– Теперь вы, юная длорка. – Император посмотрел на меня. – Простите, – Лавентин встал между нами, – все ее промахи – моя вина. Покосилась на Раввера, надеясь по его реакции понять, следует ли мне вступить в разговор или надо тихо стоять, пока император негодует. Но мертвенно-бледный Раввер застыл с отрешенным лицом и казался невменяемым. Вряд ли его настолько огорчило мое временное проживание здесь. На что же такая реакция? Император потребовал: – Лавентин, отойди. – Моя жена оказалась в этом мире против своей воли. В качестве компенсации я, как длор и глава рода, обязан обеспечить ее комфортными условиями проживания. Даже если это идет вразрез с нашими традициями. Император повысил голос: – Лавентин, отойди! Невыносимо стоять за спиной Лавентина, хотя она так широка и уютна. Не привыкла я прятаться за другими, когда виновата сама. Опустив глаза, вышла из-за него и встала рядом: – Я вас слушаю. – Еще бы нет! Расскажи об оружии вашего мира. Давай, если у вас женщины одеваются как мужчины, то должны знать подобные вещи. – Почему? – вскинув взгляд, поняла, что император прекрасно видит меня без помощи пенсне, которым пользовался на приеме. – Потому что одежда – отражение общества. Наши женщины носят тяжелые и неудобные платья как символ процветания и безопасности страны. Ваши женщины, совершенно очевидно, не могут себе такого позволить, иначе не променяли бы статусные вещи на сомнительные удобства. А ведь прав, старый хрыч… император. – Полагаю, ваше общество вынуждает женщину защищаться самостоятельно, а это значит, она должна иметь представление об оружии. Ты очень уверенно и независимо себя ведешь, эта уверенность для тебя привычна и уж точно не продиктована уверенностью в Лавентине. Это он зря, с Лавентином хорошо. – Так что брось жеманство, ты явно к нему не привыкла. Итак, чем ваш мир может помочь моей стране выиграть затянувшуюся войну? Только поставщиком оружия мне стать не хватало! Что делать-то? Как выкручиваться? Я не пацифистка, но не до такой степени пофигистка, чтобы очередной империи военное преимущество обеспечивать. Пусть своими силами технологическую революцию устраивают. – Мы не… – Полагаю, – Лавентин выступил на полшага вперед, – подобные вещи лучше обсуждать с экспертами. Я могу помочь составить списки известного… Саше оружия с пояснениями. – У тебя, Лавентин, другие задачи, – переключился на него император. – Какие выводы ты сделал по убийству Какики? Угрожает ли потеря магии другим родам? – Думаю, да. – Источник разрушился не из-за твоих растений? – Магоеду нужен прямой контакт, а корней в колодце не было. Корни опутали Какики, потому что его кровь приобрела структуру, схожую со структурой источника. Иначе целью они бы его не восприняли. – Ты успел исследовать осколки источника? – Нет. Император нахмурился: – Тогда откуда уверенность, что кровь стала именно такой структуры? – Да я как-то от своего источника кусочек отколол посмотреть. Император спал с лица. Даже Раввер отмер и допил остатки вина. Тишина стала гнетущей. К императорскому лицу приливала кровь. – Лавентин, – поднялся он, – чтобы больше никогда ни разу ты даже не думал что-нибудь такое сотворить! Ты чем думал?! Лавентин втянул голову в плечи. – Интересно было. – Интересно ему! – Император швырнул ручку на стол. – Ты весь род мог… – Он тяжело дышал и гуще багровел. – У тебя никаких понятий, никакой ответственности! Ты… – Император схватился за сердце. – Вон! С глаз моих вон! Раввер бросился к императору, а Лавентин ухватил меня за руку и потащил к двери. – Идем, идем быстрее! – У выхода развернулся. – Я позову врача. Император пучил глаза: – Источник! От источника кусочек отколол! Да это… Давно я так императора не доводил. В следующий раз надо осторожнее, сердце у него уже не то. А, я же обещал больше ничего не устраивать! И Сарсанну мне теперь точно навяжут. Надо было держать язык за зубами, сколько раз себе говорил: лучше молчать. Жена не отставала. Попросив прислать императору врача, мы вихрем пронеслись к выходу и остановились на крыльце. Нас окутала ночная прохлада. – Ты отколол кусочек от источника своей магии? – спросила жена. Она же не знает наших реалий, вроде не должна меня осуждать. – Да, – осторожно подтвердил я. – И тяжело было? – Двенадцать алмазных резцов сточил. – Большие они были? Глянув на свои руки, поднял ладонь: – С половину мизинца. – Тоже неплохо. Мне бы терпения не хватило. – А я не за раз, я четыре месяца подтачивал. – О! – прозвучало весьма уважительно. Падавший из окон свет золотил рыжие, растрепавшиеся во время побега волосы жены. А она красивая. И веселая. Бегает по дворцу. И одевается так быстро… Левую руку потянуло к правой руке жены. С тихим щелчком наши браслеты соединились по всей своей высоте, и меня прижало к жене. Браслеты проворачивались, выкручивая нам руки и телами притискивая друг к другу плотнее. Остановились. Я чувствовал рельеф груди жены. Попробовал отступить, но получилось отодвинуться лишь одним боком, вывернутое плечо отозвалось болью. – Это, – выдохнула ошеломленная жена, и я острее ощутил ее рельефы, – нас так сводят? Жена попробовала освободиться, но браслеты склеились намертво. Ума у них нет: как бы мы исполняли супружеский долг, если оба одеты, а из-за неудобной позы не раздеться? Будь жена в сорочке, может, что и вышло бы, но она же в брюках. – Да, сводят, – подтвердил я. – Надеюсь, мы в таком положении будем находиться не весь год. Продолжая думать о теплом теле жены, я не сразу понял смысл ее замечания. – А, нет. – Рядом с ней было как-то… странно. – Пока это не должно длиться долго. – Мне надо будет уехать. В какое-нибудь загородное имение, в другую страну. – Без подтверждения брака браслеты не отпустят так далеко. – Жестко у вас тут. Проклятия брачные. Прижимает друг к другу. И не захочешь – размножишься. От мыслей о технике размножения и от выражения золотившихся в сиянии светильников глаз жены в груди странно завибрировало. Вибрация распространялась по телу, нагревая его. Сердцебиение резко участилось до гула в ушах, я перестал чувствовать боль в вывернутом плече. «Это возбуждение», – краем сознания понял я. Наверное, у меня зрачки сейчас такие же огромные, как у жены…