— А как они нужны мне! — оскалился О'Ши. — Шеф-инспектор, — хрипло сказал Дэйв. — А ты вообще молчи, — тот скривился. — Покойникам слова не давали. Вы бы оказали мне очень большую услугу, мистер, мать вашу, Олбри, если бы и впредь оставались тихим и незаметным, как мертвец. ЖЕЛЕЗО И СЕРЕБРО 1 Шеф-инспектор детектив Никлас О'Ши покупал в автомате капучино для Эмбер Моран. Девчушка стояла рядом с ним, переминалась с ноги на ногу. На ней была все та же куртка, в которой Анна видела ее, на старые кроссовки налипла грязь. — Привет, док, — сказала она и улыбнулась. Получилось как-то невесело. — У тебя все в порядке? — спросила Анна. — А? Ага, — Эмбер пожала плечами, потом как-то разом ссутулилась. — Я ездила к матери. Шеф-инспектор дал мне адрес. О'Ши протянул Эмбер ее капучино, та подхватила стакан нервными худыми пальцами и добавила со вздохом: — Ладно, по крайней мере, с ней все в порядке. Ей подогнали милую такую квартирку. Слишком маленькую для двоих. — А мне теперь разбираться с социальными службами, — уныло сказал О'Ши, — и c проблемным подростком. — Мама тоже думает, что мне лучше было навсегда остаться в холмах и не соваться больше к людям, — проговорила Эмбер, не поднимая глаз от картонного стаканчика. — Эй! Я не говорил ничего подобного, — возмутился О'Ши. — Я сказал, что мы придумаем что-то, чтобы тебе не пришлось долго торчать в приюте. Миссис Энжелы Моран больше не существовало, она растворилась где-то в недрах программы защиты свидетелей, а значит, с юридической точки зрения заботиться о ее несовершеннолетней дочери было некому. — Если я могу чем-то помочь… — поговорила Анна. У Эмбер она была в большом долгу. Вернее, они оба, и сама Анна, и Дэйв. На Этой стороне четырнадцатилетней девочке идти было некуда. Днем она бродила по Байлю, вечером возвращалась в пустой родительский дом. Окна которого молчаливо следили за соседской дверью. Анна сама оставила Эмбер номер шеф-инспектора О'Ши. И когда из соседской двери появился слуа, Эмбер особо не размышляла. А еще это она разрушила серебряные чары, не побоявшись назвать слуа его настоящим именем. — Если станет совсем туго, — Эмбер Моран пожала плечами, — я свалю обратно. У них там бывает весело. Один парень обещал научить меня зажигать огонь щелчком пальцев. Шеф-инспектор О'Ши болезненно скривился, выражая таким образом все, что он думает по этому поводу. За неделю, прошедшую с безумной вылазки в канализацию, Анна так и не решилась поговорить с ним прямо. Она была благодарна и ему тоже. В особенности — за Дэйва. Греймур не хотелось думать о том, чего стоило шеф-инспектору закрыть глаза на возвращение из мертвых убийцы, за которым было самое меньшее два трупа. — Ты сама как? — неожиданно спросил О'Ши. Эмбер, решив неожиданно проявить вообще не свойственную ей тактичность, отошла к портрету какого-то усатого полицейского деятеля и встала перед ним, шумно прихлебывая капучино. — Не знаю, — сказала Анна честно. — В самом деле — не знаю. — А… он? — О'Ши понизил голос. — Как будто в порядке, — осторожно проговорила Греймур. — Что ты собираешься с этим делать? — А что я могу с этим сделать? — раздраженно отозвался шеф-инспектор. — Дэвид Олбри пропал без вести, дело закрыто. Судьбу сида Тросника решать не мне. До Самайна три дня. Пусть решает она. А там посмотрим. Анна кивнула. И с трудом удержалась, чтобы не обхватить себя за плечи зябко и беспомощно. — Знаешь, — добавил О'Ши задумчиво, — если это существо ушло на Ту сторону, я готов вообще забыть, что видел твоего парня. И про всю хрень, которую ты натворила. — А если нет? — А если нет, мне придется угостить его еще парой пуль. Что бы там ни говорил наш с тобой общий знакомый про судьбу, я считаю, что имею на это право. Ну, хотя бы в качестве компенсации за все свои переработки и вымотанные нервы. Он усмехнулся так, как будто возвращение слуа из-за туманов Границы его бы вполне устроило. К ним вернулась Эмбер, раздраженно смяла стаканчик от капучино и метко запустила его в мусорную корзину: — Ну, где там уже эта тетка, которая должна меня забрать? Я устала, и есть хочется. Анна так и оставила их ждать социального работника возле кофейного автомата и усатого портрета. Она спешила. Слова Ника О'Ши разбудили в ней тревогу, которую она так старательно пыталась усыпить. Было очень страшно думать, что у них с Дэйвом времени осталось совсем немного. До Самайна три дня. Анна с трудом удержалась, чтобы не выругаться. Она вышла из здания Департамента в ночь, полную осеннего ветра. Он тянул над асфальтом палые листья и мелкий мусор, трепал волосы Анны и полы ее пальто. Желтело небо, низкое, подсвеченное заревом городских огней. Пахло мокрой листвой и холодом. Придерживая ворот и шарф, Греймур добежала до машины. По-хорошему, ей