого конченого ублюдка. Это поставило под сомнение мое дальнейшее нахождение в ОПГ. И даже угроза изгнанием никак не изломила мою личность. Пока однажды ночью после очередной попойки я не решил возвратиться домой через парк. Было лето, темно. В кустах я услышал непонятную возню и стоны. Пьяный верзила, потный жирный кабан с отвратным запахом и мордой, хотел изнасиловать девочку. Он навалился на нее, срывал одежду, говорил, что сейчас она увидит настоящего мужика. Я подошел к ним и сказал, что он тоже увидит мужика. Оружие доставать не стал, чтобы не привлекать внимание, а просто схватил кабана за шею. Убийство получилось неидеальным — не с первого раза мне удалось его придушить. После этого убивать стало легче. Я и так совершил самый тяжкий грех, больше терять было нечего. Год за годом я пробирался с самых низов. Шестерка. Боец. Старший боец. Чуть позже стал водителем Давыдова. Уже тогда мой авторитет был безупречен, и все знали — в случае смерти Давыдова именно я возглавлю ОПГ. Как сейчас все знают положение Замута. Семь лет спустя осенью, еще при жизни Давыдова, я отвожу лидера в особняк. Пересаживаюсь на свое авто и двигаюсь в ювелирный бутик. Дорогой магазинчик с алмазными цацками для прикрытия от налоговой и ментов. Мне нужно забрать выручку и проверить, все ли в порядке. Бросаю седан у входа, захожу внутрь. Консультант хлопает глазами растеряно, и я сразу понимаю — за ней косяк. — Что случилось, Нинель? — Артём, — шепчет и трясущимися руками демонстрирует кольцо. Одно из самых ценных в ассортименте. — Я думала, она воровка. Специально украла. А украшение закатилось под прилавок… Подхожу к витрине, выхватываю кольцо, проверяю на сколы. — Кто она? — Ну, девушка. Бедная. В смысле, по ней видно, что заходила просто посмотреть. — И? Ты ее отпустила? А если бы она действительно украла? Что в таком случае? Ртом отрабатывала? Впервые Нинель поймана на ошибке. Мы очень тщательно подбираем персонал. — Нет. Девушка в подсобке. Я вызвала Замута, чтобы он ее досмотрел. И еще одного. Касыма… Нинель может прощаться с работой, но пока не до этого. Консультант натравила бойца на невиновную. Не на ублюдка сволочного, а на девушку. Блять. Я хорошо знаю Замута — крышу у него срывает регулярно. Потому что ему похер на всё. Этим он мне и нравится, однако сейчас не тот случай. — А хули стоишь и не пресекаешь охрану?! Сколько девушка взаперти? — Больше двух часов. Мне страшно. Я очень боюсь Замута. — Дура! — Срываюсь. Сжимаю в кулаке украшение и засовываю в карман. Быстро шагаю в подсобку и успеваю остановить Замута на самом пикантном — не даю заставить девушку сделать ему минет. У наемника дар ломать психику людей, как щепки. Он очень жесток, и в этом деле ему нет равных. Но он не знал, что эта девушка не виновата. Мой взгляд скользит по бойцам и задерживается на незнакомке. Таких дев я прежде никогда не встречал. Она в тряпье. Не помню каком. Невзрачном. Но ее лицо, влажные от дождя волосы, фигурка ладненькая. Такая красивая, беззащитная, слабая. Я нахожу в ней интерес, конечно же. Но понимаю — шумиха нам ни к чему. Я не рассчитывал на близость с незнакомкой, а просто хотел убрать ее подальше и забыть, сдерживал себя, как и всегда. Потому что знал наперед свою участь и ни с кем не собирался ее делить. Но не смог. И в ту ночь Фортуна оказалась сильнее меня и так же крепко запала в душу. Я пытался оградить девушку от беды, и лучшим средством был тотальный игнор. Я не желал Фортуне смерти. Я желал