— Не-ет, — усмешка старика стала шире, — он пришел позже. Мальчишка убил Финнегана и О'Конноли, пырнул меня и ушел. Его там недурно выучили. А потом пришел холодный господин. Он все равно получит мальчишку, рано или поздно. — Дэйв… Он жив? — эти слова сорвались с губ Анны вместе с облачком пара. — С чего бы ему умирать? — Даг Облри пожал плечами. — Был бы он мертвым, был бы здесь, как я. Как все нашего рода, кто был обещан холодному господину и его хозяевам. Сорвавшийся ветер ударил Анну по спине, словно плетью, заставил сделать несколько шагов вперед. Олбри потащило куда-то в белый туман, все вокруг разом заволокло колючей снежной взвесью. Ладонь старика словно примерзла к руке Анны, и она с ужасом поняла, что ее сейчас утянет вместе с мертцецом куда-то в выкручивающий кости холод. Сил ее не хватало ни удержать его, ни отпустить. Сердце пропустило удар, а потом забилось, словно в приступе пароксизмальной тахикардии. Анне даже показалось, будто чья-то горячая рука сжала ее сердце, а потом отпустила, оставив его заходиться от ужаса. Наверное, это ее и разбудило. Это, а еще низкий, густой звук, плывущий где-то вдалеке. Анна попыталась зажать ладонями уши и сжаться под одеялом в комок. В комнате стоял такой холод, что у нее стучали зубы. Не слишком осознавая, что она делает, Анна выбралась из постели, подошла к окну и распахнула его. Дыхание октябрьской ночи показалось ей почти теплым. Тускло горели уличные фонари. Чуть дальше разгоралось зарево ночного города. А над ним через черное ночное небо, окруженная сиянием, неслась кавалькада всадников. Дикая охота сидов. Где-то там с ними должна быть и женщина, копье которой пробило грудную клетку Моргана О'Рейли. Правосудие которой обещали Дэйву. А Дэйва нет среди мертвых, потому что Даг Олбри не лгал. Просто не смог бы солгать, раз пришел на зов. Почему-то Анна была в этом уверена. Она села на подоконник. Устало прижалась затылком к оконной раме, закрыла глаза. То, что она сделала сейчас, не лезло ни в какие ворота. Даже в те, в которые без труда проезжали всадники, скачущие по небу. Теперь у нее были ответы. И, наверное, лучше бы их у нее не было. Запредельный, нездешний холод постепенно сменялся ночной прохладой. Анна поняла, что ее жесточайше знобит, что ноги совершенно ледяные, что пальцы рук сводит. Она слезла с подоконника, поспешно нашла тапки, завернулась в одеяло и побрела вниз, стараясь не наступить на волочащиеся за ней одеяльные углы. Потом нашла в баре бутылку джина, в которой оставалось еще на два пальца, и приложилась к горлышку. О том, чтобы лечь обратно спать, она не могла даже подумать. Хотелось то ли бежать куда-то, то ли откуда-то, то ли спрятаться, то ли ни в коем случае не оставаться на месте. Анне Греймур хватило терпения до рассвета. В серой предутренней мгле она села в машину. Дорогу в рыбацкие кварталы ей пришлось строить по навигатору. Моросил мелкий дождь, ночные огни прогорели. Байль сейчас показался Анне пустым, молчаливым и призрачным. Она припарковалась перед домом Олбри. Покосилась на брошенный дом Моранов. Подумала, что если старая миссис Олбри не вернется, то будут эти два дома стоять друг напротив друга и смотреть незрячими глазами окон до тех пор, пока наконец кто-то не решит снести рыбацкие кварталы к чертовой матери. Какая-то тень мелькнула за стеклом, в темноте гостиной Моранов. Анна вздрогнула. Сказала себе, что от нервов у нее начались зрительные галлюцинации. Стараясь не смотреть в ту сторону, она вышла из машины, прошла по дорожке к крыльцу Олбри, выкрашенному белой краской. У входной двери и в самом деле стоял большой цветочный горшок с каким-то хрупким, безлистым уже деревцем. Анне пришлось приложить