— Наказать? — переспросил он, мгновенно вспыхнув. — А как… как ты хочешь чтоб я наказал тебя? Алилесса подняла взгляд и встретилась с его глазами — в них уже читалась страсть и нетерпение. Но сейчас мужчина сдерживал себя, помня о старых ошибках, и Алилесса тихонько рассмеялась, понимая, что теперь он целиком в ее власти. — Я не знаю, — ответила она, добавив в свой голос очаровательной томной хрипотцы. — Научи меня, какие бывают… наказания. Можешь взять свой хлыст. Как в прошлый раз. — Ах ты, мошенница… — Я тоже скучала по тебе. Очень. …Стоя на коленях, с широко раздвинутыми ногами, со связанными за спиной руками, Алилесса стонала и дышала часто-часто, глядя, как кончик хлыста неторопливо поглаживает ее клитор, прикасаясь так, что удовольствие было острым и сильным. Остренькие нацелованные соски алыми пятнами темнели на вздымающейся белоснежной груди. — Смотри на меня, — велел Гранчестер, и Алилесса поднимала на него затуманенный взгляд. — Я хочу видеть, когда тебе станет хорошо. Кончик хлыста снова осторожно терся об острые вершинки ее груди, и коварно скользил у нее между ног, то поддразнивая мокрую, чувствительную дырочку, чуть проникая в нее, то щекоча возбужденный бугорок, доводя Алилессу до тонкой дрожи, до вскриков и бессовестных движений бедрами. Не в силах сдерживать нарастающее удовольствие, Алилесса закрывала глаза и откидывала голову назад, шумно дыша горячими губами, но Гранчестер, лаская ее затылок, зарываясь пальцами в ее волосы, снова велел ей открыть глаза и всматривался в них — затуманенные, в которых отражались перемешанные наслаждение и страдание. — Смотри на меня. Закрыв ее рот поцелуем, языком доведя ее до умопомрачения, до головокружения, он встал на колени рядом с ней, обнял ее за талию и направил в ее тело знакомую уже Алилессе игрушку, принудил ее женщину опустится, сесть на нее, заполнив тело, а его рука легла на возбужденный клитор. — Двигайся сама, — хрипло велел он, пальцами лаская ее чувствительную точку, дразня губки, попеременно нажимая то на одну, то на другую, отчего Алилесса ощущала в своем теле глубокие толчки и тяжелое, нарастающее возбуждение. И она послушно двигалась, скакала, извиваясь мокрым, вспотевшим от острых ощущений телом, чувствуя, как нечто огромное трахает ее, вонзается, растягивая сжавшееся лоно, наполняя ее удовольствием. Гранчестер целовал ее дрожащие губы, властно проникая языком в ее рот, заглушая ее стоны и вскрики, его пальцы беспощадно ласкали, теребили ее клитор, жадно гладили низ живота, и Алилесса, стоя на коленях, заходилась в жалобных стонах и дрожи, выгибаясь дугой, прогибаясь в пояснице так, что се тело становилось похожим на тугой лук. Другая рука мужчины легла на ее ягодицы, пальцы скользнули между ними, и Алилесса почувствовала, как они коснулись ее дырочки сзади. Осторожно, чуть касаясь, он гладил и щекотал ее, отчего Алилесса чувствовала наполняющее ее живот горячее удовольствие и сжималась еще сильнее, ерзала нетерпеливо — и вскрикивала от толчков в своем теле. Оргазм пришел быстро. Он был таким сильным, что Алилесса кричала, извиваясь, спазмы вытолкнули мокрую игрушку из ее тела, и женщина крепко сжала колени, не позволяя руке мужа больше трогать ее. Каждое прикосновение его пальцев было похоже на чувствительный укол иголкой, Алилесса вздрагивала и вскрикивала, и его рука нехотя покинула сжимающие ее бедра. — Мы еще не закончили, девочка моя. Ты провинилась очень сильно… Он развязал ее руки, дав им полную свободу, уложил ее, постанывающую, на спину, развел ее вздрагивающие ноги в стороны и, склонившись, поцеловал вздрагивающий от ударов пульса животик. — О нет, я не выдержу, я не могу, — застонала она, чувствуя его поцелуи на припухших половых губах, и он тихо засмеялся: — Но ты сама просила наказания. Я накажу тебя как следует, девочка моя. Его язык медленно лизнул мокрую дырочку, пощекотал ее, провел до клитора и лизнул его — набухший, возбужденный. Губы