ее. Вспоминал. Думал. Сгорал. Но на любовь было наложено табу. Даже взглянуть нельзя разочек, ведь враги могли выследить интерес, и тогда случилось бы то, что происходит сейчас. С годами ее образ никак не мутнел. Я оставил Веронике деньги после секса, но не потому что принял за шлюху. Куда уж ей до шельм, что кувыркались со мной ранее?! А в знак благодарности. Но зазноба не оценила широкий жест и еще больше возвысилась в моих глазах. Еще то самое кольцо на память. В надежде, что Вероника тоже меня не забудет. Эксклюзивная вещица с гравировкой. У Фортуны не получилось бы его продать, ведь каждый барыга, только взглянув на скрытую гравировку, узнал бы в ней всю мощь и власть Давыдова. Сейчас — мою власть. Такие вещи не продаются и не переплавляются. У них нет копий. За потайные махинации любой ювелир головы бы лишился. Следующие два года я выплачивал долг Давыдову за кольцо и только внес последнюю сумму, как узнал о его убийстве. Пришлось прореживать смутьянов, тех, кто был не согласен с моей кандидатурой. И на их место брать новых. Замут тогда мне очень помог и лично перебил бунтовщиков. Он стал моей правой рукой. Давыдова заказал Айхан. Старший сын Якута — Тамерлана. Наследник самого богатого алмазного рудника. Его по праву. Однако нужно делиться. Я продолжил дело Давыдова — борьбу за рудник. Победитель должен остаться один, и исход битвы неясен по сей день. Я закрываю глаза, а когда открываю, щурюсь. Мне жарко, и я слышу шум моря. В лучшем отеле Турции я забыл включить кондиционер. Здесь я не для отдыха, а проконтролировать партии алмазов для огранки. Перелеты Россия – Турция стали для меня обыденностью. Поднимаюсь с роскошной постели и иду в душ. Я богат и добился всего, что планировал. У меня недвижимость, автопарк и целая империя. Я на высшей ступени криминального ранга, у меня власть. А счастье-то где? Скажи мне это еще десять лет назад, уссался бы и не поверил. Мои черты лица огрубели, взгляд похолодел. И нет в нем больше огня, даже когда вспоминаю Фортуну. Бездушная реалия окончательно подмяла под себя и без того не романтичного Громова. Хотя монашескую жизнь я не веду, но все не то. Я надеваю свежую рубашку, выпиваю натуральный кофе и собираюсь на встречу с поставщиками. Беру телефон последней модели и хмуро смотрю на экран. Звонок из России. — Что? — На границе проблема со второй транспортировкой камней. Шмон устроили лютый. — Значит, пусть в жопу засунут. Касым, ты не можешь решить этот вопрос? Для чего ты вообще тогда мне нужен? Если не справляешься с элементарным. Надо быть жестче. Мое терпение не безгранично! — И еще, Гром, Айхан вылетел в наш город. Сегодня доложили. У меня резко простреливает в голову, и я будто возвращаюсь на семь лет назад. Перед глазами появляется невинный образ Фортуны и ее редкая красота. Такой живой мираж, словно лично предстала. Пару секунд складываю в голове причину-следствие и не ошибаюсь, как всегда. Ради нее Якут покинул охраняемые земли, пошел на риск. Но какого черта? Я ебал много женщин, но даже не сомневаюсь, что именно за ней летит Айхан. Здесь что-то нечисто. Тут же откладываю встречу и усаживаюсь за ноутбук. Открываю программу. У меня нет ничего, кроме старого адреса и фоторобота, что составляю по памяти. Даже напрягаться не пришлось. Я не забыл и родинки на ее теле. Пересылаю данные в Россию. Через двадцать минут открываю файл и охуеваю. У Фортуны дочь. Шестилетка, почти семь. Фортуна Арина Дмитриевна. Первое решение было отправиться в Россию и