Пока старая горничная убирала постель, Алилесса на цыпочках прокралась в гардеробную. Ее свадебная белая шелковая сумочка нашлась сразу, и Алилесса с сильно бьющимся сердцем схватила ее, прижала к себе как самое дорогое сокровище и бросилась в ванную комнату. Там она включила воду, чтобы ее шумом заглушить свой голос, чтобы никто снаружи не слышал ее разговора, и дрожащими пальцами набрала заветный номер. От звука голоса Тома она разрыдалась, зажимая рот ладонью, чтобы никто не услышал ее — ни старуха, убирающаяся в комнате, ни Том. Слезы закапали полились ручьями по щекам, и она не сразу расслышала, поняла, о чем Том спрашивает ее. — Милая, милая! — твердил он как заведенный. — Что с тобой?! Ты плачешь?! — То-ом, — прошептала она дрожащим голосом, захлебываясь слезами. От его тревожного голоса стало невероятно хорошо, так хорошо, что она расслабилась, опустилась на пол, откинула голову и закрыла глаза. Больше, казалось, ничего и не надо было, лишь бы только слышать его. — Ну, вот и все, Том… — Отчего ты так говоришь?! Что ты там задумала?! Не смей с собой ничего делать, слышишь?! Я не переживу этого! Ты меня слышишь?! Она тихонько рассмеялась, совершенно счастливая, утирая мокрый нос. — Том, — произнесла она с нежностью в голосе. — Я люблю тебя, Том. Прости меня… И она снова разрыдалась. — Что он сделал с тобой?! — взвился Том. — Он избил тебя?! Я убью его! Алилесса снова рассмеялась, чувствуя всепоглощающую нежность. Том такой смешной… В его голосе причудливо перемешивались страдание, горячность, любовь и капля ревности. Ревность слышалась в том, как он произносил слово «он». С отвращением, но и с ревностью, ведь «он» теперь муж Алилессы. Муж… — Он не бил меня, — тихо ответила она. — Он… И она снова расплакалась. Она не могла сказать Тому, что больше не невинна, что уже не чиста как раньше, что она не смогла сберечь себя для него. Да и как сберечь, если теперь она принадлежит другому?.. Вместо этих слов она тихо плакала в трубку, шмыгая носом, слушая горячечные признания, которыми одаривал ее Том. Впрочем, он и сам все понял. Не мог не понять. Она услышала его рычание, выдох, полный боли и гнева. — Я виноват, милая моя, — горько выкрикнул Том. — Это все из-за меня. Я виноват, любимая. Прости меня, прости, дорогая моя! Если бы я не устроил эту безобразную сцену!.. — Теперь это уже не важно, — ответила Алилесса мягко. — Не важно. Я звоню попрощаться и… чтобы услышать твой голос. Я очень соскучилась по тебе, Том. — Нет, подожди! — взвился Том снова. Его голос дрожал, словно он тоже вот-вот расплачется. — Я буду бороться за тебя! Я явлюсь к нему, и… — И что? — устало сказала Алилесса, вытирая мокрые глаза. — Брак заключен. Это была не шутка, Том. Он решил наказать тебя. Он сделал так, чтобы причинить тебе боль, Том. Нам обоим. Ты оскорбил его тогда, помнишь? Он не прощает такого никому. И тебе не простил. Ты кричал, что я твоя — и он просто забрал меня, чтобы показать тебе свою власть. Свои деньги. Показать разницу между вами. Он высокомерный, он и за людей-то нас не считает… — Но ты же можешь с ним расстаться?! Он получил что хотел, черт, черт, черт! — Том на миг замолк, тяжело дыша. Затем взял себя в руки, перевел дух и продолжил срывающимся голосом. — Он получил, что хотел. Теперь-то ты можешь сказать ему, что хочешь уйти? — Куда? Зачем? — грустно усмехнулась Алилесса, но ее сердце дрогнуло. — Ко мне, — твердо ответил Том. — Я люблю тебя, я приму тебя любой. Я много думал… я многое понял. Я не могу без тебя. Я люблю тебя. Алилесса снова всхлипнула, тихонько рассмеявшись. — Я не могу уйти, — так же мягко ответила она. — Он… он дал отцу денег, понимаешь? — И только? — настороженно переспросил Том. — Много денег, Том. Я предлагала ему отработать, но он… — Алилесса снова всплакнула, и Том торопливо принялся утешать ее. — Не плачь! Послушай меня! Дал денег? Много? Дело только в деньгах? Алилесса пожала плечами. — А в чем же еще? — устало сказала она. — Сам подумай, зачем я ему теперь? Он