мужчины сомкнулись на этом бугорке, он крепко сжал бедра Алилессы, чувствуя, как ее поясница снова выгибается, как женщина хочет отстраниться, избавиться от острой ласки, и его язык принялся щекотать, поглаживать ее клитор, вызывая дрожь и постанывания у женщины. — Терпи, девочка моя. Ты сама напросилась. Алилесса металась, рвала руками простыни, до боли закусывала губы и заходилась в громких беспомощных животных стонах, когда его язык становился настойчив и двигался быстро. Женщина была совершенно мокрой, поглаживая пальцами ее подрагивающую дырочку меж припухших половых губ, мужчина чувствовал, как влага вытекает из нее. Его пальцы, изгибаясь и толкаясь, проникли в лоно Алилессы, настойчиво и жестко, и она заскулила, почувствовав, как они снова нашли в ее теле точку, от которой жар и слабость распространился по всему ее животу и ногам. — Да, там, там, — стонала она, сама двигаясь навстречу ласкающим ее пальцам. — Пожалуйста, пожалуйста… еще! От ее криков его пальцы становились еще настойчивее, грубее, массировали крепче, доводя Алилессу до умопомрачения, заставляя ее подтягивать колени к груди и раскрываться перед мужчиной, делаясь открытой и доступной для его ласк. Его пальцы проникали в ее разгоряченное тело и двигались там, лаская бархатное донышко, до тех пор, пока женщина снова не закричала, содрогаясь, сжимаясь в спазмах. — Устала, девочка моя? — коварно шепнул он, целуя ее мокрое плечо и массируя чувствительными пальцами ее подрагивающее лоно. — А мы еще не закончили. — Я не могу… — Можешь, девочка моя. Он устроился меж ее беспомощно разведенных ног и вошел в нее медленно, но глубоко, вжавшись в ее мягкие бедра. Его движения были неторопливы, он то и дело склонялся и целовал ее подрагивающие губы, замедляясь, а потом снова толкался в ее горящее лоно, настойчиво и глубоко, закинув одну, а затем и вторую ноги Алилессы себе на плечи, делая ее максимально раскрытой для себя, а свои проникновения в ее тело — максимально глубокими. От жара ее тела, от ее запаха и тонкого ароматного пота у него голов шла кругом, он жадно сжимал ее ягодицы руками, тиская их соблазнительную мягкость, и от удовольствия сам не мог сдержать стонов. Вылизать, истискать, измять всю, проникнуть в каждую ее дырочку, ласкать и гладить до такой степени, что она и шевелиться больше не сможет… Моя, моя девочка. Кричи громче, стони, плачь. Я хочу видеть, что ты моя и тебе хорошо со мной. Я хочу знать это. Я хочу увидеть в твоих глазах безумие и момент наслаждения, когда от удовольствия власть разума над телом утрачивается. Я хочу видеть, как ты страдаешь от невыносимой ласки и как ты жаждешь ее. Девочка моя… Женщина под ним уже вскрикивала, исчертив красными полосками его плечи, ее трясло и она жаднее, крепче прижималась к нему животом, чувствуя приближающееся удовлетворение. Его член двигался в ней, раз за разом наполняя ее пульсирующим приятным жаром, головка его стала жесткой, почти как пальцы. Алилесса тонко и жалобно застонала, чувствуя, как сильные глубокие проникновения пронзают ее все быстрее и жестче, и новая волна спазмов накатывает на нее. — Я люблю тебя! — стонала она, захлебываясь удовольствием. — Люблю тебя! — Девочка моя… Их стоны наслаждения перемешались, любовники переплели объятья с такой силой, что их тела словно стали единым целым, вздрагивающим от переживаемого острого наслаждения. *** — Маленькая бесстыдница, тебе было хорошо? Их пальцы любовно переплетались, лаская друг друга, и Алилесса прикусила губку, зарылась лицом в подушку, смущаясь от своего недавнего откровенного бесстыдства. Волосы на висках все еще были влажными, пульс все еще колотился в венах, а тело все еще помнило недавние ласки и подрагивало. — Очень хорошо, — ответила она, краснея. — Больше не будешь убегать? Алилесса глянула в его внимательные глаза и тихонько рассмеялась. — Пожалуй, — произнесла она лукаво, — буду. Чтобы у тебя было больше поводов наказывать меня. Конец