Но это единственное жилье, что я смогла приобрести на скромную зарплату учительницы начальных классов и репетитора бонусом. Вторым бонусом нависла на моих плечах ипотека. Без первоначального взноса, но с дикими процентами. Я выплачу, обязательно. В тот день, когда моя доченька будет выходить замуж. Оксана не бедствует. Выскочила за Вадима Петровича, теперь уже декана института. Вадик сразу же потерял ко мне всяческий интерес, когда новость о неминуемом переводе на заочку разлетелась по университету. После той ночи, которую готова проклясть, я забеременела. Узнала через два месяца. Оксана тогда предлагала сделать аборт. Взвывала к моему благоразумию. Мол, жилья нормального нет, денег нет, мужа нет. А я не смогла. В принципе, и сейчас ничего не поменялось, но моя дочь не дает опускать руки. Ради нее я просыпаюсь каждое утро. Расстегиваю сумку, озираюсь по сторонам. Из потайного карманчика достаю то самое кольцо. Огранка «принцесса», гравировка бесконечности на оборотной стороне. Прокручиваю в пальцах вещицу, подношу к губам. Целую. Мужчина лично оставил украшение, положив под подушку. Красивый жест. На прощание. Чтобы я не забыла. И действительно, я вспоминала Диктатора всякий раз, когда с огромным животом сдавала экзамены, рожала в муках и одиночестве, не спала ночами. Аришка подросла, и я определила ее в сад. И все равно не спала. Утром работа в школе, после репетиторство. Вечера с дочерью. До рассвета проверка домашних заданий. И так по кругу. Я вспоминала его всякий раз, когда обивала пороги ломбардов. Была готова продать кольцо за сумму вполовину меньше, но работники, едва разглядев его, отказывались принимать. Нервничали, стремились поскорее выставить меня вон. Я не знаю почему, но они словно боятся этого чертового украшения. Или его хозяина. Вот так. Любуйся и вспоминай. — Мама! Вздрагиваю и прячу кольцо обратно в сумочку. Малышка без стука забегает в комнату. Она уже позавтракала с Оксаной, мне остается заплести ее любимые косички. Ажурные. Не с первой попытки, но удалось научиться этому мастерству. — Доброе утро, солнышко. Портфель собрала? К урокам готова? — Уроки с тобой самые лучшие. Мне все завидуют, ведь моя мама — наша учительница! — с гордостью заявляет. Чему уж тут завидовать?.. Усаживаю дочь на пуфик рядом с зеркалом. Беру расческу. Осторожно провожу по золотистым прядям. С годами чуть потемнеют и станут такими же, как у отца. Аришка смеется, болтает ножками в белых гольфах. Улыбаюсь, смотрю через зеркальное отражение в ее глаза. Серые, почти прозрачные. Я узнаю в них арктический холод. Ее глаза гипнотизируют и завораживают. У дочери нет ничего от меня, только фамилия и выдуманное отчество. Аришка — точная копия Громова. Даже острый изгиб брови унаследовала от отца. Я когда-то говорила, что раздобуду информацию о моем спасителе. Не знаю, что хуже: быть изнасилованной в пыльной подсобке или иметь ребенка от этого человека. Вздрагивать при каждом шорохе и молить бога, чтобы он никогда не узнал о дочери. Владелец ювелирного бутика Давыдов был арестован за незаконную контрабанду алмазов из Якутии. Конечно, обошлось без зассанного обезьянника. Господин Давыдов до суда провалялся под домашним арестом. С его-то деньгами. Долго затягивали разбирательства. И все эти полтора года я неотрывно следила за новостями, боясь пропустить хоть какую-то мелочь. Состоялось закрытое заседание, но — большая удача! — запись на несколько часов появилось в сети. Двухминутное видео ужасного качества заставило выпить меня не одну порцию валерьянки. Я снова увидела своего мужчину живьем. Его представили как Громова. Он проходил свидетелем. Ухмылялся, глядя на судью, в глаза смотрел Лицу Закона. «Вы об этом пожалеете», — сказал так, что в груди кольнуло. Даже на миг показалось, что это он мне говорит. Дальше запись обрывается. Давыдова выпустили из-под стражи под немыслимый залог. А на следующий день весь город содрогнулся — владельца бутика нашли убитым. И через месяц я узнаю, что ювелирная империя перешла в руки Громова. Совпадение? В опасных кругах господствует этот мужчина. Безжалостных. Там, где царит криминал! Люто трясет от одной только мысли, что отец Ариши может когда-нибудь появиться на пороге моего дома. Я надеюсь, Громов имеет не одну любовницу и давно забыл обо мне. Я до сих пор тоскую по нему. Больно представлять его в объятьях другой, но иногда приходится жертвовать своими чувствами. Громов не тот мужчина, с которым можно построить крепкую семью. Наверное, это даже к лучшему. — Ну все, готово. Надевай курточку, нам нельзя опоздать на автобус. Дочка соскакивает с пуфа и вприпрыжку спешит в прихожую. Шагаю следом. Оксана стоит в коридоре, одетая почти как селебрити: в шелковом халатике и тапках на каблучке. — Ник, только не подумай, что я вас выгоняю… Просто Вадик отзвонился. Думала, только завтра