хотел потешить свое самолюбие — он его потешил. Хотел доказать — доказал. Теперь он точно потребует назад свои деньги. А отец их наверняка уже потратил. И сестры… — Я готов отдать их за тебя, — пылко и решительно сказал Том. — Сколько бы он не потребовал! Я совершил ошибку, и я должен расплатиться ее, должен исправить. Я приеду к нему и поговорю с ним, и я заставлю его уступить! Мы буде вместе, милая! Верь мне! Алилесса смеялась сквозь слезы, слушая его пылкие признания, обещания и слова любви. Похоже, Том искренне переживал произошедшее, их разлука причиняла ему боль, и настроен он был решительно. — Я верну тебя, милая, — обещал он. — И вымолю у тебя прощение. Веришь мне? — Верю, — прошептала Алилесса. В поисках помощи (3) Холодная вода для умывания сделала свое дело. Приняв душ, Алилесса долго плескала в лицо холодную воду, и та смыла остатки ночных слез, убрала припухлость век и красноту с губ. Старая горничная помогла Алилессе выбрать в гардеробной комнате подходящее домашнее простое, но элегантное платье из светлого оливково-серого льна, прибрала ее волосы и распахнула перед ней угодливо дверь. Алилесса зябко передернула плечами, сделав шаг из спальни в коридор. Почему-то эта комната, ставшая для нее пыточной камерой, воспринималась ею теперь как убежище, как единственный уголок, где можно было спрятаться. Неизведанность дома страшила ее больше того, что уже произошло. И навязчивое присутствие старухи… оно раздражало, оно пугало, как присутствие надзирателя. Она что, теперь ни на миг не оставит ее, Алилессу, в покое? Всюду будет ходить, глядя своими мышиными глазами за тем, как Алилесса встает, как садится, слушать, что она говорит и подсматривать, что она делает?.. Девушка, осторожно спускаясь по лестнице на первый этаж, рассматривая натертые до блеска паркетные полы и пятно света, растянувшееся на них от дверей столовой почти до самой лестницы. Слезы снова набежали на ее глаза, но девушка решительно смахнула их ладонью. Не плакать, не плакать! Не доставлять этому монстру лишнее удовольствие — ему же наверняка нравится издеваться над ней, унижать ее? Нет, теперь она не должна плакать, после слов Тома, после его уверений… Его голос звучал в ее ушах и придавал уверенности. Произошедшее уже не казалось ей концом света. Она искала поддержки и она обрела ее. Все будет хорошо, убеждала она себя, надо только немного подождать и потерпеть. Лорд сидел за длинным обеденным столом и допивал свой утренний кофе. Утренний свет играл бликами на полированной поверхности дерева, освещал роскошную столовую, и Алилесса, окинув ее взглядом, пройдя меж высоких напольных ваз с цветами, стоящих у входа, почему-то подумала, что такой роскоши и красоты с тем же Томом она не познала бы никогда… Перед Гранчестером на подносе лежали какие-то бумаги — вероятно, деловая переписка, договора или что-то в этом роде, — и он перечитывал их, хмуря темные брови. Мужчина был одет по-домашнему — в белую сорочку, светлые брюки и короткий теплый халат с бархатным воротником. Алилесса, мельком глянув на своего мужа, лишь с удивлением качнула головой. Как, однако, преображает одежда! И как она цивилизует — в ее-то памяти Гранчестер накрепко отпечатался диким, обнаженным, жадным, похожим на мощное животное, у которого под влажной кожей перекатываются мускулы. И как же не вязался этот варварский образ, одержимый взгляд, горячее дыхание и хриплый голос с гладким и аккуратным человеком, который сидел за столом, спокойно попивал любимый напиток из крошечной полупрозрачной фарфоровой чашечки и занимался своими делами! И движения — эта отвратительная, бесстыдная возня, жадные руки, тискающие ее тело! Разве это могут быть те же самые спокойные руки с красивыми длинными пальцами, перебирающие бумаги? Алилесса торопливо прошла к столу и уселась на угодливо отодвинутый старой горничной стул, придвинулась ближе к столу и чересчур поспешно схватилась за столовые приборы, лежащие перед ней. Гранчестер медленно, все еще сосредоточенный