изрядно усилий, чтобы сдвинуть его с места. Ключ с трудом провернулся в замке. Греймур толкнула дверь, почти ожидая, что она душераздирающе заскрипит, перебудив всю улицу. Но она поддалась легко и бесшумно, впустив Анну в темный холл. Понятное дело, что крови там уже не было. Но женщине все равно померещился знакомый запах. Она поморщилась. Быть здесь, идти по этому полу, на совесть отмытому, почти физически не хотелось. Анна стиснула зубы. Вот будет смешное, если бдительные соседи заметят ее приход и вызовут полицию. "Сотрудник Департамента полиции незаконно проникла в дом жертвы жестокого убийства!". Отличный новостной заголовок, просто отвратительно отличный. Греймур медленно выдохнула и досчитала до десяти. Если ей нужно спуститься в подвал Олбри, она спустится. Было бы гораздо проще, если бы она понимала, что искать и как, но придется справляться как есть, видимо. Тихий окрик догнал Анну уже на первой ступени лестницы, ведущей вниз. — Эй! Не надо туда идти. Греймур вздрогнула. Голос показался ей знакомым, и она заставила себя медленно повернуться. 10 Эмбер Моран шагнула в холл и поспешно прикрыла за собой дверь, оставив их с Анной в полумраке. — Не надо туда ходить, мэм, — повторила она. — Не надо дразнить… ну, того, кто живет в подземелье. — Значит, под домом есть подземелья? — спросила Анна, тщательно подбирая слова. — Проход в старую ливневку, — Эмбер кивнула и как-то воровато оглянулась по сторонам. — Не надо тут быть. — Дженифер Олбри дала мне разрешения. Ее отец мертв, — меньше всего Анне хотелось рассказывать Эмбер, как оно так вышло. — Тем более. Мэм, нам нужно уйти отсюда, здесь нельзя оставаться, — Эмбер говорила торопливо. Она привстала на цыпочки, словно хотела заглянуть за плечо Анны и удостоверится, что из темноты подвала ничего не пытается вылезти. Греймур невольно шагнула к ней. — Мэм, а может, вы меня снова угостите кофе? — поспешно добавила девочка. — Я без денег, то, что я нашла в доме, закончилось, а к соседям я не пойду, ну, потому что они… — Что ты вообще здесь делаешь? — спохватилась Анна. — Мать искала, — Эмбер как-то разом ссутулилась. — А то я удрала, и даже не знаю, что с ней. А если… — Насколько я знаю, она жива, — Анна с каким-то странным облегчением подошла ближе. — Она проходит по программе защиты свидетелей, так что где она, я не в курсе. Но наверняка знает шеф-инспектор детектив О'Ши. — А… — Эмбер замялась. — Можно мне кофе, мэм, пожалуйста? Греймур вздохнула. И поняла, что в таком раскладе, конечно, не пойдет ни в какой подвал, а поедет искать какое-нибудь заведение, которое работает в это время суток. В результате Эмбер получила не только две здоровенные порции капучино, но и завтрак в одном из кафе напротив Департамента полиции. Анна смотрела, как она наворачивает третью по счету булочку с джемом и, не удержавшись, спросила: — Ты давно вернулась? — Не знаю, — с набитым ртом отозвалась Эмбер. — Неделя, может. Или больше. Там в холмах никто не считает время. Там… Ну, в общем, мне говорили, что там можно и семь лет прожить, не заметив вообще. Потом вернуться, а все вокруг старые. — Я не знала, что они отпускают похищенных детей, — осторожно проговорила Анна. — Так я не ребенок, — Эмбер фыркнула. — Я могла и раньше уйти, Заря же пообещала, просто… Ну, вот ты пошла вечером потанцевать на дальних холмах, а потом считаешь, и оказывается, прошла неделя. Лицо ее, подсвеченное мягкими лампами кафе, казалось бледным до прозрачности. Это была та же Эмбер Моран, которую Анна угощала капучино в холле Департамента, такая же растрепанная и тощая, только разом повзрослевшая. — Это ведь точно насчет моей мамы? — тихо спросила она и посмотрела на Анну в упор. — Мне ведь