вернется с конференции и… — Я понимаю, мы переночуем в гостинице. Подруга подругой, а все еще помнит симпатию Вадима ко мне. Мы общаемся с Оксаной, только когда ее мужа нет рядом. — Давай я оплачу! — Перестань. Подай лучше чемодан. Придется тащиться с вещами в школу. Накидываю пальто, повязываю шарфик. Аришка топчется рядом. — Мам, а можно сегодня побыть с тобой на родительском собрании? — Нет, деткам туда нельзя, — поправляю шапочку дочери. — Поможешь Ивану Ивановичу выстругать табуретку. — Но я не хочу опять сидеть целый час с трудовиком. Мам, от него плохо пахнет. Я слышу вздох подруги за спиной. Оборачиваюсь. Она виновато подталкивает чемодан. Беру наши вещи, пропускаю Аришку вперед, выходим в подъезд. Глава 5. Дочка вызывает лифт, я тащу за собой чемодан. Спускаемся на улицу. — Ариша, не прыгай по лужам — простудишься! Серое небо и противный дождь не радуют. Ёжусь от промозглого ветра, беру за руку дочь. Топаем к остановке через двор. Голые деревья, скользкая земляная дорожка и сонные странники. Такие же заспанные люди в ожидании автобуса. Прячемся от ветра за толстого мужичка. Выпускаю изо рта пар, щурюсь. С перекрестка выруливает долгожданный семьдесят третий автобус. Практически пустой салон за пару секунд забивается до отказа, успеваю посадить Аришку на одиночное место, сама становлюсь рядом. — За проезд передаем! — Два, пожалуйста. Забираю билеты, бездумно смотрю то на дочь, то на грязное автобусное стекло. Под недовольные вздохи-намеки о том, что мой чемодан мешает в узком проходе между сиденьями, мы доезжаем до школы. Пыхчу, просачиваюсь между спинами к выходу. Выпрыгиваю с Аришкой из автобуса. До школы рукой подать. Перед глазами возвышается серое — под цвет моей повседневности — здание в три этажа. Государственный флаг над входом горделиво колышется. Если опустить взгляд ниже и постараться, то можно увидеть пыльный натянутый баннер «Ученье — свет». Дочка вырывается из моего захвата и бежит обнимать подружку. Я осторожно маневрирую между червяками на растрескавшемся асфальте. — Здравствуйте, Вероника Сергеевна! — со всех сторон доносятся приветствия. В гардеробе снимаю вещички. С Аришкой теперь уже встретимся только после звонка. Договариваюсь с охранником и оставляю чемодан у него. Провожу карточкой по турникету, громко отстукиваю сапогами по каменной плитке. На лестнице меня чуть не сшибает детвора. Но я уже натренирована, изловчаюсь и без вреда для здоровья захожу в учительскую. — Вероника Сергеевна, за пять минут до начала урока явилась. Так нельзя! Упрекает завуч, что приходит на полтора часа раньше. А мне неохота сидеть с ними и слушать жалобы про систему образования, маленькую зарплату и неблагодарных мужей. Извольте. Как всегда, отшучиваюсь, ускользаю поскорее в свой кабинет. Первый урок начинается ровно в девять. Открываю журнал в синей обложке, провожу традиционную перекличку. Аришка на первой парте уже приготовила тетрадь и ручку. Девочка на удивление охотно тянется к знаниям. Чиркаю мелом на доске дату. Возвращаюсь к столу, смотрю план урока. Бегло читаю материал про себя и вздыхаю. Под каким зельем только выдумывают вот этот мрак? — Сначала Лену пугали две вошки, потом им стала помогать еще одна, а после на помощь прибежали еще три. Сколько вошек пугали, да так и не смогли напугать Лену? Детки упорно думают, поднимают глаза в потолок. — Да, Мурад? — Шесть! Хвалю приятеля моей дочери. Он сын весьма успешного человека. Даже удивительно, почему столь богатые родственники определили наследника в обычную школу, а не частный лицей. Традиционно обедаю с коллегами в столовой. Цены приемлемые, но все равно не шикую. Беру только суп и пару булок. Аришку кормлю по полной. После занятий остаюсь заполнять журнал и дожидаюсь родителей учеников в классе. Дочь, вопреки протестам, отдаю на временное попечение трудовика. Он обещал сменить Аришке развлекательную программу. Вместо табуреток будут выжигать узоры на досточках. Кабинет постепенно заполняется недовольными родственниками с видом, мол, опять деньги тянуть на всякую «ерунду» будут. Да, будем, у нас запланирована экскурсия в музей и поход в кукольный театр! Как хорошо, что мне повезло с главой родительского комитета. Виктория Александровна Алиева знает толк в усмирении негодующих. Мы с ней на одной волне, но мне по статусу нельзя что-то сказать не так. Ей — за здрасте. — Здрасти, тысячекратно извиняюсь за опоздание! — вваливается в класс Алиева. — Виктория Александровна, без вас не начнем. Низенькая женщина в теле радушно улыбается, кладет мне на стол шоколадку, с грохотом отодвигает стул, усаживается за парту. Упираюсь локтями в стол, стискиваю пальцы в замок, набираю воздуха в легкие. — Ну что ж, перейдем к главному… — Успеваю проговорить, но меня перебивает стук в дверь. Окидываю взглядом присутствующих. Вроде все собрались. — Войдите.