Ищу глазами Артёма, крепко сдавливаю маленькую ладошку дочери. Сердце колотится на разрыв. Стихают посторонние звуки, воздух сгущается и окутывает меня подобно эфиру. С тонким ароматом войны. Вздрагиваю, задыхаюсь, таращусь на Арину, когда слышу ее пронзительный крик: — Папочка! Огромные мощные спины наемников так и остаются недвижимы. У них нет детей, и они не знают этого слова. Лишь Громов на автомате оборачивается из толпы. Он растерянно смотрит на меня и замечает в моих глазах ту же растерянность. Я словно приросла к ступеням. Шепчу: — Арина, почему ты решила, что Артём твой отец?.. — В мультике фея Силена так котенка себе выбирала. Позвала — и кто пошел, того она и забрала. Мама, давай заберем Артёма себе? Я очень хочу, чтобы он стал моим папой… Знал бы сейчас Громов, что родная дочь его как кота выбирает, не сиял бы самодовольной улыбкой на фоне звериных рож остальных наемников. Лучше ему об этом не рассказывать. Ведь папа счастлив. Он шагает к нам, как генерал. Хоть бы кобуру с пистолетом прикрыл, а то совсем расчувствовался. Громов присаживается на корточки рядом с Ариной. — Повтори. — Я говорю, ты будешь моим папой? На мгновенье я начинаю ощущать себя лишней в столь деловитых переговорах родственничков. Мне кажется, еще чуть-чуть — и Арина достанет из-за пазухи контракт, чтобы официально оформить сделку отцовства и скрепить рукопожатием. Дочке на днях исполнится семь лет. Она малышка, вот только повадки отца каждый раз выбивают меня из колеи. — Ты очень смелая и умная девочка, как твоя мама. Арина Артёмовна, я обязательно решу этот вопрос позже. — Громов говорит тихо, ласково. — А сейчас послушай. Мы с мамой сделаем все, чтобы ты была счастлива. Мы любим тебя, принцесса. Меня моментально прошибает на слезы. Слова, сказанные Громовым, бьют в самое сердце. Я реву и оглядываю наемников, что пялятся на нас. Мне все равно. Присаживаюсь к родным, обнимаю. — Да, Ариша, мы с твоим папой любим тебя больше жизни… Наш маленький рай ограничивается десятью секундами, после чего Громов снова перевоплощается в железного Диктатора. — По машинам! Он несокрушимо идет впереди, мы с дочерью за ним. — А разве не в твой внедорожник нам садиться? — Нет, на нем поедет Замут. Мой автомобиль первый будет привлекать внимание Якута и его щенков. Громов открывает нам заднюю дверцу внедорожника наемников. Он предназначен только для нас, в салоне отсутствуют посторонние. Артём лично усаживается за руль. С территории во главе колонны двигается чеченец, наша машина по центру. Я крепко обнимаю Аришку, верчусь по сторонам. — Артём, но ведь предатель до сих пор не найден. Как же мы сможем спрятаться незамеченными? — Бойцы проследуют за нами до Прудов, а дальше мы поедем одни. Прудами Громов называет заброшенную деревню в пригороде. Там нет ни души, лишь покосившиеся избы. Деревня-призрак, давно стертая со всех карт. — А потом? — Скоро узнаешь. — Выключи кондиционер — морозит, сил нет. — Перестань волноваться, Фортуна, и не пугай дочь. По городу мы едем, словно на торжество. Нам даже сигналят попутки, считая за кортеж с молодоженами. Действительно, лучше бы из-за свадьбы я переживала, и волновалась от приятной неизвестности перед бракосочетанием с Громовым, а не вот это все. Мы минуем центр и окраину. За КПП выезжаем на трассу. — Подозрительно тихо, Артём. — Да нет, вон они, сволочи… Каменею всем телом, разворачиваю Аришку к себе, прижимаю к груди, чтоб не видела. Разномастные попутки и встречные авто будто испарились. На смену им как из-под земли проросли огромные белоснежные тачки. В цвет якутского снега. Я не пересчитываю, сколько их точно, но они движутся прямо на нас. Громов достает пистолет из кобуры и плавным движением кладет его рядом с собой на соседнее кресло, жмет педаль газа и прибавляет скорости. Реальность словно выворачивается наизнанку, и наша маленькая семья вот-вот окажется за чертой ада. Я не моргаю и молча смотрю в лобовое стекло, а за ним те белые машины, сокращают дистанцию, чтобы перегородить нам проезд. Я закрываю ладонями уши дочери, когда Громов, тихо матерясь, вдавливает педаль до отказа. Он отличный водитель, несомненно. Даже сейчас уверенно держит руль. Обгоняет своих наемников по обочине и несется прямо в железные махины Якута. — Что ты делаешь?! Мы же разобьемся! — Не разобьемся. Артём успевает пролететь между двумя тачками, до того как они плотно прижмутся друг к другу. За считаные секунды успевает сманеврировать и рядом с остальными, а дальше свободная полоса. Я слышу выстрелы и крепче закрываю уши Арине. Вздрагиваю, с ужасом оборачиваюсь. Мы уехали, а люди Громова остались в плотном кольце Айхановских