стоило бы сейчас заехать в супермаркет или куда-то еще, где можно было бы разжиться готовой и горячей едой на вынос. Но проснувшаяся тревога гнала ее домой. В какой-то момент Анна подумала, что может не успеть. Опять. Еще раз. Что может вернуться домой, когда правосудие Скачущей-в-Охоте уже свершится. Греймур пришлось до боли сжать зубы, чтобы не гнать по вечерним байльским улицам. Припарковалась возле дома она и вовсе неаккуратно. В какой-то момент Анне показалось, что по воздуху снова плывет звук рогов Дикой охоты, слишком далекий, чтобы различить его, но оттого не менее пугающий. Дэйв сидел на крыльце, куртка небрежно наброшена на плечи. В пальцах он крутил нож, тот, который Анна купила в магазине Уильяма Керринджера. Светлое лезвие поблескивало в скудном свете, льющемся из-за неплотно прикрытой входной двери. Анна остановилась и какое-то время молча смотрела, потом так же молча села рядом. Нащупала свободную руку Дэйва, стиснула в пальцах. Он с силой вонзил нож в растрескавшееся дерево порога и обернулся к Анне: — Не бойся. Половина его лица казалась золотистой от упавшего на нее света, вторая оставалась в темноте. Анна молчала, только сильнее стиснула его пальцы. — Не бойся, — кажется, Дэйв улыбнулся. — Я больше не хочу бояться, и тебе не стоит. Оказаться во власти холодного господина моих предков — вот это было страшно. Но ты пришла и забрала меня оттуда. Спасла от судьбы, много худшей чем та, которую присудит мне Скачущая-в-Охоте. Каким бы ни был ее приговор. Чего теперь бояться? — Мне не слишком понравилось, как кончил О'Рейли, — вымучено проговорила Анна. Она подалась вперед, обхватила Дэйва руками, уткнулась лицом ему в плечо. Дэйв осторожно погладил ее по спине. Так они и сидели, пока осенний вечер не стал совсем сырым и промозглым. Почувствовав, что дрожит, Анна отстранилась. Проговорила: — Надо загнать машину в гараж. — И в самом деле, — Дэйв улыбнулся снова. — В доме тепло и есть вино. — Звучит здорово, — она встала, коснулась пальцами щеки Дэйва. Как будто вино и тепло могли усыпить страх, который поселился у Анны в груди. А потом внезапно стало очень тихо. Затих ветер, умолкли шорохи и шепотки осенней ночи. Даже звуки города стали очень, невозможно далекими. Стук лошадиных подков в этой тишине заставил Анну вздрогнуть. Она вцепилась в плечо Дэйва, бросила отчаянный взгляд на воткнутый в ступеньку нож. Рука Дэйва даже не шевельнулась в его сторону. Лошадь всхрапнула за забором, где-то совсем рядом. Потом об асфальт негромко стукнуло, словно кто-то спешился. Калитка скрипнула, открываясь. Анна резко выпрямилась. Дэйв так и остался сидеть. И только когда темная фигура вступила на давно не метеную дорожку, он медленно встал и сделал несколько шагов ей навстречу. Что-то случилось, и густая темнота октябрьской ночи почему-то сделалась прозрачной и звонкой, полной света, которому неоткуда было взяться в запущенном саду под разбитым фонарем. Сид Тростник встал перед тем, кто пришел к нему из темноты. Лицо его светилось, словно Дэйв и в самом деле был не человеком, а кем-то оттуда, из-за туманной черты Границы. Кем-то прекрасным и вечно-юным, таким далеким и нездешним, что у Анны болезненно защемило в груди. Волосы его казались прядями утреннего тумана, глаза — драгоценными темными зеркалами, лунным бликом поверхности воды. Анне показалось — она никогда не знала его на самом деле. Видела маску, личину, скроенную для незрячих человеческих глаз. Теперь время для личин закончилось. Темная фигура приблизилась, и Анна смогла ее разглядеть. Женщина, что-то около тридцати, черты лица правильные, резкие и совершенно человеческие. И кожаная куртка тоже человеческая, и потертые джинсы. Только два копья за спиной — нечеловеческие совершенно. Наконечник одного из них мерцал, освещая лицо Скачущей-в-Охоте, ее русые волосы, короткие, едва до плеч, кое-где прошитые сверкающими на свету нитями седины. Второе копье было тусклым и холодным. — Госпожа, — негромко сказал Дэйв. — Здравствуй, Дэвид Олбри, прозванный Тростником, — лицо Скачущей-в-Охоте было хмурым. Она какое-то время разглядывала Дэйва, потом перевела взгляд на Анну, коротко кивнула ей. Потом заговорила снова: — Вода Лох-Тары стала красной от крови. А следом за ней смерть пришла в холмы, и она была холодна. Греймур вздрогнула. Она узнала слова баньши из мучительного сна. Те, которые она записала, не успев проснуться до конца. Пророчество продолжало исполняться. — Омела, который раньше сказал в свите Короля-Охотника, вернулся на Другую сторону. Ему дали ключ. Вещь, которая открывает дорогу к Ясеневому холму, дому его сына. И он пришел туда, куда ему открыли дорогу. Сейчас Ясеневый холм принадлежит ему. Многие погибли, судьбы Ясеня я не знаю.