уничтожить Дмитрия. Второе — уничтожить Дмитрия с особой жестокостью. Я кипел и взрывался. Она — моя женщина. Старые чувства вновь разрывали грудину. Я закуриваю и открываю файл ее дочери. Дым застревает в глотке и вызывает кашель. По ту сторону экрана маленькая девочка смотрит на меня моими глазами. И цвет, и разрез идентичен. Их не перепутаешь. Когда-то мать говорила, что у нас наследственная мутация. Цвет радужки слишком светлый. Еле-еле разбавлен серым. Я и сам больше не встречал людей с таким же цветом. Сомнений не остается. Якут вздумал отомстить по-сволочному — через слабую женщину и ребенка. Отменяю все и незамедлительно возвращаюсь в Россию. Там труда не составляет отыскать свою зазнобу и дочь. Увидев малышку впервые издалека, сам ничего не понял. Они с Фортуной спешили на занятия в школу. Я наблюдал за ними из окна своего внедорожника и ощущал что-то неведанное. Непривычное. Какую-то тоску дикую и одновременно радость встречи. Больше не нужно себя сдерживать и мучить. Теперь уже плевать, ведь Айхан в курсе. Я полюбил свою дочь безусловно. Хотя это для меня ново. Мне интересно ее познавать. Общаться. До этого момента я не имел опыта с детьми. Вообще. В отличие от ее ближайшей родственницы. Фортуна мастерски умеет рушить иллюзии, даже несмотря на то, что с годами стала еще привлекательнее. Я надеялся на ласковую кошечку, а получил горделивую женщину с непростым характером. Я имел ее тело, а она имела мой мозг. Но то, что между нами — точно не любовь и даже не страсть. Это что-то большее. Сильнее. Крепче. Неразрушимое временем и угрозой смерти. Особенно после ранения, когда я воочию познал весь трепет души и заботу Фортуны. Я не ошибался в ней. Никогда. Думаю, она наберется еще мудрости . Женщина не дура, просто хорошо притворяется и знает свою выгоду. Корю себя лишь за то, что могу сдохнуть, так и не сказав Веронике самого главного. Вероничке. Я вообще не говорил ей приятных слов и комплиментов. Не потому что она этого недостойна. Просто сам никогда не слышал добра и разучился его воплощать. Я открываю глаза и вижу знакомую хромированную люстру. Матовый натяжной потолок. Пытаюсь пошевелиться. — Артём… какое счастье! — заливается слезами Фортуна, но по-хозяйски удерживает меня на постели. — Не двигайся. — Это не сон? Не воспоминания? — Нет. — Заебись. Наконец-то. — Ты пролежал без сознания неделю. Но врач обещал поправку. Не соврал… — А ты измоталась. Люби-и-и-мая. Фортуна замирает и смотрит на меня странно. — Снова бредишь? — Не-а. Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы встать, Фортуна. Спускайся вниз. Я должен принять душ, а позже присоединюсь к вам. Я отправляю ее из спальни и оглядываюсь по сторонам. Вокруг меня аппараты как в больнице, словно лежал в реанимации. Близкие подсуетились и до последнего боролись за мою жизнь. Приятно. Пиздец как. Приподнимаюсь на локтях, выдираю из вены капельницу. Голову еще немного кружит. Растираю глаза, пристально смотрю на закрытую дверь. — Фортуна! Я же сказал тебе уходить. Мне правда лучше. — Хорошо-хорошо. Фортуна уходит. А я ухмыляюсь. Медленно встаю на ноги и бесшумно приближаюсь к двери. Распахиваю. Красивая подпрыгивает на месте, словно приведение увидела. — Вероника… — Ладно, ухожу. Только, пожалуйста, возвращайся скорее. Мы очень соскучились. Провожаю ее взглядом. Знала бы она, как соскучился я. Принимаю душ на втором этаже, стараясь не мочить рану. Сбриваю щетину с лица. Сам себе делаю перевязку. Не впервой. Пью анальгетик.