на информации, которую он выудил их своих бумаг, поднял свой ледяной взгляд и глянул на Алилессу молча, но с легким неудовольствием и отчасти удивлением, и Алилесса поняла свою оплошность. На столе, схваченная блестящим серебряным кольцом, лежала белоснежная салфетка, и прежде чем приступить к еде, ее полагалось положить на колени. Алилесса вспыхнула багровым румянцем, отложила столовые приборы и поспешно расправила салфетку, укрыла ею колени. Господи, неужели еще и эти церемонии придется терпеть?! Мало того, что он принудил спать с ним, так он еще и играть в свои игры ее заставляет? Гранчестер проследил за ее действиями и чуть кивнул, словно одобряя ее. — Доброе утро, дорогая, — произнес он. — Хорошо спалось? В этом вопросе его не было никаких чувств, и иронии наверняка не было тоже, простая формальность, но Алилесса покраснела еще гуще, ее щеки пылали так, что на полыхающей коже, наверное, капли воды испарялись бы с шипением. Спалось… гхм… Она заерзала на месте, почувствовав, как ее трусики намокают от этого, казалось бы, невинного вопроса, и чуть слышно ответила: — Да, благодарю. Есть не хотелось совершенно. Она вяло ковырялась в своей тарелке, словно наказанная школьница в присутствии сурового учителя, и лорд Терроз, в очередной раз подняв от своей деловой переписки голову и взглянув на Алилессу, с неудовольствием заметил: — Если не будете питаться как следует, вы заболеете. Почему вы не едите? Я не припомню, чтобы и вчера вы сколь-нибудь хорошо пообедали, в этой-то суете. У вас всегда такой отвратительный аппетит? Алилесса вздрогнула и опустила столовые приборы, отодвинула от себя тарелку. — Я не голодна, — тихо ответила она. — Вот как, — с нажимом произнес лорд Терроз, чуть склонив голову. Его внимательный взгляд изучал ее склоненное лицо, и от его глаз не укрылись ни припухшие губы, ни дрожащие ресницы. — А мне почему-то кажется, что вы ломаете комедию и ведете себя как капризная глупая девочка. Мэри, выйдете. Нам нужно побыть с леди наедине. Старуха, о которой Алилесса почти забыла, тотчас вышла прочь и закрыла белые створки дверей. Едва замок щелкнул, как лорд Терроз вновь перевел свой тяжелый взгляд на застывшую, как изваяние, Алилессу, и он повторил: — Так в чем дело? Алилесса подняла лицо, взглянула на мужчину. В ее глазах стояли слезы, губы дрожали от обиды. — Вы еще спрашиваете? — прошептала она горько. — Вы не понимаете?!. — А вы недовольны тем, что я интересуюсь вашим здоровьем и самочувствием?! — Вчера вы не интересовались ни тем, ни другим! — выкрикнула Алилесса зло, подскочив. Вся обида и злость, клокотавшие в ее душе, выплеснулись наружу в этом крике, она просто больше не могла молчать и терпеть. — Вы, вы!.. — Что — я? — спокойно переспросил лорд Терроз, внимательно наблюдая, как на лице Алилессы выписывается ярость. — Вы позволили себе отвратительные вещи в отношении меня!.. — Я не позволил себе ничего, — выделил голосом последнее слово, произнес мужчина, — чего не имеет права делать муж со своей женой. Дорогая, оставьте свои истерики. Они глупы и нелепы. Вы — моя жена, я — ваш муж. Да, да, дорогая. Именно так. Это не отвратительные вещи, это секс. Все люди время от времени занимаются этим, и если бы вы вышли замуж за своего любезного Тома, — голос Гранчестера стал язвительным, — он проделал бы с вами то же самое. Так что никакого неуважения. То, что я делал с вами, обычно супруги делают в том случае, если хотят доставить удовольствие друг другу. — Это не доставляло мне удовольствия! — запальчиво выкрикнула Алилесса, услышав имя Тома, и мужчина усмехнулся, как-то особо хищно провел языком по зубам. Его синие глаза смеялись. — Да неужели, — произнес он, бессовестно разглядывая ее, и Алилесса вновь вспыхнула от стыда. — Но я учту ваши претензии. Позже мы повторим это, и я постараюсь, чтобы вам понравилось. Это все? — Зачем вы издеваетесь надо мной?! — выкрикнула Алилесса. — Вам доставляет удовольствие унижать меня? — Я вас унизил? — делано удивился лорд. — Чем?