– Да. – Я поднялся. Подошел к двери. Вернулся на середину комнаты. И не знал, что сказать. Вышел. Постоял у входа. Нет, так нельзя! Я заглянул внутрь. Стоявший боком ко мне министр перестал пить из графина. – Прости, я не хотел. – Это был тот редкий случай, когда я извинялся искренне. – Ты никогда не хочешь, – голос плохо слушался министра, – но почему-то всегда делаешь. Я не стал напоминать, что временный брак показался ему замечательной идеей. А еще я чувствовал, что министра надо как-то поддержать. Но как? Я не силен во взаимоотношениях с людьми. – Может, все не так уж и плохо? – осторожно предположил я. – Мне жена очень нравится, я бы на ней по-настоящему женился. А ведь твою тоже браслеты родовые выбирали. – Лавентин! – Я хотел… – Это ты можешь жениться на ком хочешь! – прорычал министр. – А я, если уж вынужден жениться, должен сделать это во благо страны. Мне нужен выгодный брак! – Жена тебе нужна нормальная, ты один не можешь, – пробормотал я и закрыл дверь. С той стороны об нее разбился графин. Ну а я что? Я ведь все правильно сказал. Не всем эмбрионов и работы достаточно для жизни, а он сопьется еще, и кто внутренними делами страны заниматься будет? Министр-то он хороший. Я огляделся по сторонам. Когда мы шли в подвал, цвета обстановки были светлее, теперь тона преобладали мрачноватые, даже черный цвет появился в узорах обоев и ковров. Скучно жена министра домом распоряжалась, самое то для него. Усталость навалилась с новой силой, я поплелся к выходу, удостаивая интерьеры дома лишь мимолетным, рассредоточенным взглядом. В них, пожалуй, было что-то чужеродное, но в целом все выдержано в стиле прежней хозяйки. Ноги вдруг по щиколотку погрузились в черную жижу пола. – Ох! – Я огляделся. В холле никого не было. Стены стремительно чернели, лестница на второй этаж оплавлялась. Стекла огромных окон подернулись дымкой. Так выглядела тоска хозяйки… Возможно, министр прав и его жену надо скорее возвращать назад. Идти было тяжело, с каждым шагом я погружался все глубже. Как бы не засосало! Я снова огляделся по сторонам. Никого. Вряд ли жена министра хотела устроить такое осознанно. Скорее всего, дом воспринимал ее сны, неконтролируемое разумом настроение. Приложив ладонь к горлу, я послал магический заряд в голосовые связки и заорал: – Проснись! Стекла лопнули, рассыпались дребезжащими лезвиями. Свежий воздух хлынул в холл. Меня вытолкнуло из твердеющего пола, и я быстро пошел к двери. В ушах звенело. Я сбежал с крыльца. Кеб по-прежнему ждал у входа, ящеры испуганно озирались. Прыгнув в кеб, я крикнул в окошко: – Поехали! Правивший кебом полицейский не шелохнулся. Так и пришлось ждать министра, пока он не проорал из разбитого окна, что я могу катиться куда подальше. Кажется, страна в опасности. И все потому, что я на радостях рассказал министру о фиктивном браке с иномирянкой. Надо было тогда промолчать. Покачиваясь в кебе, я задумался над страшным рассказом о первой жене министра. Вдоль хребта пробежал холодок. Мы с моей женой тоже можем не сдержаться, закрепить брак пожизненно. По отношению к ней это было бы несправедливо, но подобная перспектива меня не только не огорчала, а даже вызывала приятное трепетное ощущение в груди. Бабонтия права: мне выбрали идеальную женщину. Жаль, что мой мир настолько чужд и враждебен ей. Глава 26 Окинул взглядом свой дом без окон без дверей. Внушительная двухэтажная крепость казалась неприступной. Хотелось спать, но я обошел жилище кругом: гладкие вертикальные стены, полусфера крыши, за которую не зацепить «кошку». Прав император: эта женщина знает толк в обороне. Сбоку послышался щелчок. Вздрогнув, я уставился на кусты. Из них высунулись два огромных, с тарелку, глаза и моргнули. – Дуся! – Я двинулся навстречу саддуху. Он приседал, съеживался, и когда я добрался до кустов, огромные глазищи оказались на уровне моей груди. Свое облысевшее тело Дуся не показывал. Я почесал его ребристую макушку: – Прости, что не уделял времени. Много дел. Справа закурлыкала химера, высунула обросшую броней морду, потянулась ко мне. И ее стал чесать. Саддух и химера выгибались под моими руками, млели от ласки. – Милые мои, – улыбался им. Но вспомнил обстоятельства и помрачнел. – Теперь всем надо быть осторожнее. Химера мотнула головой. – Не как обычно. Кто-то задумал плохое против глав рода. Маму мою украли. И вас могут обидеть. Будьте осторожны. Основательно обоих нагладив, я подошел к дому. И пока чесал в затылке, думая, как достучаться до жены, в стене открылась дверь. Какой у меня милый дом. И внутри солнечно от желтых обоев и множества приветливо вспыхнувших ламп. Сразу видно – хозяйка в благодушном настроении. Мне даже легче дышать стало, и усталость отступила. Пройдя по коридору, обнаружил пожелтевшую комнату с диванами, сменившими цвет на оранжевый, и сейфовой дверью в подземную лабораторию. Пока у жены отличное настроение, надо попросить ее сделать полки для эмбрионов. С этой оптимистичной мыслью я спустился по лестнице. Мои вещи стояли в коридоре. Даже папин стол из Черундии. Эмбрионы аккуратно выстроились вдоль стены на досках из Дусиной землянки. Книги располагались стопками, записи в неправильном беспорядке лежали на непонятных приборах из фантазий жены. Я схватился за голову: – А-а-а… Подошел к двери в лабораторию. На створке желтела записка: «Теперь здесь мой будуар. Попроси жену сделать тебе другую лабораторию». Приподнял лист. С обратной стороны обнаружились расчеты грузоподъемности одного из видов брони-усилителя для моей химеры. Можно было и чистую бумагу для записки взять. Я переложил ее к другим своим записям и остановился перед дверью. Снова накатывала усталость, в глаза будто попал песок. Потер их, размышляя, стоит ли заходить сейчас или дождаться наступления утра. Но любопытство дергало нервы. Постучал. Ждать пришлось долго. Еще дважды стучал, прежде чем Бабонтия наконец открыла. – Вы из другого мира? – спросил я. Зевнув, Бабонтия плотнее закуталась в блестящий халат и вытащила из кармана сигарету. Прикуривая, исподлобья следила за мной. Выдохнула струйку дыма мне в лицо. Но я почти не ощутил неприятного запаха и тепла. – Уничтоженные кристаллы видел? – спросила Бабонтия. Кивнул. – Проходи. – Она отступила, шире открыла дверь. Лаборатория сверкала золотом и драгоценными камнями, по полу стелились меха. Я присел на пуфик поскромнее. Бабонтия улеглась на меховой диван и выпустила струйку дыма. – Я была женой посла в вашем мире. Его звали Херинфард Мулькур. – Херинфардские – королевский род Охтандии. Бабонтия прикрыла ярко накрашенные глаза. – Пленившие его люди были крайне амбициозны. Чего нельзя сказать о моих поработителях. – Она снова затянулась. – Древнейший магический род, а так и не стали правителями.