– Ярик! – одергиваю его, а он отмахивается, продолжает гнуть свою линию: – Дядь Сереж, вся надежда только на тебя. Это Фролов из пятого «Б», отвечаю! Я же закатываю глаза, а мужчина мягко смеется. Тем не менее, просит Ярика идти на урок. И малец слушается его, мне остается только пулять наглецу в след молнии. – Сергей, – замечаю протянутую мне ладонь и пожимаю со скепсисом. Огромная и теплая лапища полностью накрывает мою. Пользуюсь моментом и встаю, коренастому мужику хватает сил, чтобы удержать наше равновесие. – Послушайте, Сергей. Я не знаю, что вам наговорил Ярослав, но… – он останавливает поток слов жестом руки. – Меня прислал Эрнест. Попросил разобраться в ситуации. И, уж поверьте, если малой начудил, накажем по полной строгости закона. Давлюсь слюной и ничего не могу вякнуть в ответ. Просто смотрю на него и сердце болезненно сжимается. Ноет от тоски какого-то черта. Складывается полное ощущение, будто с Эриком общаюсь. Не могу игнорировать явное сходство, поэтому ляпаю вопрос: – Вы братья? Он кивает, подмигивает мне с хитринкой в глазах. – Я его старший брат – Сергей Левицкий. А вы… – под натиском невозможно промолчать: – Мия… Мия Шумейко, – выпаливаю свою фамилию, хотя не собиралась. Захотелось из-за требовательного взгляда Сергея. Он доволен моим ответом, улыбается и жестом руки предлагает пойти к директору. Шагаю тяжело, будто это меня вызвали на ковер. Отчетливо слышу каждый стук сапог по паркету, будто слон идет, а не хрупкая я. В приемной директора Сергей не дает мне вставить слово, сам представляется и объясняет, почему мы явились. Нас буквально с ходу просят войти в кабинет. Ну, я думаю – дело не терпит отлагательств. Узнаю директора: все тот же одноцветный темный костюм, нелепая прическа по типу завивки и легкий, практически незаметный макияж. Лицо, как и раньше – непроницаемая маска. Смотрит на нас с Сергеем неодобрительно, словно мы – родители самого дрянного ученика в школе. Вижу, как она раскрывает рот, чтобы высказать нам претензии, но Сергей опережает директора: – Татьяна Михайловна, прежде чем вы начнете обвинять Ярослава, я хотел бы уточнить некоторые делали. Вы уже просматривали записи с камер наблюдения? Кошусь сначала на него, а затем на директора. Она поджимает губы, явно не довольна вопросом, но отвечает с пренебрежением. Кидается фактом прямо в лицо: – Не надо мне здесь включать адвоката. По правилам, в туалете нельзя устанавливать камеры! – Верно, – спокойно и с улыбкой отвечает Сергей, но настаивает на своем: – я видел, что в коридоре прямо напротив туалета висит камера. И с улицы, как оказывается, тоже есть видеонаблюдение. Судя по ее расположению, окно туалета хорошо просматривается. Татьяна Михайловна закатывает глаза и резко облокачивается на спинку кресла. Не знает, куда деть руки, поэтому резко хватает ручку со стола. Крутит меж пальцев, чем непроизвольно выдаёт свою нервозность. – Чего вы добиваетесь? – спрашивает Сергея и буравит убийственным взглядом. Не нравится ей, что проблема пошла по другой тропинке. Но, странно, разве директриса не хочет разобраться? Или никто и не планировал? А Ярик просто удачный кандидат на наказание? Или в чем тут причина? Стыдно становится до отвратительного зуда по коже, ведь я бы не стала докапываться до истины. А повелась бы на угрозы директора и согласилась на наказание Ярика. Как и на возмещение ущерба лицею. И Эрнеста заставила бы провести беседу с сыном. Боже, куда я лезу и зачем? Мое дрянное чувство справедливости ни к чему хорошему не приведет! – Татьяна Михайловна, – встреваю в разговор, – нужно ведь разобраться и найти реального хулигана. Не стоит наказывать Ярика, вдруг он просто оказался не в том месте и не в то время? Вижу боковым зрением, что Сергей улыбается мне, но не свожу глаз от директора. Хочу поймать ее реакцию. – Наказывать? – уточняет с иронией и добавляет: – да я уже подготовила бумаги на его отчисление! Он и раньше мне нервы мотал, но, знаете, после смерти… – Сергей не выдерживает и вскакивает со стула, перебивает наглую тетку: – Все, хватит! Я не потерплю хамского обращения с Ярославом. И прежде всего, требую записи с камер. Как только выяснится, кто на самом деле разбил окно, вот тогда и поговорим об бумаге на отчисление. И это мы еще посмотрим, останется ли Ярик у вас в лицее или нет. Так и уходим ни с чем, но почему-то внутри уже прочно закрепилась уверенность, что Ярик конкретно в этой ситуации не виноват. И без помощи брата Эрнеста я, вероятно, могла совершить крупную ошибку. Еще и те слова директрисы, перебитые Сергеем, никак не выходят из головы. Кто-то умер? Мысли обрываются, когда Сергей выводит меня из лицея. Но мы все еще остаемся на территории. Мужчина достает телефон и звонит при мне. Не хочу подслушивать, поэтому отхожу на приличное расстояние, слышу лишь обрывок конца разговора: – Хорошо, так и сделаю. Собираюсь подойти и спросить, что же будем делать дальше, но меня опережает помощница директора. Вылетает пробкой из лицея, бежит к нам спешно, будто опасается, что