не все докладывают, — та вздохнула. — Насколько я знаю, она в порядке, но мне не имеют права сказать, где она и что с ней. — А тот мужик? Ну, который вел дело отца и дяди. — Я думаю, он должен знать. В крайнем случае, он точно знает, кто сможет тебе помочь. Эмбер тоскливо посмотрела в окно на тяжелое здание Департамента: — Не люблю копов. Но, наверное, придется. Мэм, а можно мне немного денег? Ну, одолжить? На ланч. Анна вздохнула и полезла за кошельком. Подумала, что это страшно, когда ближайшим человеком, у которого подросток может попросить денег, оказывается медицинский эксперт, работавший по делу его родственников. И когда у девочки из до недавнего времени полной, нормальной семьи повадки беспризорницы — тоже. Появление Эмбер на какое-то время словно выдернуло Анну из трясины мороков, но только на какое-то время. Глядя, как Дженсен готовит тело к первому на сегодняшний день вскрытию, она с болезненной ясностью подумала, что Дэйв, скорее всего, жив. Если бы он был мертв, он пришел. Так же, как пришел его дед. Это понимание рушило все те стены отчуждения, которые Анна пыталась выстроить вокруг себя. Мороки оживали и начинали требовать. Чего — Греймур понять не могла. — Ух, этой ночью Охота была совсем близко к городу, — сказал Дженсен, начиная Y-образный разрез на теле мужчины, погибшего предположительно из-за высотной травмы позвоночника. Говорил Дженсен таким тоном, словно сообщал Анне, что прошлая ночь была ветреной. — У меня чуть сердце из груди не выскочило от звука их рогов. Греймур вздрогнула. Она помнила тот низкий протяжный звук, который выдернул ее из ледяной власти сна. Звук, от которого ее собственное сердце чуть не остановилось. — Может, — так же буднично продолжал Дженсен, — этот бедолага потому и сиганул с крыши. Говорят, рога Охоты могут свести с ума. — Пока не установлено, что это суицид, — сказала Анна, наблюдая за работой техника. — Мэм, вы слишком мало прожили в Байле, — Дженсен пожал плечами. Доктор Греймур с трудом удержалась, чтобы не выругаться вслух. Она заканчивала отчет, никак не подтверждающий, но и не опровергающий утверждения Дженсена, когда ей позвонили с дежурного поста. Анна со странным спокойствием выслушала, что ее хочет видеть миссис Шинид Олбри, подтвердила, что ожидает ее, и только повесив трубку, поняла, что у нее закаменела челюсть. Под тонким льдом спокойствия что-то клубилось, грозясь вырваться наружу. В лучшем случае — криком. Анна судорожно сжала руки в кулаки и заставила себя пойти в комнату отдыха за кофе. Старуху в черном, которую проводил к ней Дженсен, Греймур узнала не сразу. Суровая привратница, оберегавшая дом Энжелы Моран от незваных гостей, показалась Анне тогда несокрушимой. Сейчас — совершенно сломленной. Ничего удивительного, если вспомнить, что эта женщина потеряла, мужа и внука, а ее единственная дочь оказалась за решеткой. Дэйв жив, решительно сказала себе Анна. Он наверняка жив. — Вы были сегодня в нашем доме, — сказала Шинид Олбри вместо приветствия. В ее голосе не было вопроса, только усталая уверенность. Анна не стала ей лгать: — Ваша дочь хотела, чтобы я побывала там. Она сказала мне, где взять запасной ключ. — Мне никогда не нравилась ее идея держать ключ под цветочным горшком, — миссис Олбри равнодушно пожала плечами. — Вам нужно будет прийти туда еще раз. — Зачем? — Греймур резко подобралась. — Он заметил тебя, когда ты была в доме, девочка, — блеклые глаза старухи неожиданно сверкнули каким-то лихорадочным блеском. — Он почувствовал, что у тебя есть то, что нужно ему. У него есть то, что нужно тебе. Понимаешь меня? — Нет, — резко ответила Анна. Резче, чем стоило бы, чтобы не выдать трепыхнувшееся в грудной клетке сердце.