ублюдков. Выстрелы не стихают. И каждый из них словно выдирает кусок из моего сердца. Там же все. И Касым, и Замут. Боже! — Вот черт, Артём, Артём! Я на панике вскрикиваю, когда замечаю за нами хвост. Две вражеские тачки продолжают преследование. — И не говори. Бесы. Сейчас мы оторвемся от них по лесу. Самообладание Громова на высшем уровне, у него выбора другого не остается, как сохранять спокойствие. Должен же кто-то из нас иметь здравый рассудок в критической ситуации. Артём сбавляет скорость и сворачивает с трассы на грунтовую колею. Двигаемся медленней, но радует то, что и Якутам следовало бы тоже убавить темп. Я снова слышу выстрелы, и животный страх терновыми прутьями сковывает грудь. По обе стороны от нас возвышаются сосны. Здесь почти нет травы, и все как на ладони. За метров триста я вижу ненавистную тачку. В мыслях яркими красками всплывает исход. Конечно, Артём будет за нас до последнего, но хватит ли пуль, чтобы ликвидировать почти с десяток вооруженных до зубов головорезов? — Проклятье. Рычит Громов и практически останавливает внедорожник. Прямо перед нами глубокая яма — размытый от дождя грунт. Нужно двигаться медленно. Забуксовать никак нельзя. А мне становится легко-легко. Душу словно отпускает. Мне больше не страшно вообще, и я так же спокойна, как Громов. Искренне улыбаюсь, смотрю на свою маленькую доченьку. На лучшего мужчину из когда-либо созданных. — Люблю вас… Пользуюсь моментом, пока внедорожник ползет, отталкиваю Аришку, резко распахиваю створку и выпрыгиваю из машины. Пошатываюсь, едва не падаю, захлопываю дверцу. — Фортуна, не глупи! Быстро села обратно! — Увози нашу дочь! Громов орет в ярости, но полностью остановить движение он не может. Он должен спасти Арину. И это был единственный выход. Я задержу врагов, дав возможность Громову и Аришке уехать. Черный внедорожник Артёма переезжает яму и с пробуксовкой вновь летит по извилистой дороге, скрываясь за поворотом. Я набираю воздуха в легкие и дожидаюсь, когда враги приблизятся. Прыгаю, размахиваю руками на всякий случай, а после срываюсь в сторону чащи. Пробегаю метров сто, прячусь за толстый сосновый ствол, выглядываю. Сработало. Они затормозили. Быть может, рассчитывают сначала покончить со мной, а уж потом добраться до Громова. Для надежности. Я вижу, как люди в белом покидают машины, медленно крадутся следом. Тут же снова бегу, не знаю куда, лишь бы подальше. Виляю между деревьями, задыхаюсь, в правом боку режет. Опавшая хвоя забивается в тряпичные кроссовки и колет ноги. Рыже-коричневые стволы перед глазами размываются, а голову кружит. Спортсменка из меня никудышная. Теряю силы, падаю, заползаю под огромную корягу. Я слышу, как стучит дятел, птичью трель. Вскоре к ним добавляются одиночные шаги. Совсем близко, прямо надо мной. Вздрагиваю, поднимаю глаза. — Касым? Но… как? — Простите, я нарушил приказ Грома, — он смотрит на меня с трепетом, подает руку. — Как ты меня нашел? — Я не остался со всеми и в каком-то смысле предал. Не смог отпустить вас одних, увидев погоню. Тут же помчался следом. Бросил машину дальше. — Спасибо. — Нужно убираться отсюда. Я на грани обморока. Выдуваю ртом воздух, лбом утыкаюсь в грудь наемника. Сейчас даже сладкий аромат Касыма действует на меня успокоительно. И кажется, что все хорошо. Кажется. Мужчина дрожащей рукой обнимает меня за талию и не сводит мягких глаз. — Я влюблен в вас, Вероника Сергеевна. Возможно, вы сочтете это за хамство, но прошу, поцелуйте меня. Позвольте насладиться тем, что каждый день испытывает Гром. Вашей взаимностью. Мне больше ничего не надо…Один раз… Но эти фразы признания слышатся будто через толщу воды. Все тело окатывает волной жара от осознания. Я открываю рот и растерянно округляю глаза в ответ на добрый взгляд и улыбку Касыма. — Кто был с тобой в машине?.. Словно захлебываясь, успеваю прошептать, задыхаясь от собственного сердцебиения. Подпрыгиваю от одиночного выстрела. Касым на мгновенье замирает, а после, наваливаясь, обмякает у меня на руках. Он слишком тяжелый, я не могу его удержать. Роняю наемника наземь. Медленно пячусь. Из-за деревьев я вижу ее. Старую суку. Чертову бабку Замута. В одной руке она держит раскрытый желтый ридикюль, во второй оружие. Старуха идет прямо на меня, вот только ее привычные подкрадули сменились добротным шагом. Громов говорил, что от бабки землей уже пахнет. Нет. Искусное притворство. Она на самом деле весьма резвая для своих лет. Ее лицо теперь другое. Озлобленное, хмурое. Глафира похожа монстра, в старом обличье, что только восстал из преисподней. Бабка бросает ридикюль и поправляет леопардовое платье на свои сморщенные коленки.