испаримся на ее глазах. – Вы не ушли, какое счастье, – переводит дыхание и протягивает Сергею флешку. Хоть и отдает прямо в руки, но нервно оглядывается. Боится? – Разберитесь и как можно скорее. С вымученной улыбкой женщина бежит обратно, как будто совершила страшное преступление. Да что не так с этим лицеем?! – А вот это уже интересно, – выпаливает Сергей, пока рассматривает черную флешку. – Ладно, ждем Ярика, а потом я завезу вас домой. Не совсем понимаю, зачем срывать ребенка с занятий, но соглашаюсь. Я всего лишь няня и, как оказалось, не слишком хорошая… *** – Дядя Сережа крутой! – восхищается Ярик, пока ест суп. Причем, добровольно, без капризов и уговоров. Мне казалось, заставить детей есть жидкое – то еще испытание. И Джек крутится вокруг хозяина, выпрашивает вкусненького, но его игнорируют. Даже настойчивой лай не принимается в учет, Ярослав слишком увлечем своими мыслями. – Крутой, крутой, – ворчу, потому что убеждена – ребенок прав. И никак не решаюсь написать Эрику. Возможно, Сергей ему уже рассказал, но ведь я, как няня, обязана пересказать все слово в слово. – Нет, отбой! Папа Эрик все равно круче! Слышишь?! – добавляет вдруг со строгостью в голосе, а я давлюсь супом. Закашливаюсь и выплевываю его, перед носом сразу появляется маленькая рука с салфеткой. – Ярик, блин. Не болтай под руку! Мелкий хулиган… И ведь понимаю, чего он добивается, но как объяснить ребенку, что меня не интересует его папа? Я поняла это еще в тот день, когда Ярик облил меня кетчупом. И его глубокая обида после того, как я собралась уходить, подтвердила догадки. Малыш пытается свести меня со своим отцом. – И твой папа, и твой дядя, несомненно, очень крутые. Но, Ярик… Он будто понимает, к чему я веду: – У тебя уже есть… этот… – задумывается и щелкает пальцами, – ну тот, про кого говорил дядя Коля, да? Шу… шу… Шумейко! Содрогаюсь от того, как непроизвольно фамилия мужа слетает с губ ребенка. Не думала, что Ярик запомнит, да я вообще не ожидала, что старик меня вспомнит. Рому – да, ведь в свое время он столько крови выпил и охраннику, и учителям… Его невозможно забыть. Но я? Тихая и скромная девочка. Незаметная серая мышь. Замечаю вдруг, как корги срывается с места и убегает из кухни с довольным лаем, но пропускаю мимо его странное поведение. Да и Ярик так смотрит на меня: с надеждой и капелькой печали в глазах. Не могу соврать ребенку, не поворачивается язык: – Он… м-м-м… У меня нет никого, я одна, – выдаю со слезами, ведь перед глазами всплывает расплывчатый образ Ромы. Уже мысленно пытаюсь дотянуться до него, но… Ярослав сразу же соскакивает со стула, подходит и обнимает так крепко, как только может, а я его в ответ. И образ мужа развеивается… Удивительно, но ребенок будто чувствует мою адскую боль. Медленно вытягивает ее из меня нежностью, отогревает из-за покрытого морозом слоя льда. – Я тоже был один и думал, что уже никому не нужен, – делится вдруг откровением, которого я совершенно не понимаю. Ужасаюсь от услышанного до вздыбленных волос на коже. И спрашивать страшно, чтобы еще больше не вогнать мальчика в травму. Как это, блин, он был один? Неужели мамаша оставляла его одного, пока Эрик пропадал в командировках? – У тебя есть папа, – говорю с уверенностью, а Ярик шмыгает носом и отрицательно качает головой. – У меня есть Эрик. Но… Не договаривает, выпрямляется и смотрит мне в глаза. В его – непролитые слезы, они жалят кожу и выворачивают меня наизнанку. И ведь сказать ничего не могу – я понятия не имею, о чем идет речь! Как же все запутано… – Эрик тебя не бросит. Он любит тебя! Иначе зачем попросил Сергея помочь сегодня? – подмигиваю с лукавством, тогда Ярик тепло улыбается мне. Собираюсь снова говорить, как вдруг: – И почему меня кроме Джека никто не встречает? Мы оба дергаемся на строгий голос Эрика. Ярослав отвисает первый и мгновенно бежит к нему с обнимашками, а я просто вздыхаю. Сколько он услышал из нашего разговора? С другой стороны, так даже лучше, ведь у меня накопились вопросы. Эрнест Я еще даже дверь не успеваю открыть, а уже слышу, как с той стороны скребется одна наглая морда. Опять поганит мне мебель! Тем не менее, забавно и даже как-то по-особому приятно, когда вот так с порога меня встречают. Не привычно, необычно, но охренеть как мило, до долбанной улыбки на лице. Вхожу в квартиру и приветствием мне становится странная фраза Мии: – И твой папа, и твой дядя, несомненно, очень крутые. Но, Ярик… Она умолкает, наверняка услышала, что я пришел, но они с мелким даже не думают выходить из кухни. Джек издает громкий лай, поэтому шикаю на него и прислушиваюсь. Что там Мия сказала… и я, и Серега – крутые? Щурюсь и смотрю на корги, мысленно спрашиваю у Джека, какого лешего тут успело произойти, но мысли обрываются из-за голоса Ярика: – У тебя уже есть… этот… ну тот, про кого говорил дядя Коля, да? Шу… шу… Шумейко! Мысль поражает ударом молнии и едва не сбивает с ног – соперник! Уже до боли сжимаю руки в кулаки, но приказываю себе оставаться хладнокровным. Еще ничего не ясно!